Джон Гришэм - Блюстители

— Спасибо, Герби, давно пора, — говорит Макнатт.

— Счет я тебе пришлю! — раздраженно бросает тот и отходит. Мы прихлебываем напиток и наблюдаем за игроками в шаффлборд, которые движутся, словно в замедленном кино.

— Но если этот ваш Миллер не убивал Руссо, то кто же это совершил? — произносит Макнатт.

— Понятия не имею, и, скорее всего, мы этого никогда не узнаем. Моя работа состоит в том, чтобы доказать, что этого не делал Миллер.

Макнатт качает головой и улыбается:

— Что ж, удачи. Если это совершил кто-то другой, то у него было более двадцати лет для того, чтобы убежать и спрятаться. Глухое дело.

— Еще какое глухое, — соглашаюсь я. — Но у меня все дела такие.

— Значит, этим вы и занимаетесь? Раскапываете старые, давно забытые дела и вытаскиваете людей из тюрьмы?

— Да.

— Сколько раз вы уже это проделали?

— Восемь — за последние десять лет.

— И все восемь человек были невиновными?

— Да. Такими же невиновными, как вы и я.

— А сколько раз вам удавалось найти настоящего убийцу?

— Не все мои подопечные были осуждены за убийство. Но в четырех случаях мы смогли установить истинных виновников.

— Пусть вам повезет и на сей раз!

— Спасибо. Удача мне необходима.

После этого я перевожу разговор на спортивные темы. Макнатт — рьяный болельщик баскетбольного клуба «Флоридские аллигаторы» и гордится тем, что его любимая команда одерживает победу за победой. Потом мы беседуем о погоде, о проблемах пенсионеров, немного о политике. Умом Макнатт не блещет — мне попадались и более интересные собеседники. Что же касается убийства Руссо, то оно, похоже, его не слишком волнует.

Через час я благодарю Макнатта за уделенное мне время и спрашиваю, можно ли мне навестить его снова.

— Конечно, — отвечает он. Его явно радует, что к нему приедет посетитель.

Уже на обратном пути до меня вдруг доходит, что Макнатт ни разу даже не намекнул мне на то, что в мрачных тайнах Сибрука может таиться опасность. И, явно не испытывая симпатии к шерифу Фицнеру, ни словом не обмолвился о его коррумпированности.

Следовательно, он рассказал мне не все.

После двух месяцев раскачки в работе над делом Куинси Миллера возникает первый прорыв. Нам звонит Кэрри Холланд-Прюитт и сообщает, что хочет поговорить. В воскресенье я, сев за руль, выезжаю к ней еще до рассвета и после шести часов пути прибываю в Далтон, штат Джорджия, расположенный посередине между Саванной и Кингспортом, штат Теннесси. Стоянка грузовиков находится рядом с федеральным шоссе — та самая, на которой я уже бывал. Я паркуюсь неподалеку от въезда и жду Фрэнки Татума. Мы с ним созваниваемся, и через двадцать минут он останавливает свой автомобиль рядом с моим. Я наблюдаю за тем, как Фрэнки заходит в расположенный неподалеку ресторанчик.

Оказавшись внутри, он выбирает стол в отдельной нише в дальнем конце зала, заказывает кофе и сэндвич и разворачивает газету. На столе стоят обычный набор специй и бумажные салфетки на специальной подставке-держателе. Прикрываясь газетой, как щитом, Фрэнки убирает со стола солонку и перечницу и заменяет их на другие, заранее подготовленные нами, — дешевые пластмассовые цилиндрики, купленные в бакалейном магазине. На дне нашей солонки спрятано звукозаписывающее устройство. Когда Фрэнки приносят сэндвич, он слегка подсаливает его, чтобы убедиться, что никто ничего не заподозрит. После этого отправляет мне смс-сообщение, что все хорошо и посетителей в заведении не так уж много.

В час дня, точно в оговоренное время, я, в свою очередь, отправляю Фрэнки сообщение. В нем я прошу его есть медленнее. Нигде не видно ни пикапа Бака, ни «Хонды» Кэрри Прюитт. У меня есть цветные фотографии их автомобилей, и я даже помню наизусть их теннессийские номера. Наконец в час пятнадцать я замечаю, как на съезде с шоссе притормаживает пикап, и сразу посылаю сообщение Фрэнки. Потом выбираюсь из своего городского внедорожника, вхожу в ресторан и вижу, как Фрэнки расплачивается у стойки. Официантка в этот момент убирает со стола, за которым он сидел, и я спрашиваю, могу ли я расположиться именно здесь.

Кэрри привезла с собой Бака, и это хороший знак. Вероятно, она рассказала ему всю предысторию, и теперь ей нужна его поддержка. Бак — крупный, крепкого сложения мужчина с мощными руками и седеющей бородой. Характер у него, по-моему, вспыльчивый (должен признаться, что это мое предположение оказалось ошибочным). Как только Кэрри и Бак показываются в дверях, я вскакиваю и призывно машу им рукой, приглашая к своему столику. Затем благодарю Кэрри за то, что согласилась со мной встретиться, и настаиваю, чтобы супруги заказали себе ланч. Сам я умираю от голода и прошу, чтобы мне принесли яйца и кофе. Кэрри и Бак заказывают гамбургеры и жареный картофель.

В устремленном на меня взгляде Бака я читаю сомнения. Прежде чем я успеваю дойти до сути дела, он произносит:

— Мы «пробили» вас по Интернету. Фонд «Блюститель» и все такое. Вы кто — священник или юрист?

— И то, и другое, — говорю я с улыбкой, надеясь, что она обезоруживающая, а затем немного рассказываю о себе.

— Между прочим, мой отец был священником, — с гордостью сообщает Бак. — Вам об этом известно?

Да, нам об этом известно. Четыре года назад отец Бака отошел от дел, оставив служение в небольшой церкви, расположенной далеко за городской чертой Блаунтвилла. Я изображаю заинтересованность, и мы какое-то время осторожно пытаемся говорить о религии. У меня возникает подозрение, что Бак как верующий давным-давно сбился с пути истинного. Несмотря на то что внешне он выглядит грубым и неотесанным, у него мягкий голос и приятные манеры.

— Мистер Пост, по многим причинам я никогда не рассказывала Баку подробности о своем прошлом, — говорит Кэрри.

— Пожалуйста, называйте меня просто Пост, без «мистера», — прошу я.

Кэрри улыбается, и меня снова поражает, какие у нее красивые глаза и правильные черты лица. Перед встречей она накрасилась и зачесала светлые волосы назад. Я невольно думаю о том, что, сложись жизнь Кэрри по-другому, ее внешность могла бы открыть перед ней более многообещающие двери.

— Ладно, давайте сразу к делу, — предлагает Бак. — Откуда мы знаем, можно ли вам доверять?

Учтите, он задает свой вопрос человеку, который тайно записывает происходящий разговор.

Прежде чем я успеваю ответить, Бак продолжает:

— Короче, Кэрри рассказала мне о том, что произошло когда-то давно, и о том, что она сделала. Нам это небезразлично, иначе бы нас здесь не было. Но мне кажется, что вся эта история грозит нам неприятностями.

— Чего вы, собственно, хотите? — спрашивает Кэрри.

— Чтобы восторжествовали истина и справедливость.