Татьяна Бочарова - Семейная идиллия [litres]

Вскоре пришла медсестра. Увидев, что я в сознании, она принесла мне попить.

– Ну слава богу, – сказала она, вытирая с моего подбородка пролитые капли. – Мы уж думали, вы так и останетесь овощем. Неделю пролежали в коме.

– Неделю??

Я потерял дар речи. Видимо, лицо у меня было то еще, потому что сестричка взглянула на меня с тревогой и кивнула.

– Да, неделю. Очень большая внутренняя гематома.

Мне показалось, что на меня рухнул потолок. Я представил себе, что сейчас происходит в подвале. Инга спустилась туда и увидела мертвого Альберта. Разумеется, он не мог быть живым, неделю просидев в неотапливаемом помещении, в то время как на улице минус двадцать. Я поневоле стал убийцей!! Первым моим порывом было немедленно все сказать медсестре, заставить ее бежать в полицию. Но у меня не было сил. Последние я потратил на те несколько фраз, которые сказал Инге и сестре. Да и зачем было что-то говорить, когда Инга уже все узнала и наверняка сейчас вернется со следователем?

Я лежал и обреченно ждал. Вот сейчас дверь откроется, войдут Инга и представитель закона. Но она все не шла, и во мне загорелся огонек надежды. Что, если Альберту все же удалось освободиться? Может, он где-то в поселке или раздобыл денег и уехал? Я думал да гадал, пока не уснул. Организм после комы требовал покоя, и я отключился. Проснулся лишь глубокой ночью. У моей постели сидел майор. – Ярик кивнул на Усова. – Он рассказал мне, что Альберт и Инга Николаевна мертвы. Он уже практически обо всем догадался. Задавал мне вопросы. Я мог отвечать только «да» и «нет». Вот, собственно, и все…

Ярик замолчал. Лоб его покрылся бисеринками пота.

– Вот такая история с географией. – Усов подошел к Даше и положил ей руку на плечо. – Теперь вы, надеюсь, понимаете, почему в Москве якобы ничего не делали для того, чтобы разыскать парней?

– Да, – пробормотала она едва слышно.

– Ну вот. Я ведь сразу, как только обыскал дом, позвонил в Москву, связался со столичным МВД. Там мне сказали, что никаких заявлений о пропаже граждан Краснова и Сомова не поступало. Софья Краснова и Екатерина Сомова не ходили в полицию и не общались со следователем. Они спокойно сидели дома и терпеливо ждали известий от Ярослава, наслаждаясь паникой и страданиями своей матери. Мой помощник Мирзоев нашел водителя такси, который двенадцатого января утром доставил в поселок двух молодых мужчин. Это некто Братеев Мирон Яковлевич. Он сообщил, что один из них оставил у него в машине борсетку с документами и телефоном. В этот же день, двенадцатого января, Братеев связался с Екатериной Сомовой и сказал, что готов привезти ей борсетку. Это так? – Усов поглядел на Катю.

– Да. За борсеткой мы с Соней вместе ездили.

– Вас не встревожил тот факт, что ваш муж остался без связи и денег?

– Конечно, встревожил. Я места себе не находила. Предчувствовала, что случилось нехорошее. Все просила Соню поехать со мной в Осташков. Но мы не знали адреса. И машина, как назло, сломалась. А такси стоило бешеных денег. Соня успокоила меня, сказала, что нужно подождать. Ярик, мол, не ребенок, найдет выход из положения.

– И вы спокойно сидели и ждали? – Усов покачал головой.

– А что нам оставалось делать? – резко вмешалась в разговор Соня. – Уговор есть уговор. Для того чтобы Алик согласился позвонить матери и она пошла на наши условия, двух дней было недостаточно. Вот мы и ждали…

Она опустила голову и уставилась на носки своих сапожек. Даша вдруг вспомнила, как на следующий день после исчезновения ребят Соня просила ее приехать с пар пораньше. Якобы ей надо по делам, а маме плохо. А вечером они вернулись вместе с Катей и рассказывали им с матерью, как побывали в полиции. Про морги рассказывали! Господи, какая ложь, какое коварство! Дашу накрыла такая волна отчаяния, что она не сдержалась и застонала.

