Марио Пьюзо - Омерта

Вскоре после свадьбы, еще тревожась за свое счастье, он совершил поступок, которого долго стыдился. Он поставил подслушивающие устройства в собственном доме, чтобы записать каждое слово, произнесенное женой. Пленки он прослушивал в подвале, жадно ловя не только слова, но и интонации. Джорджетт с честью выдержала проверку. „Жучки“ простояли в доме целый год. Ни разу он не услышал ни грубого, ни осуждающего слова в отношении его самого или ФБР.

Джорджетт никогда не сомневалась в нем. Она доказала это однажды вечером, когда Силков пригласили на полуофициальный обед в дом директора.

В какой-то момент директор, оказавшись наедине с Силком и Джорджетт, сказал ей:

— Как я понимаю, вы участвуете в работе многих либеральных организаций. Разумеется, я уважаю ваше право работать в них. Но, возможно, вы не понимаете, что ваша деятельность может повредить карьере Курта.

Джорджетт улыбнулась в ответ.

— Я это знаю и думаю, что Бюро совершит серьезную ошибку, если будет пенять ему за это.

Конечно, если дело примет серьезный оборот, мой муж уйдет в отставку.

Директор повернулся к Силку, на его лице отразилось изумление.

— Это правда? Ты уйдешь в отставку?

Силк не колебался.

— Да, это правда. Если хотите, я завтра же подам рапорт.

Директор рассмеялся.

— О, нет. Мы не можем разбрасываться такими людьми. — Он окинул Джорджетт оценивающим взглядом. — Должно быть, женолюбие — последнее прибежище честного человека.

Они рассмеялись этому натужному афоризму, чтобы показать свое расположение друг к другу.

Пять месяцев, прошедших после смерти дона, Асторре встречался с некоторыми из его старых Друзей, принимал необходимые меры для защиты детей дона и расследовал обстоятельства его убийства. Он прекрасно осознавал, что прежде всего следовало найти мотив. Потому что мотив перебрасывал мостик к тому, кто отдал приказ убить великого дона Априле. Асторре отдавал себе отчет, что при проведении расследования ему следует соблюдать предельную осторожность.

Прежде всего он встретился с Бенито Кракси из Чикаго.

Кракси отошел от противозаконной деятельности на десять лет раньше дона. В свое время он был главным советником Национального мафиозного комитета, а потому знал всю семейную структуру американской мафии. Он первым заметил, как зашаталась власть самых могущественных семей, предугадал их закат. А потому переориентировался на фондовую биржу и с изумлением обнаружил, что зарабатывать там можно ничуть не меньше, без всякого риска угодить за решетку.

Дон назвал Кракси среди тех, к кому при необходимости Асторре мог обратиться за советом.

Семидесятилетний Кракси жил с двумя телохранителями, шофером и молодой женщиной-итальянкой, кухаркой и домоправительницей, которая, по слухам, делила с ним постель. На здоровье он не жаловался, потому что всю жизнь избегал излишеств, не переедал, пил крайне редко.

Завтракал фруктами и сыром, за ленчем съедал омлет или овощной суп, обычно фасолевый или из эскариоля, в обед — котлетку из телятины или баранины с гарниром из лука, помидоров и зеленого салата. Выкуривал он одну сигару в день, после обеда, за чашечкой кофе и рюмкой анисовой настойки. Отличался щедростью, но попусту деньгами не сорил. Тщательно выбирал тех, кому давал советы. Ибо человека, который дает неудачный совет, ненавидят, как врага.

Но Асторре Кракси всегда принимал с распростертыми объятиями, потому что полагал себя неоплатным должником дона Априле. Именно дон прикрыл Кракси, когда тот выходил из игры: для главарей мафии этот момент всегда был одним из самых критических.

Встретились за завтраком. На столе стояли вазы с желтыми абрикосами, красными яблоками, клубникой размером чуть ли не с лимон, белым виноградом, темно-красными вишнями. Огромный круг сыра высился на деревянной доске. Домоправительница налила им кофе, наполнила рюмки анисовой настойкой и удалилась.

— Итак, молодой человек, дон Априле определил тебя в опекуны своим детям.

— Да, — кивнул Асторре.

— Я знаю, что он готовил тебя к этому. Мой давний друг всегда заглядывал вперед. Мы говорили о тебе. Я знаю, что к уровню твоей подготовки претензий нет. Вопрос в том, достанет ли тебе воли?

Асторре широко улыбнулся, искренне, ничего не скрывая.

— Дон спас мне жизнь и дал все, что у меня есть. Я такой, каким он меня сделал. И я поклялся защищать и оберегать его семью. Если Николь не станет партнером в своей фирме, если телевещательная компания Маркантонио обанкротится, если что-то случится с Валерием, у них все равно останутся банки. Я жил легко и счастливо. Я сожалею о причине, вынудившей меня взвалить на себя эту ношу. Но я дал дону слово и обязан его держать. В противном случае во что я смогу верить до конца своих дней?

Перед его мысленным взором промелькнули воспоминания детства, неизменно вызывающие у него радость и чувство благодарности. Он видел себя в Сицилии, шагающим рядом с доном, выслушивающим его истории. Тогда он мечтал перенестись в другое время, где жили по справедливости, верность ценили, а добрые и могущественные люди совершали великие дела. И сейчас ему недоставало и дона, и Сицилии.

— Хорошо, — голос Кракси вырвал его из грез, вернув в реальный мир. — Ты при этом присутствовал. Расскажи, что ты видел.

Асторре рассказал.

— И ты уверен, что оба киллера — левши?

— Один — точно, второй — скорее всего, — ответил Асторре.

Кракси кивнул и глубоко задумался. После долгой паузы встретился с Асторре взглядом.

— Думаю, я знаю, кто стрелял в дона Априле.

Но ты не спеши. Куда более важно узнать, кто их нанял и почему. Ты должен быть очень осторожен. Я много над этим думал. Наиболее вероятный заказчик — Тиммона Портелла. Но какими мотивами он руководствовался, для кого старался? Тиммону всегда отличала излишняя поспешность. Однако он не мог не понимать, что убийство дона Априле чревато крупными неприятностями. Тиммона боялся дона, отошел тот от дел или нет.

Теперь вернемся к киллерам. Это два брата, которые живут в Лос-Анджелесе. На текущий момент лучше их в этой стране никого нет. Говорить они не будут. Некоторые полагают, что они — близнецы. Оба левши. Очень храбрые, прирожденные убийцы. Опасность их стимулирует, да и вознаграждение им наверняка предложили очень высокое. Получили они и гарантии того, что при расследовании власти усердствовать не будут.

Я нахожу странным, что во время конфирмации ни полиция, ни ФБР не вели наблюдение за собором. В конце концов, дон Априле оставался под надзором ФБР, даже уйдя на пенсию.

Ты, конечно, должен понимать, что все это — теоретические рассуждения. Тебе придется все проверить и подтвердить. А потом, если я прав, ударить во всю силу.