Александр Ковалевский - Ледяное забвение

— Настя?! Ты? Не может быть!

— Узнал! Узнал! — обрадованно воскликнула она. — А я тебя не сразу признала. Мы же виделись с тобой один-единственный раз! Ты был тогда еще безусым мальчишкой, а сейчас повзрослел, раздался в плечах, возмужал, — радостно щебетала Настя, прямо светившаяся от счастья.

— Настя, поверить не могу, что это ты, — взяв ее руки в свои, взволнованно произнес Илья. — Я же тебя искал потом по всей Москве и, можно сказать, благодаря тебе поступил на журфак МГУ. Сейчас я спецкор АПН в Афганистане. Но ты как здесь оказалась?

Настя рассказала, что работала после окончания мединститута хирургом-травматологом. В декабре прошлого года ее вызвали в военкомат, ведь она лейтенант запаса медицинской службы, и предложили ей, как несемейной, поехать на стажировку по военной травме в Афганистан. Настя, конечно, согласилась. И вот она уже третий месяц работает оперирующим хирургом-травматологом в медроте Кандагарской мотострелковой бригады. В Кабул же она прилетела вчера ночью — сопровождала в кабульский госпиталь тяжелораненого бойца с черепно-мозговой травмой — и завтра должна улететь обратно.

Из ее сбивчивого рассказа Илья уяснил главное — Настя не замужем и у них есть целая ночь впереди. Все остальное для него не имело значения. По ее сияющим глазам Илья понял, что она думает о том же, что и он. Бывают моменты, когда слова не нужны, ведь рядом с тобой тот самый, без которого ты теперь не можешь жить и дышать. Встретиться здесь, в далекой стране, несомненно, было знаком судьбы. С молчаливого согласия Насти Илья поймал такси, и они поехали в отель «Интерконтиненталь». Закрывшись в его уютном номере с двуспальной кроватью, они начали с того, на чем оборвалось их первое романтическое свидание у моря, — с проникновенного поцелуя, от которого у Насти, как и десять лет назад, вскружилась голова.

Афганская командировка закончилась для Ильи намного раньше, чем он ожидал, причем самым неприятным для него образом. Сначала его срочно вызвали в Кабул освещать произошедшие перемены в афганском руководстве — Горбачев заменил Бабрака Кармаля на более удобного для себя Наджибуллу, руководившего до этого службой государственной безопасности. Формально Бабрак Кармаль был освобожден от обязанностей генерального секретаря ЦК партии по решению 18-го пленума ЦК НДПА «по состоянию здоровья», но все прекрасно понимали, что решение это было принято в Москве, без которой Кармаль и шагу не мог ступить.

На вилле АПН Илья, на свою беду, встретился с Джессикой Фоули. Эта совершенно сумасшедшая американка побывала на «той стороне» у душманов и теперь вот добралась до Кабула писать об ограниченном контингенте советских войск в Афганистане. Джессике не терпелось поделиться с ним своими впечатлениями о моджахедах, и Илья, не подозревая о том, что его номер в отеле «Интерконтиненталь» прослушивается контрразведкой КГБ, пригласил взбалмошную американку к себе.

Оказавшись в люксе наедине с Ильей, Джессика первым делом приняла душ и была весьма разочарована тем, что он не собирался заняться с ней сексом в этом роскошном номере, хотя она недвусмысленно ему на это намекнула. Ну нет так не так, смирилась она. Ведь не для занятий любовью она, в конце концов, так жаждала с ним встретиться. Зато уютная обстановка в номере очень способствовала их доверительному разговору, что называется, по душам, только вот Илье откровения с ней обошлись очень дорого. Его высказывания о том, что он думает по поводу советского вторжения в Афганистан, были антисоветчиной в чистом виде, на что в КГБ обязаны были должным образом отреагировать. Неблагонадежный спецкор Илья Ладогин был первым же рейсом отправлен из Кабула в Москву чуть ли не под конвоем. Из АПН его немедленно уволили, и о своем дипломе журналиста-международника благодаря бдительным чекистам он мог теперь забыть, так что надо было искать другую работу, не связанную с журналистикой.

Среди его знакомых альпинистов многие, имея высшее образование, работали малярами-высотниками. Альпинисты умели покорять не только горные вершины, но и герметизировали стыки панельных домов, оказывали незаменимую помощь при строительстве гидроэлектростанций в горах, реставрировали купола церквей, участвовали в аварийно-спасательных работах, где без техники альпинизма невозможно было обойтись, могли в рекордные сроки произвести ремонт двухсотметровой трубы и покрасить любую металлоконструкцию — от высоковольтной опоры до телевышки.

В альпинистской среде профессия маляра-высотника была намного престижнее профессии инженера — на одной только герметизации межпанельных швов в многоэтажных домах маляр-высотник за день мог заработать столько, сколько советский инженер за месяц. Но главное, что привлекало Илью в профессии высотника, — это полная независимость от всякого рода начальников. Формально альпинистские бригады высотников числились при различных спецРСУ, где лежали их трудовые книжки, но объекты для покраски они искали себе, как правило, сами, а потому сами и определяли, где, когда и как им работать. Такую невиданную для простых работяг свободу высотные бригады альпинистов заслужили тем, что, используя технику альпинизма, они в разы быстрее могли выполнить любую по сложности высотную работу, чем профессиональные монтажники-высотники и маляры-штукатуры, будь то покраска телевышки или замена водосточных труб. К тому же альпинисты выполняли ремонтные работы на промышленных объектах без остановки производства, потому что им не нужно было возводить строительные леса, чтобы побелить потолки в цехах.

В одну из таких альпинистских бригад и устроился Илья, а заодно опять решил заняться альпинизмом и скалолазанием, так что увольнение из АПН только пошло ему на пользу.

Через месяц он получил письмо от Насти, в котором она сообщила, что у них будет ребенок. Эта новость не стала для Ильи такой уж неожиданностью, ведь когда Настя впервые отдалась ему, они в пылу страсти даже не думали предохраняться. Благодаря этому ее контракт в Афганистане закончится теперь на полтора года раньше и она приедет к нему навсегда. Так все и произошло. В начале декабря она прилетела к Илье в Харьков, и новый 1987 год они встречали вместе.

В положенный природой срок Настя родила ему сына, а через два года еще одного. Став отцом двоих сыновей, Илья пообещал Насте бросить альпинизм, потому как прекрасно понимал, что нельзя бесконечно испытывать судьбу. Даже самые выдающиеся альпинисты мира не застрахованы от поджидающих их на маршруте роковых случайностей и запредельных ситуаций. И хотя сам Илья был уверен в том, что с ним в горах ничего не случится и, если трезво оценивать свои возможности, риск сводится к минимуму, он понимал, что предусмотреть все, что может тебя ожидать в горах, невозможно — молния, камнепад, ледовый обвал, летящая сверху лавина, и ты бессилен их остановить. Поэтому интуиция подсказывала ему, что с альпинизмом пора завязывать, а своей интуиции Илья доверял.