– Что с вами? – участливо спросил Усов. – Помощь нужна?

– Нет. – Даша помотала головой.

Ярик лежал безмолвный и безучастный, длинный монолог лишил его последних сил.

– Так. – Усов обвел взглядом палату и всех, находящихся в ней. – Пора заканчивать. Как говорится, финита ля комедия. – Он обернулся к Кате и Соне. – Вы можете быть свободны. Формально в смерти Краснова виноват один лишь Сомов. Он и будет отвечать. Когда поправится, разумеется.

Катя снова зарыдала. Соня кивнула, молча взяла ее под руку и вывела за дверь. Даша во все глаза смотрела на майора.

– Ну, милая, – мягко проговорил тот. – Мне очень жаль. Видите, в полиции не такие уж лохи работают. И дела раскрывают. По мере сил. – Он взял ее руку и тихонько сжал. – Вы ступайте. Идите к сестрам. Они, конечно, нехорошо поступили, чтобы не сказать жестче. Но они не знали, что все так обернется. Идите. Вам есть что обсудить. А мы с Губановым и Кравченко поедем спать. Так, Женька?

Губанов, которого впервые за ночь назвали по имени, расплылся в улыбке.

– Так, товарищ майор.

– Ну то-то.

Усов повернулся и вышел из палаты, на ходу бросив Губанову:

– Караул организуй.

– Есть. – Тот козырнул и вышел следом.

Даша на цыпочках приблизилась к кровати. Ярик с трудом приподнял веки.

– Даш… прости… я не хотел. Прости… если можешь…

В глазах его блеснули слезы. Даша тоже заплакала.

– Не надо, не извиняйся. Ты и так… наказан. Что теперь будет? Как Катя, Олежка?

Она хотела сказать «как я», но вовремя сдержалась. Ярик слабо улыбнулся.

– Ничего. Как-нибудь. Катя выдержит, она у меня сильная. Я тоже выдержу. Постараюсь, во всяком случае. Ингу Николаевну жалко, ее не вернешь. Кто ж думал, что она так… – Он не договорил и осторожно протянул руку из-под одеяла. В запястье торчала игла.

– Подойди. Пожалуйста, – попросил Ярик.

Даша сделала шаг к кровати. Холодные пальцы коснулись кончиков ее пальцев.

– Ты отличная девушка, Дашуля. И я… я очень тебя люблю. Как сестренку. Прошу тебя, не оставляй Катю. Ей будет непросто. Не оставляй, хоть она и… причинила тебе такую боль поневоле. Обещаешь?

Даша кивнула.

– Обещаю.

Лицо Ярослава просветлело.

– Спасибо. Теперь иди. Я устал.

Даша на цыпочках вышла из палаты. В коридоре стояли Катя с Соней и о чем-то тихо разговаривали. Даша плотно прикрыла дверь.

– Вы… – Ее переполняла ненависть. – Вы обе лгуньи! Убийцы!! Вы убили маму!

– Замолчи.

Это сказала Катя – спокойно, без гнева. Однако на лице ее была написана боль.

– Замолчи, – повторила она мягче. – Ты не знаешь, каково это – с молодых лет тянуть лямку, экономить на всем, жить в постоянном напряге: вот что-то случится, и не станет работы, нечем будет платить кредит. Я устала. Мы оба устали.

– Не убивать же из-за этого! – тихо и страстно проговорила Даша.

– Никто и не думал убивать. Мы просто хотели проучить. Их обоих. Ты о ней подумала? – Катя кивнула на молчаливо стоящую рядом Соню. – Каково ей было – сознавать, что мать ворует у нее счастье? Тайком, как преступница.