Галина Романова - Псевдоним украденной жизни [litres]

У него внутри сделалось так горячо и больно, что он по-настоящему перепугался. Вдруг это какое-нибудь кровотечение? Открылась старая язва и…

– А кто такая Лидия Ивановна? – спросил он равнодушно и лениво, хотя острая горячая волна из желудка поднималась все выше, и ему срочно надо было принять лекарство.

– Это кассирша наша. Старая, – разговорился малый, пытаясь отработать три сотни. – Она тогда еще молодая была. Рассказывала, что какая-то нехорошая история тут произошла. То ли убили кого, то ли кто-то пропал. Туману наводила – страсть. Очень она любила эту историю. Рассказывала раз в неделю точно. И милиция ее долго таскала, допрашивала. Только она не рассказала им ничего, а сама, типа, что-то знала.

Старая болтливая сука! Он стиснул зубы, чтобы не заорать матом в полный голос.

– А кому рассказала, тебе, что ли? – усмехнулся он недоверчиво.

– Нет, и мне ничего. Говорила, что это ее путевка в райскую жизнь.

– Так и говорила?

Он почти развеселился и послал ей мысленный воздушный поцелуй туда – в рай.

– Да. Только… не вышло у нее ничего. Померла она. Подхватила вирус какой-то и померла. Вот так бывает.

– Как? – Он завел машину.

– Мечтает человек, мечтает, а потом бац – и в ящик.

– Ну да, ну да. Бывает по-разному. Может, родне ее путевка пригодится.

Он устал от болтливого сотрудника заправки. Тот мог запомнить его машину и номера. Надо было уезжать.

Но парень вдруг брякнул такое, что он резко вдавил педаль тормоза и, чуть высунувшись из машины, слишком резким голосом спросил:

– Что?

– Да нет, ничего. Говорю, из родни у нее одна племянница и была. По брату, кажется. Только они не общались, Лидия Ивановна вряд ли ей что завещала. И уж тайнами точно не делилась…

А вдруг перед самой кончиной взяла и позвонила племяннице? Была она на похоронах, нет?

Внутри становилось все горячее и больнее. Первым делом, вернувшись домой, он отправился к доктору и прошел комплексное обследование. Ничего, кроме стресса, у него не обнаружили. Выписали легкие антидепрессанты и отправили с богом, посоветовав больше отдыхать.

– Возьмите отпуск, – улыбался прикормленный доктор. – Отправляйтесь к солнцу. Там все забудется…

Но как?! Как он может думать об отдыхе? Как он может забыть? Все, что происходило сейчас, напоминало ему старую историю с неразорвавшейся бомбой времен войны.

Был инцидент в соседнем регионе. Рыли котлован под строительство дома и наткнулись на бомбу. Вызвали саперов, как положено. Те обезвредить на месте не смогли, решили эвакуировать. Погрузили на спецтранспорт, выехали. Строители выдохнули с облегчением и продолжили работать, уже без опасений. И вдруг взрыв – такой силы и мощи, что технику на краях котлована разворотило, люди погибли. Оказалось, бомба была не одна.

– Рано расслабились, – сетовал тогда на расширенном совещании глава того самого района. – Думали, в одну воронку дважды не попадает и все такое… А оказалось, у той воронки словно не было дна. И чем больше рыли, тем больше рисковали…

Как в его ситуации! Чем больше он предпринимал попыток обезопасить себя и свое положение, тем больше увязал. Круг людей, которые требовали немедленного устранения, расширялся. Воронка без дна, ком с горы. Как еще назвать?

Ему, наверное, стоило все бросить и уехать. Заняться домом во Франции – тот давно требовал ремонта. И уже пора было что-то решить в своей личной жизни. Сколько он будет любить ее?! Не видя, почти не помня лица. Он даже не знает, где она, что с ней. Подозревал, конечно, кто именно стал ее мужем, но не знал наверняка. За двадцать пять лет многое могло измениться.

Надо уезжать. И чем быстрее, тем лучше.

Он даже сделал попытку: зашел на сайт аэропорта и забронировал билет. Написал заявление на увольнение по состоянию здоровья на имя губернатора области. Знал, что подпишет: тот давно своего человека метил на это место.

Он твердо решил – хватит. Жизнь почти прошла.

Телефонный звонок застал его, когда он сидел у распахнутого пустого чемодана. Словно знал, что ему позвонят именно с этим известием! Предугадал, что улетать ему никуда не придется.

– Здравствуйте, – сообщил ему хриплый, искаженный голос. – У меня есть то, что вы непременно захотите купить…

Исхаков в упор рассматривал парня, сидевшего перед ним. Одет чисто, строго: темные брюки, темный джемпер, белый вороник рубашки выпущен наружу. Ботинки вычищены так, что в них глядеться можно.

– Вот не похож ты на запойного, Алеша, хоть убей, не похож, – вежливо улыбнулся майор и погрозил ему пальцем. – Обманываешь?

– Почему обманываю? Точно пил неделю. С кем не бывает! – ответил тот с осторожной улыбкой и задрал глаза к потолку.

– И не поверю я, что Маклай держит в своей команде какого-то алкаша! Его дело требует собранности, предельной аккуратности. Так ведь?

– Какое дело? – сразу напрягся парень. – Я у него экспедитор на рынке. Езжу за фруктами и овощами на базу.

Исхаков поочередно продемонстрировал четыре гримасы: от недоверчивой и насмешливой до понимающей и угрожающей.

– Ну, да ну да. И для этих целей он тебе внедорожник под зад определил.

– Так я не только овощи с фруктами вожу, а еще и Николая Ивановича по делам.

– Ну да, Николай Иванович у нас фрукт еще тот. – Исхаков коротко хихикнул, довольный своей шуткой, и снова сделался серьезным. – Понимаешь, Алеша, в чем прикол… Твой недельный запой никто не подтвердил.

– А кто был должен? Моя собака? – Парень криво ухмылялся, изо всех сил демонстрируя уверенность. – Я один пил. Всегда запиваю в одиночестве.

Исхаков слез со стула и заходил по кабинету, старательно держась позади парня. Тот занервничал. Майор заметил, как вспотела у него шея.

Врет? Допрос его напрягает? Или не любит, когда кто-то стоит за его спиной?

– Твоя собака, Алеша, разговаривать не может. А вот соседи…

– А что соседи? – дернулся тот всем телом, поворачиваясь к майору. Взгляд тяжелый, исподлобья. – Им лишь бы языком потрепать.

– Под протокол языком не треплют, Алеша, – сощурился Исхаков и снова погрозил ему пальцем. – А дают показания. И в этих показаниях имеется информация: ту неделю, когда по городу на машине, выделенной тебе Маклаем, раскатывало неустановленное следствием лицо, ты не пил.

Парень сел ровно. Черная шерсть джемпера натянулась на расправленных плечах, воротник рубашки ослаб – парень расстегнул две верхние пуговички.

– Может, и не пил, – вдруг согласился он. – Но на машине не ездил.

Исхаков медленно вернулся на свое место, сложил руки на столе и глянул на парня с укором.

– Вот видишь, Алеша, ты уже от прежних показаний отказываешься. Вводишь, стало быть, следствие в заблуждение.