Михаил Шторм - Последняя тайна Египта

Настала ночь. Город тысячи минаретов, за день раскалившийся на солнце, медленно остывал, давая короткую и слабую передышку туристам, непривычным к убийственной жаре летнего Египта.

Норма Байкер и Сабрина Солано направлялись в знаменитую каирскую кофейню «Эль-Фишави», которая, как гласила легенда, ни разу не закрывала свои двери с 1773 года, ни днем, ни ночью, даже во время нашествий, переворотов и революций. Поговаривали, что внутри есть одна особенная, секретная комната, куда допускаются только избранные. На ее стенах развешаны фотографии представителей славного рода Эль-Фишави в обществе мировых знаменитостей, когда-либо посетивших заведение. Есть среди них и портрет императора Наполеона, который, согласно семейной легенде, позировал художнику здесь, когда пришел в Каир во главе французской армии.

Об этом рассказал женщинам Искандер, переводчик и проводник их экспедиции. Стремясь произвести на них впечатление, он поведал также, что по ночам в кофейне можно увидеть за одним из столиков человека, раскладывающего по кучкам разноцветные фишки. Это призрак основателя заведения, придумавшего систему учета, которой пользовались потом его сыновья, внуки и правнуки. Согласно заведенному порядку официанты, получившие заказ, отдавали хозяину соответствующее число кружков. Одного цвета — за чай, другого — за кофе, третьего — за лепешку, и так далее. Проверив ночью «отчетность», хозяин определял, сколько всего и чего именно съели и выпили посетители и сколько денег ему должен отдать старший официант…

Конечно, Норма и Сабрина не поверили ни в Наполеона, ни в призрака, но что-то мистически-притягательное в этой истории все-таки было, поэтому они решили выбраться в «Эль-Фишави». Поодиночке они не отважились бы гулять по Каиру ночью. Вместе же чувствовали себя в полной безопасности.

Они дошли пешком до мечети Хуссейна с ее величественными минаретами, устремленными к звездному небу, подобно каменным ракетам, готовым к старту. Многомиллионный город не спал. Кварталы Золотого базара Хан-эль-Хилили были шумны и многолюдны. Ноздри Сабрины уловили пряные ароматы кальянов, именуемых здесь шишами.

— Я бы покурила, — призналась она.

— С ума сошла! — воскликнула Норма.

— Не табак, — засмеялась Сабрина. — Персик или вишню.

— Полагаю, женщины здесь кальяны не курят. Тем более на людях. Да еще ночью.

— А как же равенство полов?

— Мы в мусульманской стране, — тихо напомнила Норма. — Здесь женщины от хиджабов до сих пор толком не избавились. Так что забудь про курение, о’кей?

— О’кей, о’кей. — Сабрина опять засмеялась, довольная, что ей удалось шокировать подругу.

Ей было под сорок, но выглядела она ровесницей Нормы, хотя той едва перевалило за тридцать. Так что южные мужчины пожирали взглядами обеих с одинаковым вожделением.

Войдя в кофейню, женщины отразились в десятке старинных зеркал, развешанных повсюду и напоминающих картины в массивных резных рамах. Позолота и начищенная медь слепили.

— Султанский дворец, — пробормотала Норма, озираясь.

— «Тысяча и одна ночь», — продолжила ассоциативный ряд Сабрина.

Они сели рядом, чтобы было удобнее обмениваться репликами и чтобы их больше никто не слышал. Перед ними, словно из-под земли, возник официант, смуглый, поджарый, зубастый, с усами а-ля Фредди Меркьюри. Сверкая коронками, он предложил:

— Чай, кофе, каркаде, сахлаб…

— Что такое сахлаб? — спросила Сабрина.

— Сладкий молочный мусс с орешками, — пояснила Норма. — Горячий и жирный.

— Кофе, — решила Сабрина.

— Мне тоже, — сказала Норма.

Посовещавшись, они заказали лепешки с сыром и жареную утку. Вин в меню не было, но подруги бы не стали пить. Не в этом кафе, где, за исключением их двоих, были только мужчины. Потягивая чай, посасывая мундштуки кальянов, жуя что-то, переговариваясь вполголоса, они со всех сторон пялились на женщин. Мужское внимание такого рода заставляло подруг испытывать неловкость.

— Наверное, это была глупая затея, — пробормотала Сабрина. — Не стоило нам приходить сюда ночью и без провожатых.

— Не бойся, — не очень уверенно произнесла Норма. — Сейчас не средние века. И мы не делаем ничего предосудительного. Просто зашли поужинать. Имеем право.

— Мне перехотелось есть. Давай лучше уйдем отсюда…

— Из-за парочки каких-то невежественных арабов? Не обращай внимания. Они не причинят нам вреда.

— Думаешь? — переспросила Сабрина.

— Конечно. А вот и кофе!

Подруги с некоторым облегчением взяли свои чашки, что позволило им отвлечься и заняться хоть каким-то делом, вместо того чтобы сидеть неподвижно под перекрестными взглядами египтян.

Норма обратила внимание, что невольно втягивает голову в плечи и сутулится, чтобы не выпячивать грудь. Это ее разозлило, и она села подчеркнуто прямо, держа перед собой блюдце и крохотную чашку, полную восхитительно ароматного и густого кофе. Для арабских мужчин она с ее выпуклыми формами и осветленными волосами была все равно что свежая выпечка, выставленная на всеобщее обозрение в голодном крае. Ее серые узкие глаза всегда казались смеющимися, а милая родинка на щеке придавала ей отдаленное сходство с портретом какой-нибудь средневековой леди в белом парике.

Сабрина была ее полной противоположностью: черноволосая, большеглазая, пышногрудая, от природы смуглая. Если продолжать аналогию с портретной живописью, то она могла бы позировать художнику в качестве уроженки Сицилии или Сардинии. По этой причине в Египте она пользовалась не таким бешеным успехом, как ее спутница. Это царапало самолюбие Сабрины, но ей хватало ума, чтобы не завидовать. Не собиралась же она заводить романы с местными ловеласами, в самом-то деле!

Женщины познакомились всего несколько дней назад. Это произошло здесь, в Каире. Руководитель экспедиции был вынужден срочно вылететь в Прагу, где потребовалось его присутствие на научном симпозиуме, посвященном новым методикам исследования египетских пирамид. Его обязанности временно исполняла Сабрина, которой было поручено встречать и размещать остальных участников экспедиции. Норма Байкер, несмотря на внешность легкомысленной блондинки, являлась представительницей достаточно серьезной и опасной профессии. Она прошла отбор как специалист по дайвингу, хотя, по правде говоря, никак не могла взять в толк, какое отношение подводное плавание имеет к египетским пирамидам, возведенным среди песков. Сабрина до сих пор ни разу не ответила на ее расспросы прямо. Насколько поняла Норма, цели и задачи предстоящей экспедиции хранились в секрете. Это ей нравилось. Она принадлежала к той породе людей, которых привлекает все таинственное и мистическое. Имелись у нее и иные предпочтения, о которых она не считала нужным распространяться.