Джон Гришэм - Блюстители

— Двадцать два года. Вы были с ним знакомы?

— Нет, во всяком случае, до убийства.

— Вы побывали на месте преступления?

— Разумеется. Когда я приехал, Фицнер был уже там. Он быстро примчался. Помню, попросил меня подвезти миссис Руссо домой. Она обнаружила тело и позвонила в службу 911. Как вы понимаете, бедная женщина находилась в ужасном состоянии. Я отвез миссис Руссо домой и посидел с ней до приезда каких-то ее друзей. Это был сущий кошмар. Потом я снова отправился на место преступления. Там, как всегда, всем распоряжался Фицнер, он постоянно рявкал, отдавая указания. Я заметил, что, по моему мнению, нам, как положено, следует вызвать полицию штата. Но Фицнер заявил, что сделает это позднее.

— Он действительно это сделал?

— На следующий день. Не особенно торопился. Ему не хотелось, чтобы по этому делу работал еще кто-нибудь, во всяком случае по горячим следам.

— А какие у вас были отношения с Фицнером? — интересуюсь я.

Макнатт растягивает губы в улыбке, которая кажется не слишком приятной.

— Буду с вами откровенен, — произносит он с таким видом, словно до этого момента врал мне напропалую. — Фицнер сделал так, что меня уволили, и выгораживать его я не собираюсь. Когда город нанял меня в качестве начальника полиции, он занимал должность шерифа уже двадцать лет. Никогда не уважал ни меня, ни кого-либо из подчиненных мне офицеров. Фицнер держал весь округ железной рукой и не хотел, чтобы кто-то еще с полицейским значком вмешивался в то, что он делал на территории, которую считал своей.

— А почему он добивался — и добился — вашего увольнения?

Макнатт что-то невнятно ворчит себе под нос и молча наблюдает за тем, как старики играют в шаффлборд. Затем пожимает плечами и отвечает:

— Вы должны понимать, как работают политические механизмы в небольших городках. Под моим началом было около дюжины человек, у Фицнера — вдвое больше. Он располагал солидным бюджетом, позволявшим ему делать все, что пожелает, а мне доставались лишь крохи. Мы никогда не ладили, поскольку он видел во мне угрозу. Фицнер уволил одного из помощников, а когда я взял этого человека в свою команду, ему это не понравилось. Его боялись все местные политики. Он подергал за кое-какие ниточки, и меня убрали. После этого я постарался быстрее уехать из города. Вы уже бывали в Сибруке?

— Еще нет.

— Вряд ли вы там что-нибудь найдете. Фицнер давно уже оставил свой пост, и я уверен, что все его следы тщательно замели.

Эта фраза, возможно, рассчитана на то, что я, втянувшись в беседу, раскрою свои дальнейшие намерения. Но я пока предпочитаю пропустить ее мимо ушей. Это первая встреча, и мне не хочется показывать, насколько сильно меня интересует дело, по поводу которого я приехал. Мне важно выстроить с Макнаттом доверительные отношения, а на это необходимо время. В общем, хватит говорить о шерифе Фицнере, решаю я. В нужный момент я вернусь к этой теме.

— А вы знали Кита Руссо? — спрашиваю я.

— Конечно. Я знал всех юристов. Сибрук — маленький город.

— Какое у вас о нем сложилось мнение?

— Умный, заносчивый. Но я его не очень-то любил. Однажды во время судебного процесса Руссо задал серьезную трепку паре моих парней, и мне это не понравилось. Хотя, наверное, он просто выполнял свою работу. Ему хотелось стать известным, влиятельным юристом, и он был на правильном пути. Как-то раз мы увидели, что Руссо сидит за рулем новехонького, сияющего черного «Ягуара». Тогда таких машин в городе больше не было. Поползли слухи, что он уладил какое-то большое дело в Сарасоте и отхватил здоровенный куш. Руссо любил пускать пыль в глаза.

— А его жена, Диана?

Макнатт качает головой с таким видом, словно воспоминания причиняют ему боль.

— Бедная женщина. До конца жизни я буду ей сочувствовать. Вы можете представить, через что ей пришлось пройти, когда она обнаружила тело мужа, да еще в таком ужасном виде? Она была просто в шоке.

— Нет, мне это вообразить трудно. А юристом Диана Руссо была хорошим?

— Во всяком случае, ее уважали как профессионала. Лично я никогда не имел с ней никаких дел. Но должен заметить, что она была просто сногсшибательной женщиной, настоящей красавицей.

— А на процессе по делу Куинси Миллера вы присутствовали?

— Нет. Его перенесли и проводили у самой границы с округом Батлер. Мне вряд ли удалось бы объяснить, с какой стати я, вместо того чтобы работать, несколько дней сижу в зале суда и наблюдаю за происходящим.

— А вы сами тогда считали, что Кита Руссо убил Куинси Миллер?

— Разумеется, — отвечает, пожав плечами, Макнатт. — У меня не было никаких причин сомневаться в этом. Насколько я помню, там был весьма серьезный мотив для убийства, а именно неприязненные отношения. И разве на суде какая-то свидетельница не показала, что видела Миллера убегающим с места преступления?

— Что видела убегающего человека — да, но она его не опознала.

— А разве в машине Миллера не было обнаружено орудие убийства?

— Не совсем так. Там нашли фонарик, на котором была кровь — совсем немного.

— И ДНК-тест показал совпадение с параметрами крови убитого?

— Нет, в 1988 году ДНК-тесты не проводились. К тому же фонарик исчез.

Макнатт размышляет над моими словами, и становится очевидным, что он не помнит важных деталей дела. Он уехал из Сибрука через два года после убийства Руссо и постарался вычеркнуть этот город из памяти.

— Мне казалось, что в этом деле все было просто. Но вы, похоже, думаете по-другому?

— Да, иначе я бы сюда не приехал.

— Что же заставило вас после стольких лет прийти к выводу, что Миллер невиновен?

Я вовсе не намерен делиться с ним своими версиями на этот счет, во всяком случае, на данном этапе. Может, позднее.

— В версии обвинения кое-что не складывается, — туманно говорю я и спрашиваю: — А вы поддерживали контакты с кем-нибудь в Сибруке после своего отъезда?

Макнатт качает головой:

— В общем-то, нет. Как я уже сказал, я давно там не был и уезжал оттуда в спешке. Тот момент нельзя назвать самым ярким эпизодом в моей карьере.

— А вы были знакомы с помощником шерифа по имени Кенни Тафт?

— Естественно. Я всех их знал, хотя неодинаково близко. О том, что его убили, я прочитал в газетах. Я тогда жил в Гейнсвилле. Помню его фотографию. Он был хорошим парнем. А почему он вас интересует?

— В данный момент, мистер Макнатт, меня интересует все. Кенни Тафт был единственным чернокожим помощником Фицнера.

— Наркоторговцев не волнует, какой у человека цвет кожи, белый или черный, особенно во время перестрелки.

— Тут вы правы. Я просто хотел знать, были ли вы с ним знакомы.

К нам подходит пожилой мужчина в шортах, черных носках и красных кедах и ставит перед нами на стол два картонных стакана с лимонадом.