Журнал «Искатель» - Искатель, 2018 № 07

— То есть отделение, которое в прямом смысле печатает деньги?

— Именно так.

— Кто еще был претендентом на столь завидный пост?

— Только Сергей Иванович. Сейчас даже не знаю, кем заменить.

— Кто ранее занимал должность управляющего вторым отделением?

— Михаил Исаакович некоторое время тому скончался от апоплексического удара.

— Понятно. Недруги у Левовского были?

— Как же без них, отношения по службе небезупречны, но до открытой подлости не доходило.

— Хотелось бы более подробно.

— Иван Дмитриевич, я догадываюсь, в какую сторону вы клоните, но, к сожалению, более, — он выделил последнее слово, — добавить ничего не могу.

— Хорошо, — Путилин поднял руки кверху, — я не намерен вмешиваться вдела вашего присутствия, не имею права. Скажите, у вас на службе состоит ли человек лет тридцати пяти — сорока, круглолицый, с пышными усами и рассеченной надвое бровью?

— Видите ли, как ни велика Экспедиция, ноя знаю всех чиновников, находящихся на службе, а с такими приметами никого не припомню.

После прощания и уже взявшись за ручку двери, начальник сыска обернулся к Федору Федоровичу:

— Скажите, господин Левовский имел отношение к заказам от частных лиц?

— Самое непосредственное.

— А к экспертизе фальшивых ассигнаций и ценных бумаг?

— Нет, этим занимается третье отделение.

Надворный советник Соловьев потерял всякую надежду. Он уже более часа прохаживался по Исаакиевской площади среди прибывающих и разъезжающихся по городу саней, уносивших очередного седока. Расспросы извозчиков и тайных агентов, привлеченных к поискам, не давали ожидаемого результата. Хотя глаз у «лихачей» наметанный, но никто не мог вспомнить круглолицего с пышными усами человека, да еще с такой яркой приметой, как рассеченная бровь.

«Мог ведь лже-Левовский шапку сдвинуть на брови, — рассудительно размышлял Иван Иванович, сводя к переносице темные брови, — тогда никогда не узнать, куда он мог укатить. Эх, жаль!» — досадливо качал он головою.

Мороз не мешал мыслям, а холодный ветер, бьющий в лицо от быстрой езды, хотя и хлестал по щекам, но не обжигал.

— Ваше высокородие! — подбежал к Соловьеву дворник, когда он, расплатившись с извозчиком, вошел во двор дома Шклярского.

— Слушаю.

— Вчерась впопыхах позабыл вам сказать, что к господину Левовскому, царство ему небесное, — перекрестился хозяин лопаты, — приходил офицер в пятом часу пополудни.

— Что ж ты мне сразу не сказал?

— Так позабыл я.

— И?

— Так сегодня два раза уже приходили, но я об убиении Сергея Ивановича ничего не сказал. Больно злы были, оставили записку, — дворник протянул конверт.

Надворный советник в нетерпении достал свернутый вдвое лист белой бумаги, состоящей из нескольких предложений:

«Серж! Куда ты подевался? В третий раз предстаю перед закрытой дверью. Жду в 9 у Давыдки. Илья».

— Чтоб мне молчок, — пригрозил Соловьев строгим голосом дворнику, который вытянулся, словно военный на смотре, придерживая правой рукой лопату.

— Да разве ж я, да ни в жисть.

— Теперь слушай. Кто еще бывал у Левовского?

— Ваше высокородие, да разве ж всех упомнить можно. Он гостеприимный был.

— Случаем не бывал у него господин лет сорока, круглолицый, с казацкими усами и вот так бровь рассечена, — Соловьев провел пальцем по брови.

— Видал я такого, видал, только, кажись, бровь побита с правой стороны.

— Может, и имя его тебе известно?

— Никак нет, — дворник развел руки в стороны, и освободившаяся из плена лопата с грохотом упала на булыжник.

— Много раз он бывал у Сергея Ивановича?

— Ну, раза три, в точности, бывал.

— Когда?

— Может, с неделю тому, может, более.

— Точнее сказать не можешь?

— С неделю, точно, с неделю.

— Потом ты его не встречал?

— Никак нет.

— Когда ты в последний раз господина Левовского видел?

— Так шестнадцатого, он на службу уехал, так почитай, в живых, — снова перекрестился, — его бедного увидеть больше не довелось.

— Кроме офицера к нему кто-то приходил?

— Только офицер.

Надворный советник задумался, толи воротиться в отделение и доложить Ивану Дмитриевичу о записке, то ли стоит устроить повторный обыск. Однако для осмотра квартиры нужно разрешение вышестоящего начальника, а оно — на Большой Морской. Следовательно, придется все-таки воротиться.

В ту минуту, когда Соловьев входил в отделение, человек, по виду извозчик, спрашивал дежурного чиновника:

— Как бы мне господина Соловьева повидать?

— Вам на что? — быстро спросил дежурный. — Если заявление подать, то можно мне.

— Господин хороший, нам заявление без надобности! — откликнулся посетитель. — У меня важнейшее дело. Во какое! Мне Иван Иваныча нужно.

— Господин Соловьев, — дежурный заметил надворного советника, — здесь к вам с важнейшим делом.

Извозчик обернулся.

— Здравия желаем, Иван Иваныч. — Потом скосил на дежурного взгляд, будто опасаясь, что тот услышит, и вполголоса добавил: — Я по нынешнему делу, что давеча вы на площади спрашивали.

— Не тяни, — кивнул Соловьев.

— Дак я того, — он пальцем провел по брови, — подвозил.

— Не ошибаешься?

— Иван Иваныч, вы ж говорили со шрамом, а таких не каждый день возим.

— Помнишь куда?

— А как же?

— Отчего его запомнил?

— Дак по шраму на брови, и он заместо желтенькой, на которую уговорились, дал мне красненькую, а там ехать полверсты. Потом меня подрядил на следующий день съездить то ли в Удельную, то ли в Шувалово, я его прождал с полчаса в указанном месте, да он не явился.

— Где его высадил?

— За Екатерининским каналом, на Вознесенском, как раз напротив переулка, как бишь его?..

— Вознесенский переулок.

— А я припомнить не мог.

Иван Иванович понял, что речь идет об одноименном с проспектом переулке и о доме, где ранее проживал Сергей Иванович Левовский. Надежда ранее показалась зримой, но, увы, ускользнула из рук, так их и не коснувшись.

— На следующий день, где ты его ждал?

— У «Демута»..

— Ты его не искал в гостинице?

— Никак нет, я ж его фамилию не знал.

— Понадобишься, я тебя найду, — Иван Иванович показал на жестяной жетон на груди у извозчика. — Ступай.

Надворный советник направился на второй этаж к Путилину.

Микушин проснулся от холода, который пробирал до самых костей. Казалось, больше никогда не доведется согреться. Хотел осмотреться — где он? Пошарил рукою, вместо старенького теплого пальто нащупал грубую ткань, на большее не хватило сил. Сознание помутилось, и Алексей впал в забытье.

Когда очнулся во второй раз, голова хотя и раскалывалась на части, но пришли обрывочные воспоминания.

Запах затхлости и застарелых нечистот вывернул желудок наизнанку. Алексей поднялся на ноги. Его шатало, и если бы не стена рядом, то наверняка растянулся бы на земляном полу.