Галина Куликова - Не ждите меня в Монте-Карло [litres с оптимизированной обложкой]

– Подруге в Москву, – ответила Вероника и, когда ее переключили на автоответчик, простонала: – Не ждите меня в Монте-Карло! Мне до него не доплыть!

– Давайте я сниму с вас башмаки, – сочувственно сказал Гаврилов и сел перед ней на корточки. – С вашим женихом как-то можно связаться?

– Нет, он в бегах, – мрачно ответила Вероника, освобождаясь от обуви. Ей очень хотелось обнять хозяина каюты и прижаться к нему что есть силы. Она даже попыталась это сделать, но он уклонился и снова поднялся на ноги.

– Подождите обниматься. Если нападение вам не померещилось, о нем нужно сообщить капитану.

– Я не могу-у-у-у-у! – простонала несчастная, цепляясь за Гаврилова. – Меня посадят в тюрьму… Я плыву по чужому паспорту! Можно я на ночь останусь у вас?

– Вы проникли на корабль с чужим паспортом? – изумился тот. – Ладно, оставайтесь.

– Почему вы такой добрый?

– Я же говорил, вы мне нравитесь.

– Я что, бельгийская вафля? – обиделась Вероника.

С этими словами она упала на застеленную кровать и, еще не коснувшись головой покрывала, уже спала, смежив вежды.

Утром Вероника попыталась открыть глаза и тут же, застонав, заслонила лицо рукой. Жестокое утреннее солнце било в окна, втыкая колючие лучи во все, до чего могло дотянуться. Горло горело, и невыносимо хотелось пить. Пустыня Сахара во рту явственно отдавала фиалками. Левое запястье сильно саднило. Повозившись на постели, попереворачивавшись с боку на бок, Вероника водрузила на лицо подушку и снова издала душераздирающий стон.

– Доброе утро, – донесся до нее знакомый низкий голос, от которого у страдалицы перехватило дыхание. Или, как сказал бы классик, в зобу дыханье сперло.

«Гаврилов здесь?! – мысленно завопила она. – В моей каюте?! Этого не может быть. Я что, допилась до разврата?»

Она медленно стащила с лица подушку и чуть-чуть разомкнула ресницы. Гаврилов стоял возле кровати со стаканом какой-то мутной жидкости в руке и смотрел на нее с задумчивым любопытством. Вероника наконец полностью открыла глаза и осторожно села, натянув простыню до самого подбородка. Одежда испарилась, что подтверждало худшие ее опасения.

– А…

– Между нами ничего не было, – упредил ее вопрос Гаврилов.

Вероника с некоторым сомнением посмотрела на него.

– Зачем же огорчать меня вот так сразу, еще до завтрака? – проворчала она.

И тут же поняла, что находится в его каюте, а не в своей. Интерьер был выдержан в коричневых тонах, тогда как у нее преобладали синий и золотой. Гаврилов подал Веронике стакан с мутной жидкостью и велел выпить «это волшебное средство», пообещав, что станет легче.

– Платье вы вчера стащили с себя сами, – пояснил он, наблюдая за тем, как она возится, пытаясь натянуть простыню повыше, и прикладывается к стакану. – Вдруг восстали посреди ночи и разоблачились до трусов. Клянусь, я старался не смотреть. Тем более было темно. – Помолчал и добавил: – Я отдал его в чистку.

Сегодня на нем были светло-голубые джинсы и простая белая футболка. Выглядел он отвратительно свежим.

– Дайте мне рубашку, – потребовала Вероника, указав на заинтересовавший ее предмет одежды, который висел на спинке стула.

– Мою рубашку? – удивился Гаврилов.

– Да. Хочу быть похожей на девушку Бонда.

– Черт с вами, берите. Но вряд ли у вас получится, – ответил он.

– Почему это?

– Ни одной своей девушке Бонд наутро не говорил: «Между нами ничего не было».

Вероника выпила ту волшебную гадость, которая должна была превратить тяжелый чугунный шар обратно в ее голову. Поставив стакан на прикроватный столик, она не без труда облачилась в светлую рубашку, которую Гаврилов, по всей видимости, собирался надеть сам. Рубашка была свежей и пахла лимонной пыльцой, которую оставляют на одежде только феи прачечных.

– Кофе? – поинтересовался хозяин каюты, когда Вероника свесила ноги с кровати и отчаянно зевнула. – Я не стал заказывать заранее, потому что не знал, когда вы придете в себя. Вчера вы свалились так, будто в вас жахнули из ружья.

– Я что, пила водку? – угрюмо спросила Вероника, примериваясь к воображаемой чашке кофе. – Да наверняка пила. Боже, это вы во всем виноваты! Я точно помню, что предупреждала вас про водку. Попросила как человека.

Ни на секунду не смутившись, Гаврилов задал встречный вопрос:

– А что было после того, как вы меня предупредили? Вы хоть что-нибудь помните? Откуда, например, ваши раны? – Он глазами указал на багровый рубец, опоясывающий ее запястье.

Посмотрев на рубец, Вероника насупилась.

– Могли бы перевязать, – сказала она тоном капризной принцессы. – Подмешали мне в коктейль водки и бросили на произвол судьбы.

– Вы не предупредили о масштабах возможной трагедии. – Гаврилов снял трубку внутреннего телефона. – Кто же мог подумать, что всего лишь пипетка водки превращает вас в волка-оборотня?

Он заказал завтрак, специально отметив, что кофе должен быть очень горячим и его должно быть много. Вероника сползла с кровати и с опаской подошла к круглому зеркалу, висевшему на стене между акварелями. Выглядела она скорее смешно, чем жалко, – вчерашний высокий «хвост» висел сбоку на одном ухе, тушь размазалась вокруг глаз, сделав ее похожей на панду.

– У вас ведь две ванные комнаты? – спросила Вероника с таким видом, будто отражение нисколько ее не смутило. – Каюта такая же, как у меня. А у меня двухместная.

– Ваша ванная комната вас ждет, – ухмыльнулся Гаврилов и рукой указал, куда идти.

– Почему вы один занимаете двухместную каюту? – поинтересовалась Вероника, обернувшись в дверях.

– Потому что на одноместные очередь на два года вперед. Вижу, вы не очень опытная путешественница.

Вероника отправилась в душ и вернулась в белоснежном халате до пят с чистыми влажными волосами.

– Давно я не завтракал с русалками, – оценил ее внешний вид Гаврилов. – Ну-с, нам накрыли стол на балконе, так что милости прошу. Будете есть и рассказывать.

– Что рассказывать?

– Ну… Расскажете про ту ситуацию, в которой оказались.

Гаврилов галантно пропустил ее вперед и даже шаркнул ногой – весьма иронично.

– Это идиотская ситуация, – сердито заметила Вероника, опасаясь допроса с пристрастием.

– Я специалист по идиотским ситуациям, – заверил ее хозяин каюты.

Вероника поморщилась от яркого света, заливавшего балкон. Впрочем, голова уже почти не болела, а горячие булочки с ванильным кремом и черный кофе привели ее в состояние щенячьего восторга. Неожиданно проснулся аппетит, который подсказал, что стоит попробовать мягкий сыр, и ветчину, и яйца пашот, и нежный мусс из куриной печени на хрустящих тостах.

– Вечером вы несли что-то насчет убийства, – заявил Гаврилов, начав с чашки кофе.