Патриция Мойес - Убийство от-кутюр. Кто подарил ей смерть?

— Хорошо, что вы заметили его на сей раз, — успокоила ее Сара. — Если бы эти простыни отправили в прачечную… Одно не дает мне покоя. Пакет ведь почти полный, так? Удивительно, что такое малое количество порошка произвело такой сильный эффект, даже если учесть, что человек постоянно имел дело с паратионом. — Она задумчиво наморщила лоб. — Если, конечно, Долли не страдала какой-нибудь кожной болезнью…

— «Дерматон»! — вдруг воскликнула Эмми.

— Что-что?

— Когда мы искали инсектицид, миссис Биллинг нашла лекарства, которыми, очевидно, пользовалась Долли. Среди них оказалась кожная мазь «Дерматон»… а вот и тюбик.

— Так вот почему она так густо накладывала на лицо крем-пудру, — протянул Генри.

— Именно поэтому она укрывалась до самого подбородка и не позволяла мне ни сменить постель, ни помыть ее, — добавила Эмми. — Она хотела, чтобы никто об этом не знал.

Сара Мэссингем согласно кивнула:

— В больнице я посмотрю ее историю болезни, хотя и так все сходится. Кто-то, кто знал, что Долли постоянно имеет дело с «Улетайкой», решил, что вполне достаточно подсыпать этого порошка ей в постель и накачать ее барбитуратами, чтобы вызвать у нее постоянную головную боль и довольно сильное недомогание. Этот кто-то не знал, что у Долли дерматит, который многократно усиливает токсический эффект при кожной абсорбции.

— Или же, наоборот, прекрасно знал и намеревался убить ее, — предположил Генри.

— Ну, это уже по вашей части, — улыбнулась Сара. — Я всего лишь медик. Так, мне надо бежать. Я обязательно позвоню.

— А когда, позвольте узнать, вы намерены поесть? — спросил Генри.

— Ну, перехвачу что-нибудь в больничной столовой. Неаппетитно, зато питательно. Да, и не забудьте понадежней запереть простыни — вдруг они понадобятся как вещественное доказательство.

— Вы просто ангел, только без крыльев, — умилился Генри.

— Вовсе нет. Просто любопытная дамочка, которой выпало стать врачом.

— Да, чуть не забыл, — добавил Генри, когда Сара уже сбегала по лестнице, — не забудьте выслать счет!

— Да уж не забуду! — Улыбка, взмах руки — и Сара исчезла.

Но Эмми замерла у самых ступеней, словно громом пораженная. После напряженных раздумий она вдруг воскликнула:

— Счета от врачей!

— Если идет расследование, их оплатит полиция, — пытался успокоить ее Генри. — Если же нет, то я, разумеется, не допущу, чтобы Сара работала…

— Нет-нет. Генри, я совсем не о том. Счета от врачей…

— Именно об этом я и…

— Да нет же! В библиотеке… стол лорда Бэллока. Там бумаги всякие… и счета от врачей!

Это был второй сюрприз, приготовленный для них Фокс-Тротом. Они ринулись в библиотеку, чуть не сбив с ног миссис Биллинг, величественно шествовавшую из кухни в столовую с подносом холодных закусок.

Тиббетам потребовалось совсем немного времени, чтобы отделить медицинские счета от прочих «архивов». Выяснилось, что в тридцатые годы лорд и леди Бэллок посещали некоего доктора Палмера, очевидно, терапевта, практиковавшего неподалеку от их дома на Баркман-сквер. Счета выставлялись и оплачивались раз в квартал. В них значились небольшие суммы за консультации и редкие посещения по поводу простуды, расстройства желудка и прочих типичных недомоганий. Три отдельных счета от гинеколога с Харли-стрит в объяснениях не нуждались. Однако в начале 1940 года появилось нечто новое. Леди Бэллок консультировалась у доктора Пауэрса-Томпсона, практиковавшего также на Харли-стрит и бравшего огромную по тем временам плату за посещение. В конце того же года Кристэл провела некоторое время в частной клинике в Вестморленде. После 1941 года какие-либо документы отсутствовали. Чарлз Кодуорти, заботливый хранитель счетов, по выражению Кристэл, «вознесся на небеса с помощью немецкой бомбы». Генри смог лишь переписать адреса и телефоны доктора Пауэрса-Томпсона и клиники в Вестморленде вкупе с датами посещений и пребывания.

