Джон Гришэм - Блюстители

Я подхожу к стулу, сажусь на него и произношу:

— Получается, в убийстве была замешана жена Руссо.

— Ну, мы не знаем этого наверняка, но сейчас ее причастность к данной истории выглядит более вероятной. Диана отказалась от американского гражданства пятнадцать лет назад и стала полноправной гражданкой Панамы. Это обошлось ей тысяч в пятьдесят долларов. Теперь ее зовут Диана Санчес, но я готова побиться об заклад, что у нее есть и другие имена. И несколько паспортов. Нет никаких свидетельств того, что они с Васкесом официально связали себя узами брака. Детей у них, похоже, нет. Ну что, достаточно?

— А есть еще что-нибудь?

— Да.

ФБР вело наблюдение за Меркадо и уже готовилось арестовать его, когда он вдруг совершил необъяснимую грубую ошибку. С «неправильного» телефона Меркадо сделал звонок на некий номер, отследить который не удалось. Однако разговор был записан. Меркадо предложил телефонному собеседнику встретиться на следующий день в какой-то забегаловке в Ки-Ларго, где посетителей кормят крабами. Действуя с быстротой, которая заставила меня порадоваться, что я участвую в игре на стороне ФБР, Нолтон заручилась ордером, и ее агенты прибыли на место встречи первыми. Они сфотографировали Меркадо на автостоянке, засняли на видео, как он лакомится крабами вместе с каким-то человеком и как они оба садятся в свои машины. Городской внедорожник «Вольво» последней модели зарегистрирован на Брэдли Фицнера.

Судя по снятому видео, он находится в неплохой физической форме. У Фицнера волнистые седые волосы и такая же седая бородка клинышком. Похоже, то, что он покинул службу богатым человеком, пошло ему на пользу. Ему почти восемьдесят лет, но двигается он как мужчина гораздо более молодого возраста.

— Поздравляю, Пост, — произносит Агнес Нолтон. — Наконец мы обнаружили связь.

От изумления я теряю дар речи.

— Конечно, мы не можем предъявить Фицнеру обвинение за то, что он просто поел в забегаловке в обществе Меркадо, но мы получим необходимые санкции и будем знать о нем все, даже то, когда он ходит отлить.

— Будьте осторожны, — предупреждаю я. — Он очень ушлый.

— Да, однако даже самые искушенные преступники порой совершают глупые ошибки. Для нас встреча Фицнера с Меркадо — это просто подарок.

— А нет свидетельств того, что Фицнер имеет контакт с Дилукой? — интересуюсь я.

— Пока совершенно никаких. Готова поставить свою месячную зарплату на то, что Фицнеру даже неизвестно имя Дилуки. Это Меркадо, вращаясь в темном мире, узнал об «Арийских Священнослужителях» и организовал нападение. Фицнер, вероятно, предоставил наличные для оплаты заказного убийства, но мы никогда этого не докажем, если Меркадо не заговорит. А парни вроде него своих не закладывают.

Меня переполняют эмоции, и я стараюсь привести мысли в порядок.

— Ну и дела, — произношу я. — В течение трех дней Меркадо привел нас к Рамону и Диане Руссо, а потом и к Брэдли Фицнеру.

Агнес кивает, гордая достижениями своих коллег. Профессионализм и деловитость мешают ей открыто восхищаться успехами, которых удалось добиться ФБР.

— Кое-какие части головоломки становятся на место, — подтверждает она. — Ладно, мне пора бежать. Буду держать вас в курсе.

Агнес Нолтон отправляется на очередное совещание. Техник тоже уходит, оставив меня в конференц-зале одного. Я довольно долго сижу в затемненном помещении и, глядя в стену, стараюсь осмыслить все, что узнал. Агнес права, внезапно нам стало известно значительно больше о заговоре с целью убийства Кита Руссо. Но много ли из того, что мы теперь знаем, может быть доказано? И как это поможет Куинси?

Вскоре я покидаю конференц-зал, а затем и само здание отделения ФБР и еду обратно в больницу. В палате Куинси я застаю Марвиса. Он сообщает мне, что ему удалось уговорить своего босса дать ему отпуск на несколько дней, так что в ближайшее время он постоянно будет рядом с братом. Я рад этой новости и быстро возвращаюсь в мотель, чтобы собрать вещи. Медленно продвигаясь в пробке, я выезжаю из города, и вдруг меня поражает внезапная мысль. Я с трудом удерживаюсь, чтобы не притормозить у обочины и не выйти из машины. Сдержав этот порыв, я продолжаю движение, и в моей голове постепенно формируется простой, но прекрасный план. Когда он складывается окончательно, я звоню своему лучшему другу, специальному агенту ФБР Агнес Нолтон.

Мне приходится висеть на телефоне десять минут, прежде чем она берет трубку.

— Что случилось? — спрашивает Нолтон своим твердым и решительным тоном.

— Единственный способ прижать Фицнера — это втянуть его в заговор, — произношу я.

— Попахивает провокацией.

— Наверное, вы близки к истине, но это может сработать.

— Я слушаю.

— Вы уже отправили Дилуку туда, где его не должен никто найти?

— Нет. Он пока здесь.

— Нам нужно, чтобы, перед тем как исчезнуть, Дилука выполнил еще одно поручение.

На ипподроме Хайалиа-Парк Дилука выбирает место на трибуне поодаль от остальных зрителей. В руках у него программка бегов, словно он готов начать делать ставки на лошадей. На нем новейший микрофон, способный уловить фырканье оленя на расстоянии тридцати ярдов. Меркадо появляется через тридцать минут и садится рядом с Дилукой. Мужчины покупают у разносчика две бутылки пива и внимательно наблюдают за очередным забегом.

Наконец Дилука говорит:

— У меня есть план. Миллера снова перевели, теперь его палата находится между двумя операционными. Состояние Миллера продолжает улучшаться, но выпишут его еще не скоро. Охранники постоянно меняются, и кто-нибудь наблюдает за дверью в его палату. Время от времени тюрьма присылает для охраны Миллера своих надзирателей. Здесь-то как раз и начинается план. Мы раздобудем комплект униформы тюремного надзирателя у Стоуна, и один из моих парней переоденется в него. В нужный момент мы позвоним и скажем, что в больнице заложена бомба. Может, даже взорвем что-нибудь в подвале, так, чтобы никто не пострадал. В больнице, понятное дело, возникнет переполох. Наверное, объявят тревогу, в общем, все начнут сходить с ума, как всегда бывает в подобных случаях. В суматохе наш парень проберется в палату Миллера. Он воспользуется шприцом-автоинъектором — мы раздобудем его в аптеке и зарядим рицином или цианидом. Наш человек всадит его Миллеру в бедро, и через пять минут он отправится на тот свет. Даже если Миллер в этот момент будет бодрствовать, он не успеет отреагировать и оказать сопротивление, но, вообще-то, врачи держат его на препаратах. Мы сделаем все поздно ночью, так что он наверняка будет спать. Затем наш человек выйдет из палаты и смешается с толпой.

Меркадо, отхлебнув пива, хмурится: