Александр Ковалевский - Ледяное забвение

Первое официальное сообщение об аварии на Чернобыльской атомной электростанции в советских СМИ появилось только вечером 28 апреля 1986 года в программе «Время». Это сообщение состояло всего из пяти предложений: «На Чернобыльской атомной электростанции произошла авария. Поврежден один из атомных реакторов. Принимаются меры по ликвидации последствий аварии. Пострадавшим оказывается помощь. Создана правительственная комиссия для расследования происшедшего». Сделано было это краткое информационное сообщение только под давлением международного сообщества, потребовавшего от СССР объяснить повышение уровня радиации на территории других стран Европы. Но поскольку близилось Первое мая, первые полосы советских газет были посвящены Дню международной солидарности трудящихся. В Киеве, который находился всего в ста километрах от Чернобыля, и других городах Украины и Белоруссии прошли праздничные демонстрации и массовые гуляния, посвященные Первомаю.

А в Чернобыле в эти праздничные дни было не до гуляний. В недрах разрушенной активной зоны атомного реактора просвечивала мерцающая голубизна, как от космических звезд. Это продолжала гореть раскаленная добела масса, и огромное количество радиоактивного газа и пыли выбрасывалось в атмосферу. Чтобы как можно быстрее загасить огнедышащий радиацией реактор, было принято решение забросать его мешками с песком. Причем сделать это можно было только с вертолетов, зависая прямо над жерлом развороченного взрывом реактора. Для такого «бомбометания» пришлось привлекать самых опытных летчиков не только со всего Союза, но и отзывать вертолетные экипажи из Афганистана, ибо не было сейчас задачи важнее, чем ликвидация последствий аварии на Чернобыльской АЭС. Поэтому Илья, улетая в Афганистан, ничего геройского в своей миссии не видел. Да, там идет война и, как на всякой войне, гибнут люди, но ведь он не воевать туда едет. Завотделом прессы ЦК КПСС, лично инструктировавший его перед отъездом в Афганистан, настоятельно рекомендовал поменьше писать о войне и побольше о мирной жизни афганского народа, воплощающего в жизнь завоевания Апрельской революции.

Рейс из Москвы в Кабул был с пересадкой в Ташкенте. Когда борт, на котором Илья вылетел из Москвы, приземлился в ташкентском аэропорту, там стояла сорокоградусная жара. Взлет на Кабул пришлось ожидать в салоне Ил-76, оборудованного под перевозку пассажиров с минимальными удобствами, около часа. Кондиционеры не работали, и в салоне самолета было душно и жарко, как в сауне. Наконец взревели двигатели, заработали кондиционеры, и их самолет оторвался от земли и взял курс на Кабул. Где-то на сороковой минуте полета Илью, задремавшего под монотонный гул турбин, разбудил пронзительно громкий звонок, и командир корабля сообщил пассажирам о пересечении государственной границы СССР, после чего сразу были выключены все освещение салона и бортовые огни. С этого момента никто уже не спал. Притихшие пассажиры, прислушиваясь к ровному гулу двигателей, напряженно вглядывались в черные глазницы иллюминаторов, а там, в распростершейся под ними чужой и явно недружелюбной стране, полный мрак — ни огонька внизу.

Чтобы пассажирам не так страшно было сидеть в кромешной тьме, на подлете к Кабулу командир корабля включил громкую связь в салоне, благодаря чему они могли слышать радиообмен между экипажем и диспетчером кабульского аэропорта, давшего разрешение на снижение. В свою очередь, командир корабля сообщил диспетчеру, что шасси и механизация выпущены, отстрел АСО [22] АСО — автоматическая система отстрела тепловых ловушек. включен.

Аэродром Кабула находился в окружении гор на высоте около двух тысяч метров над уровнем моря. Заход на посадку был возможен только с одного направления и требовал от экипажа высочайшего мастерства. Самолет подлетал к аэродрому на высоте десяти тысяч метров и, выпустив шасси, спойлеры [23] Спойлеры (авиация) — гасители подъемной силы на крыльях. и механизацию крыла, не позволявшие увеличить скорость выше допустимой, круто начинал снижаться кругами по спирали, едва не срываясь в штопор. Это был «афганский заход на посадку», ранее в транспортной авиации никогда не применявшийся. От такого стремительного пикирования — почти падения, когда Ил-76, завалившись на левое крыло, резко рухнул вниз, — пассажиры, испуганно наблюдавшие в иллюминаторы яркие вспышки от вылетавших из-под брюха самолета тепловых ловушек, зависали в невесомости, как космонавты. Желудок подкатывал к горлу, а глаза закатывались. Сосед Ильи, подполковник в союзной форме, смертельно побледнел от таких кульбитов. Илья, с трудом поборовший приступ тошноты, тоже чувствовал себя не лучшим образом.

За несколько секунд до посадки пилоты успели выровнять пикировавший носом вниз самолет в предпосадочное положение. И в следующее мгновение огромный лайнер ударился колесами о бетонку так, что самолет просел на переднюю стойку и Ил-76 понесся по полосе аэродрома. Рев турбин на реверсе, пробежка, торможение, разворот — все, можно наконец перевести дух и поздравить себя с благополучным приземлением, хотя мягкой такую посадку не назовешь.

Пассажиры после такого «афганского захода на посадку» покидали салон самолета пошатываясь, как пьяные. Восхищенный мастерством экипажа, для которого полеты с такими крутыми виражами на тяжелом транспортнике были обычными трудовыми буднями, Илья решил, что его первый репортаж в Афганистане будет о военных летчиках.

В аэропорту его встретил водитель АПН на белом «мерседесе», который с комфортом отвез Илью на виллу, где проживали их коллеги. Ехать пришлось довольно долго вдоль каких-то полуразрушенных кишлаков, по каким-то тесным глиняным улочкам и переулкам. Не выдержав, Илья поинтересовался у водителя: «Долго ли еще до Кабула?» Оказалось, что они едут по городу уже минут тридцать!

Несмотря на столь ранний час — над Кабулом только взошли первые лучи солнца, позолотившее купола мечетей, — на вилле АПН Илью уже ждал заведующий бюро Владимир Иванович Иванов.

— О, наконец-то! С прибытием, — обрадованно приветствовал он Илью. — Тут одна американская дамочка тобой очень активно интересовалась. Все расспрашивала, когда же ты приедешь?

— Ее не Джессика зовут? — на всякий случай осведомился Илья, знавший только одну американку, которая могла интересоваться им в Кабуле.

— Она самая, — подтвердил Иванов. — Говорит, что познакомилась с тобой в Москве и вы, мол, договорились встретиться с ней на нашей вилле, вот она и осаждает нас, считай, с февраля.

— Да, был такой разговор. Только я не знал тогда, что задержусь на четыре месяца, — посетовал Илья.