Джон Гришэм - Блюстители

— Не могу поверить, что Фицнер в тюрьме.

— Я тоже. Приятный сюрприз.

— Расскажите мне об этом.

Еще раз напомнив себе, что все, что сообщу Колакурчи, будет повторено где-нибудь в кафе завтра утром, я быстро излагаю сокращенную версию событий. ФБР в результате блестящей работы подцепило на крючок тюремного охранника (без упоминания имени), а также некоего его подельника из тюремной банды. Последовала оперативная проверка кое-кого из наркодельцов, после чего федералы вышли на Фицнера, который попал в ловушку, словно неопытный магазинный вор, и теперь ему светит тридцать лет тюрьмы.

Беа приносит наши напитки. Мы с Колакурчи чокаемся. Жидкость в его стакане коричневого цвета, и льда в ней немного. Он с жадностью причмокивает губами, будто ему перед этим пришлось долго страдать от жажды, и спрашивает:

— Что вас привело в город?

— Мне бы хотелось завтра встретиться с шерифом Уинком Каслом, если только удастся разыскать его. Мы с ним уже говорили о возобновлении расследования. Теперь, когда мы знаем, что Фицнер пытался убить Куинси Миллера, в этом тем более есть смысл. — Такое объяснение моего появления в городе звучит весьма правдоподобно. — И потом, мне любопытно побеседовать с вами. В прошлый раз, когда мы встречались с вами в Гейнсвилле, вам, похоже, доставило удовольствие покопаться в старом деле об убийстве Руссо. У вас есть еще какие-нибудь сведения?

— Нет, я был занят другими проблемами. — Колакурчи взмахивает рукой, указывая на свой загроможденный бумагами стол с таким видом, словно работает по восемнадцать часов в сутки. — А вам удалось чего-либо добиться, разбираясь с убийством Кенни Тафта?

— В общем, да. Мне снова необходимо прибегнуть к вашей помощи и попросить вас выполнить кое-какую юридическую работу.

— Это связано с установлением отцовства, вождением в нетрезвом виде, разводом или убийством? Только скажите — вы пришли в правильное место.

Колакурчи громко хохочет над собственной шуткой, и я смеюсь вместе с ним. Вероятно, он отпускает такие юмористические шедевры по меньшей мере на протяжении последних пятидесяти лет.

Затем я становлюсь серьезным и рассказываю о контактах с семьей Тафт и наших планах обыскать дом. Далее вручаю Колакурчи 100 долларов и настаиваю на том, чтобы он их взял. Теперь он мой юрист, и мы с ним обмениваемся рукопожатием. Все, о чем мы говорим, с этого момента является конфиденциальной информацией, или, во всяком случае, так должно быть. Мне нужен простой одностраничный контракт об аренде старого дома и участка, который произвел бы впечатление на Тафтов, а также чек, выписанный с доверительного адвокатского счета Гленна. Члены семейства Тафт наверняка предпочли бы наличные, но я в данном случае выступаю за оплату именно в такой форме. Если в доме удастся найти необходимые нам вещдоки, документация будет иметь важное значение, и без нее выстраивание цепи доказательств сильно затруднится. Мы с Гленном, прихлебывая напитки, говорим об этом, как двое опытных юристов, обсуждающих сложную и необычную проблему. Колакурчи весьма искушен в подобных вещах и видит пару потенциальных затруднений, о которых я не подумал. Опустошив свой стакан, он зовет Беа и просит принести нам еще по порции. Когда секретарша возвращается, Колакурчи, словно в старые добрые времена, диктует ей инструкции, а она стенографирует. Мы завершаем выработку основ нашей позиции, и Беа уходит на свое рабочее место.

— Я заметил, что вы пялитесь на ее ноги, — произносит Колакурчи.

— Виноват. А что, разве с этим что-то не так?