Заключительным аккордом вечера стал поздний телефонный звонок Сары Мэссингем. Состав белого порошка с простыней совпал с формулой порошка, привезенного Питом из Голландии; в больнице лечащий врач Долли подтвердил: у той хроническая экзема. На лице она не столь заметна, спина же поражена довольно сильно. Сара сказала ему, что небольшое количество этого средства случайно попало на постель.

— Случайно? — удивленно спросил Генри.

После некоторой паузы Сара ответила:

— При нынешних обстоятельствах я подумала, что лучше всего сказать именно так. Врач пришел в восторг.

— Вот как? Это почему же?

— Дело в том, что он места себе не находил и ломал голову, что же на самом деле случилось с Долли. Теперь все объяснимо, и он с легким сердцем отправился спать. Кстати, наша больная идет на поправку.

— Это хорошо. У нас тоже есть новости. — И Генри рассказал ей о найденных медицинских счетах. — Так что завтра мы уезжаем. Я оставлю вам наш лондонский адрес и телефон и обязательно дам вам знать, если мы соберемся куда-нибудь поехать.

— Куда, если не секрет?

— Допустим, в Париж, — не стал скрывать Генри. — Или в Лозанну. Или даже в Голландию.

Как выяснилось, частная клиника в Вестморленде давным-давно прекратила существование. В учреждении, куда Генри на следующий день позвонил из своей лондонской квартиры, ему безукоризненно поставленным голосом сказали, что он попал в пансион-усадьбу для благородных девиц. В конце концов Генри соединили с директрисой, которая царственным тоном объявила, что усадьба много лет назад действительно являлась частной клиникой.

— Это было задолго до того, как я заняла этот пост, — бархатным голосом проговорила дама, словно речь шла о времени Средневековья. — Если мне не изменяет память, во время войны клинику превратили в санаторий для выздоравливающих после ранений. Разумеется, для офицеров. В сорок пятом году военные отсюда съехали, и усадьбу выставили на продажу. Именно тогда мисс Берчингтон, наш первый директор, купила это владение и основала в нем пансион. Обратитесь в Медицинское управление министерства обороны — возможно, там вам смогут помочь, — добавила она энергично. В тоне ее сквозило намерение скрыть полную бессмысленность даваемого совета. Генри живо представил, какие поучительные сентенции она высказывает воспитанницам. Например: «Всегда говорите уверенно и однозначно: кто ясно мыслит, тот ясно излагает». — Боюсь, что мне придется закончить разговор, мистер… э-э-э… Я очень занята. Желаю вам удачи в ваших поисках. Всего наилучшего. — В трубке раздался характерный и однозначный щелчок, после чего связь прервалась.

Исчерпав все возможности, Генри в качестве «акта отчаяния» позвонил своему знакомому в министерстве обороны. Тот с явной неохотой согласился покопаться в архивах. Чуть позже, когда эта информация потеряла важность в раскрытии дела, знакомый сообщил Генри, что в 1942 году клинику действительно превратили в санаторий для рядового и сержантского состава. Что же касается самой клиники, то никаких документов не сохранилось. Наименование «усадьба» явилось, очевидно, плодом восторженного воображения мисс Берчингтон, поскольку здание представляло собой в высшей степени уродливую кирпичную постройку Викторианской эпохи. Именно так охарактеризовал его один из министерских чиновников, находившийся там после ранения, полученного в Италии. Поправлявший там здоровье рядовой и сержантский состав окрестил заведение «сучьим домом».