Марио Пьюзо - Омерта

— Если бы. Мастерства не хватает. Но мне нравятся эти песни, и записи я дарю друзьям.

Силк решил, что пора переходить к делу.

— Надеюсь, вы понимаете, что я должен задать вам несколько вопросов. Таков порядок. Знаете вы кого-нибудь, кто хотел бы причинить вред вашему дяде?

— Нет, — без запинки ответил Асторре, глядя Силку в глаза. Этот ответ агенту ФБР уже надоел.

У всех были враги, а уж тем более у Раймонде Априле.

— Вы унаследовали контрольный пакет в банках Раймонде Априле, — продолжил Силк. — Вас связывали близкие отношения?

— Откровенно говоря, я сам этого не понимаю, — ответил Асторре. — В детстве я был одним из его любимчиков. Он помог мне организовать собственное дело, а потом, казалось, забыл обо мне.

— Какое дело? — спросил Силк.

— Я импортирую из Италии высококачественные macaroni.

Силк ответил скептическим взглядом.

— Макароны?

Асторре улыбнулся: к такой реакции он уже привык.

— Вы знаете, что Ли Якокка [1] Якокка, Ли (Лидо Энтони, р. в 1924 г.) — один из лучших топ-менеджеров автостроительной промышленности. С 1970 по 1978 г, президент компании «Форд», руководил разработкой концепции и созданием модели автомобиля «Мустанг». В 1979 г. возглавил компанию «Крайслер», находившуюся на грани банкротства, и к 1984 г, вывел ее в лидеры автостроительной промышленности. Автор бестселлера «Якокка: автобиография» (1984 г.). Послужил прототипом главного героя знаменитой дилогии Гарольда Роббинса «Бетси» и «Мустанг». никогда не говорит „автомобили“ — только „машины“? Вот и в моем бизнесе мы не говорим pasta или spaghetti, только macaroni.

— А теперь вы будете банкиром? — спросил Силк.

— Почему не попробовать?

— И что ты думаешь? — спросил Силк Бокстона. Заместитель ему нравился. Бокстон, как и он сам, верил в Бюро, верил в неподкупность и честность его сотрудников и руководства, верил, что по эффективности оно даст сто очков вперед любому другому правоохранительному ведомству.

— Вроде бы говорил он откровенно, — ответил Бокстон. — Но они всегда так говорят.

Это точно, подумал Силк. И вдруг вспомнил о том, что медальон на золотой цепи за время разговора ни разу не шевельнулся, словно его приклеили к коже.

Самую важную встречу Силк провел последней: с Тиммоной Портеллой, единственным в Нью-Йорке, за исключением дона Априле, боссом мафии, избежавшим суда после проведенного Силком расследования.

Портелла руководил своим бизнесом из громадной квартиры-пентхауза, занимавшей большую часть крыши принадлежащего ему высотного здания, расположенного в Вест-Сайде. Система охраны здания ничуть не уступала Форт-Ноксу, а до своего поместья в Нью-Джерси Портелла добирался обычно на вертолете, для которого на крыше имелась посадочная площадка. Так что его нога чрезвычайно редко касалась тротуаров Нью-Йорка.

Портелла, мужчина необъятных размеров, в темном костюме и белоснежной рубашке, встретил Силка и Бокстона в своем кабинете, заставленном огромными кожаными креслами. Панорамные, во всю стену, окна из пуленепробиваемого стекла не мешали любоваться городским пейзажем.

Силк пожал мясистую руку, отметил качество темного галстука, свисавшего с толстой шеи.

— Курт, чем я могу тебе помочь? — высоким тенором спросил Портелла. Бокстона он проигнорировал.

— Меня интересует дело Априле. Я подумал, может, ты сможешь сообщить мне что-нибудь интересное.

— Его убийство просто позор. Все любили Раймонде Априле. Для меня загадка, кто мог пойти на такое. В последние годы дон стал таким хорошим человеком. Святым, истинным святым. Раздавал деньги, словно Рокфеллер. Когда бог забрал его, душа у него была чиста.

— Бог его не забрал, — сухо ответил Силк. — Убивали профессионалы. Следовательно, должен быть мотив. — Во взгляде Портеллы что-то мелькнуло, но он промолчал, поэтому Силк продолжил:

— Ты много лет имел с ним общие дела. Ты должен что-то знать. Что ты можешь сказать насчет племянника, который наследует банки?

— Действительно, много лет тому назад какие-то дела у нас были, — кивнул Портелла. — Когда Априле уходил на заслуженный отдых, он мог с легкостью убить меня. Я, однако, жив, и это доказывает, что мы не были врагами. Насчет племянника я ничего не знаю, кроме того, что он музыкант. Поет на свадьбах, вечеринках, даже в маленьких ночных клубах. Один из тех молодых людей, от которых старики вроде меня без ума. Он продает хорошие итальянские макароны. — Он помолчал, вздохнул. — Убийство великого человека всегда окутано тайной.

— Ты знаешь, что твоя помощь не останется незамеченной.

— Разумеется. ФБР всегда играет честно.

Я знаю, что моя помощь мне зачтется. — И тепло улыбнулся Силку и Бокстону, продемонстрировав ровные, белые зубы.

— Я читал досье этого парня, — сказал Бокстон Силку по дороге на работу. — Он торгует наркотиками, контролирует проституцию, и он — убийца. Как получилось, что мы не смогли его посадить?

— Вреда от него меньше, чем от большинства остальных, — ответил Силк. — И мы его еще посадим.

Курт Силк приказал организовать электронное наблюдение за домами Николь Априле и Асторре Виолы. Федеральный судья подписал соответствующий ордер. Не то чтобы у Силка возникли какие-то подозрения, он просто хотел подстраховаться. Николь могла причинить немало хлопот, а у Асторре разве что не росли крылышки. Существование ангелов на грешной земле вызывало у Силка большие сомнения. О том, чтобы поставить „жучки“ в доме Валерия, не могло быть и речи: он жил на территории военной академии.

Силк узнал, что лошади, которых он видел на лугу, — страсть Асторре. Что каждое утро перед верховой прогулкой он сам чистил и взнуздывал одну из них. Более того, на прогулку выезжал в классическом английском наряде, включая красную куртку и охотничье кепи из черной замши.

Ему с трудом верилось в беспомощность Асторре, которого как-то раз выбрали в качестве жертвы трое грабителей. Случилось это в Центральном парке. Асторре, похоже, ускользнул, но из полицейского отчета Силк так и не понял, чем закончилась эта история для грабителей.

Двумя неделями позже Силк и Бокстон смогли прослушать записи, сделанные в доме Асторре.

Пленки зафиксировали голоса Николь, Маркантонио, Валерия и Асторре. Лишившись масок, теперь они представлялись Силку более живыми и человечными.

— Почему они пытались тебя убить? — спрашивала Николь, ее голос переполняла тревога.

И куда только подевалась та холодность, с которой она принимала Силка.

— Должна быть причина, — заметил Валерий.

Его голос звучал гораздо мягче. — Я не имел никакого отношения к делам старика, поэтому за себя я не волнуюсь. А как насчет тебя?

В голосе Маркантонио звучали пренебрежительные нотки: чувствовалось, что он не любил брата.