Наталья Никольская - Не наше дело

Блин, как же меня достала Ольга в последнее время, это просто уму непостижимо! Как можно быть такой бестолковой? Это же надо додуматься – взять и растратить Кирилловы деньги непонятно на что!

Ольга там лепетала что-то в свое оправдание, но я не особо вдавалась в смысл. Мне было ясно только одно – у человека явно поехала крыша. Нет, видимо, правду говорят – горбатого могила исправит.

Ольга – это моя младшая сестра. На самом деле мы с ней близнецы, но так как я появилась на свет на одну минуту раньше, то имею все основания считать себя старшей. К тому же судьба распорядилась так, что мне и по характеру предстоит быть старшей.

То есть я человек очень разумный, твердо стоящий на ногах и имеющий трезвую голову. Я всегда знаю, чего я хочу, кроме того, мне хорошо знакомо слово «надо». Я уверена в себе и всегда достигаю намеченных цел 2е 0й. 2И 0 вообще человек самостоятельный.

А вот Ольга…

Ольгу я, конечно, очень люблю, может быть, больше всех людей на свете. Да и она меня. Но вот некоторые черты ее характера меня иногда просто бесят. В сущности, Ольга, несмотря на свой двадцатидевятилетний возраст, так и осталась ребенком. И боюсь, что останется им на всю жизнь.

Она совершенно беспомощна, неприспособлена к жизни и голову имеет, мягко говоря, не совсем трезвую. Часто в прямом смысле. Так что без старшей сестры она просто погибла бы. Это ясно всем, в том числе и самой Ольге, хотя она и не признается в этом.

Я удивляюсь, как она еще справляется со своими детьми, которых у нее двое, Артур и Лизонька. Правда, она частенько подкидывает их то мне, то бабушке, то Ираиде Сергеевне. Ираида Сергеевна – это наша мама, тоже, кстати, отдельная тема.

Но сейчас мне не хочется говорить об Ираиде Сергеевне, а то я еще сильнее начну злиться. Иногда мне кажется, что Ольга пошла характером именно в нее, и тогда моя злость на мать усиливается.

А вот я… Я вообще неизвестно в кого пошла характером. Явно не в Ираиду Сергеевну, но и не в отца, которого за последние двадцать пять лет видела от силы раза полтора.

Андрей Витальевич Снегирев бросил нас очень давно, перебравшись в Москву делать карьеру тележурналиста. Своим вниманием он нас не баловал, собственно, как и мы его. Я не держала зла на отца, каждый живет так, как он устроен, но и не старалась с ним сблизиться. Тем более, что в моем возрасте это уже и не нужно.

Так вот, в последнее время Ольгины глупости перешли все разумные границы, и она умудрилась вывести меня до такой степени, что я просто прекратила с ней всякое общение, не в силах больше этого выносить.

Вот и пусть посидит теперь одна, без денег, и подумает над своим поведением. А я из принципа не стану ей помогать и даже не поеду к ней. Все, хватит! Иначе она просто превратится в иждивенку.

Я загнала свой «Ниссан» в гараж и решительным шагом направилась в подъезд. Войдя в квартиру, я заметила какой-то подозрительный шорох сзади и инстинктивно обернулась. К двери метнулась какая-то тень. Будучи тренированным человеком, спортсменкой со стажем, я молниеносно подставила тени подножку, и она растянулась на полу, ударившись головой об угол.

«Тень» лежала и не подавала признаков жизни. Кулаки ее были судорожно сжаты. Я разжала правый и увидела там свой золотой перстень.

Тенью оказался совсем молодой парень, высокий и тощий. В этот летний день он был в рубашке с коротким рукавом, и я могла наблюдать его вены, сплошь покрытые синими точками.

Все понятно, ко мне забрался вор-наркоман. Пока он лежал, я вывернула его карманы и вынула из них деньги, которые этот отморозок стянул из моей шкатулки.

Убедившись, что больше ничего из моих вещей у него нет, я грубо пнула парня и сказала ему:

– Эй ты, а ну давай вставай! Разлегся! Тут тебе не пляж!

Парень не шевельнулся. Ага, в «лежачего не бьют» решил поиграть? Сейчас я тебе покажу, что тоже умею играть не по правилам. Разозлившись на него окончательно, я еще сильнее пнула его в бок. Он не отреагировал.

Мне показалось подозрительным, что парень не издал ни единого звука. Он даже не пикнул, хотя удар был достаточно силен.

Встревожившись, я перевернула его на спину. Тело парня было безжизненно-слабым и обмякшим. Пустые глаза бессмысленно смотрели в потолок. С ужасом я поняла, что парень мертв. Еще на что-то надеясь, я схватила его руку и пощупала пульс. Пульса не было.

Медленно повернувшись, я на ватных ногах пошла к телефону, а в голове у меня билась одна мысль: я убила человека…

В первую очередь позвонив своему бывшему мужу Жоре Овсянникову, который работал старшим следователем УВД, я тихо, но четко рассказала ему о случившемся. Жора, по-моему, решил, что я не в себе, но заявил, что выезжает немедленно.

– Спасибо, – ответила я телефонным гудкам и опустилась на диван.

Машинально достав из кармана олимпийки пачку сигарет, я выбила одну и прикурила. С жадностью затягиваясь, я тупо смотрела перед собой и ничего не соображала. В данный момент меня совсем не интересовало, что со мной будет дальше, просто пыталась привыкнуть к мысли – я убила человека.

Протяжной трелью залился звонок, я встала и прошаркала в коридор, не обращая внимания на то, что пепел падает на пол.

Увидев лежащее на полу тело, я невольно вздрогнула и остановилась. Потом осторожно обошла его и боком пробралась к двери. Открыв ее, я увидела встревоженное лицо майора Овсянникова.

– Поля, – тут же сказал он, хватая меня за руки. – Ты в порядке?

– В порядке, – тихо ответила я. – Только кое-кто уже не в порядке. Проходи, Жора.

Жора вошел в коридор и невольно отпрянул при виде тела. Видимо, он до последнего думал, что это какое-то недоразумение.

– Полина, как это случилось? – спросил он, поворачиваясь ко мне.

Я все честно рассказала.

– Так, так, не волнуйся, дорогая, – говорил Жора, гладя меня по руке. – Еще пока рано волноваться, все будет хорошо.

Жора изо всех сил старался меня успокоить, хотя по его выражению лица я видела, что он взволнован не меньше меня. Даже, пожалуй, больше, потому что я в этот момент ощущала лишь какую-то вялую тупость.

Жора вызвал «скорую» и опергруппу. Какие-то люди наполнили мою квартиру, они задавали мне вопросы, смысл которых с трудом доходил до меня, но я как-то умудрялась на них отвечать, потом вдруг осознала, что сижу с ногами на диване, с сигаретой в одной руке и чашкой кофе в другой. Рядом сгорбившись сидел Овсянников.

– Полина, не волнуйся, – снова заговорил он, увидев, что я немного ожила. – Все будет в порядке, это была обычная самооборона. Тебе ничего не будет, я обещаю.

– Жора, я убила человека… – медленно произнесла я. – Ты понимаешь, что это такое?