Ольга Тарасевич - Чеченский угол

– Значит так, дорогой супруг, – она откинула с лица густые непослушные рыжие волосы и, не отводя глаз от уснувшего на коленях ребенка, безапелляционно заявила: – Мне осточертела твоя работа. Да-да, совершенно верно, это ультиматум. Или ты находишь себе другое занятие, или мы с Санькой переезжаем к моим родителям. У Смирновых два пацаненка осталось. Как им сейчас жить без родителей? А если бы ты сел в машину сегодня вечером? Или мы все вместе, втроем?

– Люда, потом поговорим, хорошо? У меня друг погиб…

– Я тоже знала Колю и Катю и мне тоже больно. Но я не хочу, чтобы наш сын, точно так же, как их дети, остался без родителей лишь потому, что его папа считает себя великим Эркюлем Пуаро. Или кем ты там себя считаешь? Я не знаю, но вижу, что тебе наплевать и на меня, и на сына, и я не собираюсь делать вид, что этого не существует!!!

Она смахнула струящиеся по лицу слезы, аккуратно положила Саньку в кроватку и, распахнув дверцу шкафа, решительно стащила с верхней полки большой черный чемодан.

Седов вышел на кухню. Ничего нового в гостиной он не увидит. Так было уже бесчисленное количество раз – и в самом начале знакомства, и уже после рождения сына. Людмила сбежит к родителям, промается у них две недели, потом вернется обратно, клятвенно заверив: «Следующий раз будет последним, поэтому веди себя прилично». Не дал Бог супруге терпения, что уж тут поделаешь. Кулинарка отменная, хорошая мать, друг надежный, женщина редкой красоты – но когда вожжа под хвост попадает, вспыхивает, как спичка, кричит, скандалит. Надо просто подождать, пока закончится извержение вулкана. Потом Люде будет стыдно и неловко. Но сейчас любые разговоры с женой – занятие совершенно бесполезное.

Плотно закрыв кухонную дверь, Седов распахнул окно и достал сигареты. С появлением Саньки с курением на кухне было покончено, но максимум через час ребенка в квартире не будет, так что можно смело подымить в форточку.

Володя закашлялся. Колька, Катя – как же все трагично случилось, не верится, не осознается…

В том, что, взрывая Смирновых, стремились уничтожить его, Седова, Володя почти не сомневался. Какой-то процент вероятности насчет того, что хотели рассчитаться с Колькой за расследованные дела, существует, но он незначителен. Не было в производстве у Смирнова громких скандальных дел. И маловероятно, чтобы отправленный Николаем за решетку вор или убийца, выйдя на свободу, решил вот так расквитаться со следователем. Вычислят в два счета и впаяют пожизненное – а те, кто этого не понимает, вообще попали бы не на «зону», а в психиатрическую больницу.

Личные конфликты, месть за не связанные с профессиональной деятельностью темные делишки? Опять-таки не подходит. Колька был человеком дружелюбным, открытым, честным, предпочитал даже скорее уступить, чем доказывать свою правоту. С Катериной они жили дружно, в любви и согласии.

«Надо признать то, о чем я предпочитаю не думать. Во взорванной машине должен был находиться я и только я. Колька тут совершенно ни при чем. А связано это может быть лишь с одним моментом – проявленным интересом к делу Анатолия Румянова. И то, как быстро начали развиваться события, лишь подтверждает Пашкину правоту: дело это шито белыми нитками. По распоряжению людей очень серьезных. Штейнер, не Штейнер – не суть важно, кто стоит за смертью этого, а может, и прочих генералов. Самое главное – это то, что сейчас мне надо остановиться», – рассуждал Седов, машинально отметив: за окнами посигналило такси, хлопнула входная дверь, и без теплого комочка в ярких крошечных одежках квартира сразу же вдруг сделалась пустой…

Старенький компьютер, поскрипывая, долго не хотел подсоединяться к Интернету. Когда все же связь установилась, Седов открыл почтовый сервер и объяснил, почему так активно сбрасывались звонки Лики Вронской.

«Думаю, какое-то время нам лучше общаться по электронной почте. Не исключено, что, узнав про гибель Кольки, убийцы попытаются довести задуманное до конца. Не знаю, успели ли они просчитать тебя – однако на всякий случай будь очень осторожна. Мне не звони, в прокуратуру не приходи. Телефоны могут прослушиваться, мои контакты – отслеживаться. Я намереваюсь сидеть тихо и не дергаться – во всяком случае, какое-то время. Потом, когда все прояснится, в одном не сомневаюсь – уж за Кольку с Катей я рассчитаюсь по полной программе. Тебе же советую вообще забыть о том, что есть Чечня, и убитые генералы, и сфальсифицированные уголовные дела. Видишь же, как все получается. Ребята за всем этим стоят шустрые. Шутить не распложены. Береги себя». Володя отправил письмо, сходил на кухню, налил рюмку водки.

Помянуть Кольку не успел. В дверь позвонили.

«Уже?» – подумал Седов, приникая к глазку.

И облегченно защелкал замками – на площадке стоял оперативник Паша.

– Выпить есть? – поинтересовался он, не здороваясь.

Володя махнул рукой на кухню.

– Проходи. Помянем Николая.

Выпили, не чокаясь. Паша повел носом, безошибочно определил источник пряного мясного запаха.

– Вкусно… – его белые зубы вонзились в отбивную. – Молодец, Люда. Как она?

– Как обычно, – устало заметил Седов. Обсуждать поведение супруги не было никаких сил. – К родителям удрала, Саньку увезла.

Паша вздохнул и подцепил вилкой еще одну отбивную.

– Ее можно понять, – прожевав, прокомментировал он. – А если бы Люда знала, что произошло после того, как твои «Жигули» взлетели в воздух – уверяю, завтра же утром она могла вообще подать заявление на развод.

…Жена Танюша истошно закричала:

– Паша, иди скорее сюда! Седова убили!

Он выскочил из ванной и замер перед телеэкраном. Остов «Жигулей» обгорел до неузнаваемости, однако голос ведущего за кадром объяснял: машина зарегистрирована на следователя Владимира Седова.

И если бы Паша не видел, как сегодня вечером в автомобиль садился Колька Смирнов, то непременно бы поверил ведущему криминальной хроники.

– В машине был другой следователь. Тоже из нашей прокуратуры, – пояснил он побледневшей Танюше и принялся лихорадочно натягивать одежду на влажное тело.

– Ты куда? – забеспокоилась она.

– Надо подъехать на работу. Не волнуйся.

Еще глядя на экран телевизора, он быстро просчитал: убийцы промахнулись. Колька с Володей внешне похожи – средний рост, полное телосложение, даже к парикмахеру одному и тому же ходят. К тому же Колька был в форме – а это также дополнительно усиливает сходство.

«Что, сукин ты сын, Кирилл Алексеев. Думаешь, все так просто? Использовал втемную исполнителя, подорвал и его машину – а теперь концы в воду? Нет, за свои действия отвечать надо. И ответишь, как пить дать ответишь. И за Васю Жукова, и за Колю Смирнова», – думал Паша, и все ему казалось: слишком медленно бежит по метрополитеновским рельсам поезд.