Наталья Никольская - Фото на память

Надо сказать, что я не просто снисходительно, но, можно сказать, с воодушевлением отношусь к продуктам языкового творчества моих подчиненных. Для меня это, если хотите, показатель их физического и морального здоровья. Изобретательская жилка, юмор, спокойная ирония, терпимость, живой интерес к происходящему, быстрая реакция, умение общаться – вот то, что я ценю в людях. Если к этому добавить работоспособность, исполнительность, сообразительность, расторопность, деловитость, энергичность, не говоря о специальных профессиональных навыках, то вы получите набор тех качеств, согласно наличию которых я подбирала свою команду.

Возглавляя службу безопасности фирмы «Кайзер» в течение трех лет, я имела возможность убедиться, насколько важно составить себе трезвое представление о людях, которые работают вместе с тобой.

Взять к примеру Алискера Мамедова, моего секретаря-референта. Энергичный, выдержанный, подтянутый, корректный, он тем не менее склонен подчас излишне увлекаться, брать инициативу на себя, как бы исподволь нарушая субординацию. Таким образом, его понятное желание быть самостоятельным имеет свою оборотную сторону. У него есть еще одна ахиллесова пята. Какая?

Если я вам скажу, что он обладает незаурядной внешностью, искрометным обаянием, хорошими манерами, но при этом бывает излишне экспансивен и впечатлителен, думаю, вам не трудно будет догадаться, о чем идет речь. Женщины? Ну, конечно же, они!

Блондинки, брюнетки, шатенки, рыжие, белые, цветные…

Он весьма разборчив, своего рода «гурме». Иногда он использует их, иногда они – его. Иногда он играет, забавляется, испытывает свою харизму, иногда влюбляется не на шутку, страдает, сохнет. И все это – на моих глазах!

К его чести нужно сказать, что он, как говорится, на все руки – от скуки! Отлично соображает, стреляет, водит машину, разбирается в электронике, умеет разговаривать с людьми.

Подождите, кто-то стучит.

Вершинина прервала свои записи.

– Войдите!

На пороге в длинном кожаном плаще появился Алискер.

– Валентина Андреевна, добрый день, – он положил папку и пару газет на свой стол и начал снимать плащ, – я только что из «Сигмы-А», носил им смету на утверждение.

– Ну и как?

– Конечно, сначала они заохали: «это грабеж», да «вы нас по миру пустить хотите!», ну, я им на пальцах объяснил, что к чему, они призадумались. В общем, договорились встретиться в четверг. Мне кажется, они должны согласиться. Хоть наши двери процентов на десять дороже, чем у «Преграды», но в комплексе с сигнализацией получается примерно та же цена. Да что я вам-то объясняю… Короче, я надавил на то, что наши двери надежнее.

– Понятно. Нам этот заказ просто необходим. Если получим, Мещеряков в восторге будет. Он мне все уши прожужжал: дело чести, дело престижа!

– У нас и так репутация солидная, – Алискер подсел к столу Вершининой.

– Любая, даже солидная репутация нуждается в постоянном упрочении. – Валентина Андреевна взяла со стола зажигалку в виде дракона с разверстой пастью. Когда она щелкнула кнопкой, его пасть извергла ярко-желтое пламя, от которого Валандра и прикурила.

– Чтобы наверняка заполучить «Сигм» в качестве заказчика, мне нужно знать, что я могу сбросить им хотя бы пять процентов.

– Считай, что у тебя есть такая возможность, только используй ее в самом крайнем случае!

– Естественно, что я мал…

Телефонная трель не дала Алискеру закончить его мысль.

– Погоди, – Валентина Андреевна сняла трубку, – Вершинина слушает.

– Это фирма «Кайзер»? – голос немолодого мужчины на том конце провода явно принадлежал человеку, привыкшему повелевать, но сейчас в нем сквозила некоторая неуверенность.

– Вы не ошиблись, – Вершинина выпустила тонкую струйку дыма и постучала указательным пальцем по сигарете, стряхивая пепел в большую хрустальную пепельницу, – с кем имею честь?

– Я вам обязательно представлюсь, – замялся мужчина, – но только при личной встрече, у меня к вам конфиденциальное дело, и я бы не хотел, чтобы о нашей встрече кто-нибудь узнал.

– Как вы это себе представляете?

– Могу я приехать к вам домой?

– Домой? – Вершинина искренне удивилась такому предложению, – вы что шутите?

– Мне не до шуток, Валентина Андреевна, скажите согласны вы или нет? – собеседник начинал проявлять нетерпение.

– Если у вас нет другого варианта… – что-то говорило Вершининой, что абонент действительно говорит серьезно.

– Тогда не будем откладывать нашу встречу, – мужчина вздохнул с облегчением, – назовите время, когда я могу к вам подъехать. Разумеется, ваше время будет оплачено, независимо от результата нашего разговора.

– Ну, это само собой, – Вершинина задумалась, – восемь часов вас устроит?

– Устроит, если вы не можете раньше, – согласился абонент.

– Тогда запишите адрес.

– Спасибо, я знаю.

– Вот как, – в голосе Вершининой появился металл, – тогда до встречи.

Она положила трубку и, сделав еще одну затяжку, смяла сигарету в пепельнице. Мамедов с интересом поглядывал на начальницу, но не произносил ни слова, ожидая, когда она сама что-нибудь скажет. Не дождавшись, он все-таки спросил:

– Очередной клиент?

– Может быть… – туманно ответила Валентина Андреевна.

– Черт бы побрал этот холод! – Болдырев встал из-за стола, на котором размещался пульт и, подойдя к радиатору, склонился над ним, простерев руки над своим горячим «другом».

– Да уж, тебе не позавидуешь! – поддел Толкушкин излишне теплолюбивого, по дружному мнению коллег, Болдырева.

– Помалкивай, писатель хренов! – огрызнулся тот.

– Вадим, – обратился Толкушкин к Маркелову, – тебе не кажется, что наш друг Сергей сегодня слишком агрессивен?

– Оно понятно и даже, я бы сказал, извинительно. – Поправив очки на переносице, Маркелов улыбнулся. – Вспомни, как все мы тут нервничали, когда на улице было плюс восемнадцать, а в дежурке стояла «болдыревская осень».

– Ну, вы, интеллигенты гребаные, все вам хиханьки да хаханьки! Жара, жара, – пищали. Ан вот и холод. Я как чувствовал, домой радиатор не унес. Небось когда с улицы прибегаете – сразу к нему – греться. Хотя по нынешней Антарктиде не мешало бы иметь здесь парочку таких.

– И еще тройку каминов, – ехидно заметил Толкушкин.

– А что? – ухмыльнулся Болдырев.

– Действительно, – подхватил Маркелов, – мы бы тогда чай не за этим кургузым столом пили, а усевшись перед камином.

– Еще бы кресел нам помягче! – на манер Обломова со слащавой мечтательностью произнес Болдырев.

– И каждому на колени – по гурии! – Плотоядно облизнулся Толкушкин.

– А это еще кто? – Болдырев приоткрыл рот.

– Темнота! – Толкушкин дефилировал вокруг стола, ловя свое искривленное отражение на крутых боках начищенного до блеска самовара. – Ну, это что-то вроде дриад и наяд. – Он лукаво улыбнулся.