— Ничего подобного. Беа очень милая. Ее мать, Мэй Ли, управляет моим домом, и каждый вторник готовит на обед восхитительные спринг-роллы, вы наверняка таких не пробовали. Вам повезло — сегодня вечером вы сможете их отведать.

Я улыбаюсь и киваю — других планов у меня нет.

— Плюс ко всему, — продолжает Колакурчи, — сегодня ко мне придет мой старый друг Арчи. Возможно, я упоминал о нем раньше. Да, упоминал, когда мы с вами пили сангрию в «Быке». Мы с ним одного возраста, оба активно работали здесь несколько десятилетий назад. Его жена умерла, оставив ему небольшое наследство, так что Арчи бросил юриспруденцию — и тем самым совершил ошибку. Последние десять лет он скучает. Живет один, заняться ему особенно нечем. Уход от дел — это неправильно, Пост. Хотя я уверен, что Арчи разбила сердце Мэй Ли. Он обожает спринг-роллы и хорошо умеет рассказывать истории. И еще он знаток вин, у него большой винный погреб. Арчи принесет с собой парочку хороших бутылок. Вы любите вино?

— Вообще-то, нет, — отвечаю я, думая о том, что бы сказал Колакурчи, если бы узнал, сколько денег у меня на счете.

Последний кусочек льда на дне его стакана почти растаял, и Колакурчи позванивает его остатками, явно готовый выпить еще. Возвращается Беа с двумя экземплярами черновика. Мы вносим в них несколько изменений, и секретарша отправляется к себе, чтобы распечатать готовый контракт.

Дом Гленна стоит на тенистой улочке в четырех кварталах от Мэйн-стрит. Я делаю несколько кругов по близлежащим кварталам, чтобы убить время, а потом паркуюсь на подъездной аллее позади старого «Мерседеса», принадлежащего, вероятно, Арчи. Слышу, как двое мужчин смеются где-то за углом, и направлюсь на задний двор. Хозяин дома и Арчи расположились на заднем крыльце. Они сидят в массивных плетеных креслах-качалках, откинувшись на спинки. У них над головами, под потолком, стрекочут старомодные вентиляторы. Во время знакомства Арчи не встает. Он такого же возраста, как Гленн, и нельзя сказать, что его внешность свидетельствует о крепком здоровье. У обоих мужчин длинные, всклокоченные волосы, наверное, раньше такая прическа могла считаться модной или нонконформистской. Оба одеты в явно старые костюмы из жатой ткани, без галстуков и в стариковских туфлях на прорезиненной подошве. Арчи, по крайней мере, не нуждается в трости. Видимо, из-за любви к вину у него красный, в прожилках, нос. Гленн продолжает пить бурбон, а мы с Арчи пробуем «Сансерр» — французское белое вино, которое он принес с собой. Напитки нам приносит Мэй Ли, тоже миловидная, как и ее дочь.

Вскоре Арчи не выдерживает и спрашивает:

— Значит, Пост, это благодаря вам Фицнера посадили за решетку?

Я отрицаю свои заслуги в данном деле и рассказываю о том, что произошло, как человек, наблюдавший за развитием событий, но при этом получавший инсайдерскую информацию от федералов. Похоже, Арчи частенько конфликтовал с Фицнером в прежние времена и терпеть его не может. Он просто не в состоянии поверить, что через столько лет злодей оказался в камере.

Арчи рассказывает историю одного клиента, чья машина вышла из строя в Сибруке. Копы нашли под ее передним сиденьем пистолет и по какой-то причине решили, что молодой человек, владелец автомобиля, убил полицейского. В дело вмешался Фицнер и подключил к нему своих людей. Арчи потребовал, чтобы Фицнер не досаждал парню в камере предварительного заключения, но его все равно стали допрашивать. В итоге копы выбили из него признание в каких-то преступлениях, которых он не совершал, и человек отсидел в тюрьме пять лет. Все это за то, что в Сибруке у него просто сломалась машина. К концу рассказа Арчи, упоминая о Фицнере, буквально брызжет ядом.