Патриция Мойес - Убийство от-кутюр. Кто подарил ей смерть?

— И конечно же, она болела, — добавил Генри.

— Болела? Кто? — Мощный глоток, и с пирогом было покончено. — Кристэл болела? Когда?

— Во время войны, — ответил Генри. — По крайней мере так я слышал.

— Уж не знаю, от кого вы это слышали, — удивился Планкет. — Кристэл всегда прыгала, как скаковая лошадка. Нынче здесь, завтра там, всю Европу объездила… потом снова в Англию… шикарные вечеринки закатывала чуть не каждый день… Кристэл никогда не болеет… то есть, я хотел сказать, не болела. — Смутившись или же испытывая истинную скорбь, Планкет попытался загладить оплошность: — Бедняжка Кристэл… до сих пор не могу смириться с тем, что ее нет. Всегда такая живая, энергичная, и вот… — Его спас звонок в дверь. — Ага, это, наверное, такси, которое я вызвал. Прошу прощения, мне нужно бежать… исполнять печальный долг… благодарю вас за прекрасный обед, миссис Тиббет, и передайте мисс Долли, чтобы она поскорее выздоравливала.

Глядя вслед допотопному такси, Генри задумчиво произнес:

— Наверняка это дело рук одной из девочек.

— Или Долли.

— Или Долли, — согласился Генри.

— А если предположить, что кто-то из мужей уговорил жену…

Генри оборвал ее:

— Чак в деньгах не нуждается, Пит и знать о них не желает, а Эдвард не надеется хоть копейку выудить у Примроуз. Насколько я разбираюсь в людях, самые сильные мотивы у Долли и Дэффодил. Вайолет и Примроуз, конечно, не чужды обычной человеческой жадности, но надо быть настоящим чудовищем, чтобы решиться на убийство престарелой матери из-за денег, которые все равно скоро получишь.

— А как насчет того, что Долли отравили? — В голосе Эмми зазвучали резкие нотки.

— Ну, знаешь… если начистоту, дорогая, мне кажется, это несчастный случай.

— По-твоему, я кривлю душой?

— Ну-ну, не надо так заводиться, милая моя. Конечно, нет. Но всякий может ошибиться.

— Понятно. — Эмми упрямо вздернула подбородок. — И конечно же, доктор Дюваль и доктор Мэссингем с тобой согласны. Как жаль, — горько продолжила она, — что у меня нет своего врача.

— Своего врача? Почему это?

— Потому что приятно, когда тебе верят.

Вспомнив слова Сары Мэссингем, Генри заметил:

— Знаешь, иногда это не так уж и приятно. Твой врач может выставить тебе счет.

Это замечание буквально выбило ее из седла.

— Генри! — негодующе воскликнула она. — Генри, неужели ты думаешь, что это я приложила руку к порошку?

— Конечно, нет, дорогая. Однако так может показаться… постороннему, — вздохнул Генри. — А теперь, пожалуй, нам пора собирать вещи.

— Собирать вещи?

— Именно. Я позвоню помощнику комиссара и скажу, что здесь мне больше нечего делать.

— Ой, Генри! — Гнев Эмми вмиг сменился заботливостью и сочувствием. — Но ты ведь не сдаешься, нет?

В ответ Генри устало улыбнулся:

— Надеюсь, что нет. Но здесь нам и вправду оставаться нельзя. Похоже, мне удалось одолеть Примроуз, но в целом наше положение незавидное. Долли в больнице, и к ней никого не пускают. Домом пока что командует миссис Биллинг. Пока Долли находилась здесь, у нас было формальное оправдание, что мы ее гости. Но где это слыхано — гости без хозяйки, а? Даже если бы мы и остались, в этом доме все равно искать больше нечего.

Но Генри ошибался. Фокс-Трот приготовил им еще пару сюрпризов.

Первый явился результатом, так сказать, «смены караула». Пока Генри звонил начальству, Эмми поспешила на кухню и сообщила миссис Биллинг, что они с мужем вечером отбывают в Лондон. Та выразила вежливое сожаление, но весь ее вид говорил о том, что она довольна.

— В таком случае, мадам, — с ходу включилась она, — надеюсь, вы не возражаете, если я сниму белье с вашей постели для стирки. Не могли бы вы быть столь любезны, чтобы передать белье в прачечную в Хиндчерсте, если это вам по пути. Они принимают только по понедельникам, так что иначе я пропущу целую неделю, а стирки накопилось много.

Эмми ничего не имела против. Было три часа дня. Она вышла в сад. И вдруг представила себе, как тяжелые комья земли с грохотом падают на крышку гроба Кристэл, а у могилы стоит группка людей: Суин Планкет, полный напускной скорби; Дэффодил с гримасой злости на красивом личике от того, что не удалось еще денек побыть с любовником; Эдвард Дюваль, все время посматривающий на часы и мечтающий поскорей убраться отсюда; Примроуз… Эмми казалось, что только Примроуз искренне скорбела о смерти матери.

Эти размышления прервал резкий крик миссис Биллинг, высунувшейся из окна на втором этаже:

— Мадам! Мадам!

Эмми подняла глаза:

— Да, миссис Биллинг! В чем дело?

— Извините, что беспокою вас, мадам, но я не могу найти грязное белье! Оно не там, где обычно! — В голосе миссис Биллинг сквозила укоризна.

— Ах, прошу прощения! — Эмми спустилась на грешную землю, в мир грязного белья. — Я не знала, куда его обычно складывают. Я вам сейчас покажу!

Эмми складывала простыни и наволочки на дно платяного шкафа в каждой из спален, намереваясь потом спросить Долли, что с ними делать дальше. Она одну за другой вытаскивала простыни и бросала их в кучу, собранную миссис Биллинг. Наконец она вспомнила о простынях, которые сняла с постели Долли, в спешке готовясь к прибытию миссис Биллинг. Простыни были в шкафу в комнате прислуги.

Присев, Эмми вытащила их из ящика — грязные и мятые.

— Вот и все, — сказала она. — Эти последние. Они были на…

Смешавшись, она умолкла. Когда она вытягивала простыни, над ними взвилось облачко белой пыли; дно ящика было присыпано тонким слоем белоснежного порошка.

Эмми вскочила на ноги.

— Эти простыни в стирку отправлять не станем, — твердо заявила она, обращаясь к миссис Биллинг.

— Это почему? Они же грязные.

— Оставьте их как есть. И не прикасайтесь к ним. Мне надо срочно разыскать мужа.

Сара Мэссингем, как назло, оказалась на вызовах. Генри не оставалось ничего другого, как попросить дежурную в регистратуре оставить ей записку. Растерявшейся и недовольно хмурившейся миссис Биллинг Тиббеты сказали, что задержатся в Фокс-Троте по крайней мере до завтра. Предложение Эмми самой вновь застелить постель было отвергнуто с напускной гримасой неодобрения: вот ведь люди, сами не знают, чего хотят, а все других попусту дергают. И все из-за каких-то грязных простыней…

Сара приехала только вечером, в начале шестого. Она буквально сгорала от любопытства. Аккуратно пересыпав немного порошка в конверт, она сказала:

— Я как можно быстрее отправлю это на анализ, однако уверена: это то же самое вещество. Гм, забавно, но я как-то упустила из виду кожную абсорбцию. Хотя… когда я осматривала Долли, она уже лежала на чистых простынях.

— Это я во всем виновата, — казнилась Эмми. — Я не заметила порошок, когда меняла постель.