Ольга Тарасевич - Чеченский угол

– Дорогой, не дергайся. Но держи ситуацию на контроле, – распорядился Штейнер, чуть отодвигаясь от стола, чтобы официант мог поставить серебристую тарелочку с дюжиной устриц.

– Понял, – коротко сказал Рогов и отключился.

Леонид поднял бокал с белым вином.

– За тебя, Лали!

Девушка счастливо улыбнулась, но Штейнер уже не видел чарующей мякоти губ.

Черт! Почему он должен сидеть во Франции? Ведь еще совсем недавно он мог раскладывать собственный политический пасьянс, зарабатывать огромные деньги, жить… жить, а не заниматься всякой ерундой от вынужденного безделья! Вся Россия была в его руках. Политики, журналисты, киллеры в конце-то концов. Обрушилась могущественная империя. Но ничего – он еще вернется. И все будут плясать под его дудку, все без исключения!

На календаре – Лика посмотрела на стену, вгляделась в красный квадратик – 8 августа. Книжку надо сдавать в октябре, но 1 и 2 числа – это выходные, так что заархивированный текст отправится в издательство 3, в понедельник. Итого для работы – с учетом всего сентября – остается, включая сегодняшний, 56 дней. Из них отнимаем 6 – время, требующееся для «вылежки» рукописи с последующим ее вычитыванием «свежим глазом» – и получаем ровно 50 дней. Минимальный объем книжки для твердой обложки – 500 тысяч знаков. Следовательно, каждый божий день надо творить не менее 10 тысяч знаков нового детектива. С одной стороны, это не так уж и много – были книги, написанные при ежедневной «выработке» в 30 тысяч знаков. С другой…

Вронская раскрыла испещренный пометками ежедневник.

Володя Седов пока успел выяснить немногое.

Первым был убит генерал Егор Михайлов. Уголовное дело возбудили в день его гибели – 13 марта 2002 года. Преступление совершено на территории Чеченской республики. Убийца не найден.

Генерала Анатолия Румянова не стало 20 декабря 2003 года. Убит в городе Одинцово, Московской области. В 2004-м к пожизненному заключению приговорен Джохар Шарипов.

Еще одна очень странная смерть. Седов сомневался, имеет ли она отношение к рассматриваемой ситуации или речь идет о простом совпадении фактов. В августе 2004-го убили некоего Геннадия Алпеева. Фамилия в военных кругах известная – отец Геннадия, генерал Вадим Алпеев, был в числе командовавших войсками на территории Чечни. Однако сам Геннадий избежал даже призыва в армию. Найти убийцу Алпеева-младшего у следствия не получилось.

Даты следующих смертей в записной книжке отсутствуют. Она помнит их сама. Слишком недавно это произошло. Слишком близко. Еще болит. Руководитель Местного оперативного штаба Александр Волков не сумел закончить торжественную речь на площади в Грозном в День независимости России – 12 июня. На следующее утро, 13 июня, в Дагестане убивают командовавшего операцией по освобождению заложников Сергея Соловьева. 30 июня в лагере боевиков хладнокровный убийца поймал в прицел висок генерала Федора Иванова. И нажал на спусковой крючок. Какой позор – она оттолкнула оседающее тело, истошно крича, помчалась к ближайшей палатке, чтобы спрятаться, защититься, исчезнуть в спасительном укрытии…

5 смертей.

Как лихо она объяснила все в своей книжке – виновен чеченец, «оборотень в погонах».

Однако смерть Анатолия Румянова выбивалась из этой выдуманной, но, как не сомневалась Лика, соответствующей действительности тенденции. К гибели генерала, судя по всему, была причастна российская экономическая и политическая элита. Если дело действительно сфабриковали, то уж у чеченцев таких возможностей – взять под контроль российское следствие – точно нет. Пока принимаем как аксиому: существуют могущественные российские преступники, убравшие Румянова. В этом случае возникает закономерный вопрос: если есть возможности устранить одного строптивого генерала, то где гарантии, что он оказался единственным? Смерть того же Сергея Соловьева внесла сумятицу в военные ряды, и боевики ускользнули из больницы безнаказанными. Это может быть выгодно по ряду соображений тем же могущественным группировкам, имеющим доступ в кремлевские кабинеты. Кстати, нельзя исключать и того, что убрали Соловьева действительно чеченцы. Только они были исполнителями, а ниточка, ведущая к заказчикам, уходит в Москву.

Что получается? Реальность разваливает сюжетные линии, о чем писать – непонятно. Конечно, можно закрыть глаза на эти факты. От художественного произведения никто не требует документальной точности. Однако если есть хоть малейшая возможность во всем разобраться – надо ею воспользоваться. И так на эту тему наштамповано слишком много поверхностной макулатуры. Не то чтобы в искусстве всенепременно должен соблюдаться принцип реализма. Но когда речь идет о серьезных вещах – то желательно максимально все изучить.

Володя Седов, Володя Седов… Он действительно пытается помочь, однако ему приходится нелегко. За последние дни единственное, что он сумел – это выяснить подробности двух уголовных дел – по генералу Егору Михайлову и Геннадию Алпееву, сыну генерала. И написать запрос по поводу предоставления возможности побеседовать с находящимся в тюрьме Джохаром Шариповым – якобы с целью допроса по другому уголовному делу. Ответ пока не получен, но следователь уже занимается изготовлением для Лики фальшивой адвокатской корочки.

– Книги твои мало кто читал, но уж о статьях в газетах точно наслышаны. И просьба включить известного журналиста в число тех, кто беседует с Шариповым, будет выглядеть подозрительно. Эх, мать, на что ты меня толкаешь! – с обидой сказал Володя и повесил телефонную трубку, не дожидаясь, пока Лика с ним попрощается.

Что может сделать она, Лика, здесь и сейчас для прояснения ситуации?

В блокноте появились следующие записи.

1. Поехать в подмосковный санаторий к отцу и выяснить, сможет ли он помочь в получении сведений о расследовании убитых в Чечне генералов.

2. Отправиться к родственникам Геннадия Алпеева – кстати, мать и отец убитого живут в Москве, вот адрес, одна из сталинских «высоток», сравнительно недалеко – и выяснить, довольны ли они тем, как проводилось расследование. Убийца не найден в силу объективных или субъективных причин?

3. Навестить следователя Кирилла Алексеева и обрадовать его прямым вопросом: «На кого вы, собственно говоря, работаете?»

Поколебавшись, Лика вычеркнула последний пункт. Вряд ли следователь в случае действительной фальсификации дела станет с ней откровенничать. А вот спровоцировать его на ответный удар можно запросто.

Стрелки на круглых настенных часах показывали ровно одиннадцать часов.

«Отлично, – подумала Лика. – Успею заскочить и к родителям, и к Алпеевым».