Нора Робертс - Остров спокойствия

– Ты говорил, что хочешь провести жизнь вместе со мной. Это и есть наша жизнь. Ты думаешь, она попытается… сделать это двадцать второго?

– Да. И таким образом замкнет круг. Она наверняка узнала, что мы с тобой вместе, и если она сможет меня убить, она придет за тобой. Но не за тобой первой. Ей надо устранить самую большую опасность. Я коп с пистолетом, а ты нет. Если бы вы двое сейчас уехали с острова, мне бы не пришлось отвлекаться на заботы о вашей безопасности.

– Для меня и Сиси тоже безопасность означает и твою жизнь. Ты этого не допустишь. Ты этого не допустишь, – повторила Симона, встав и пересев поближе к нему, – потому что ты знаешь: если она убьет тебя, она убьет и меня. Может, не сейчас, но рано или поздно. И ты ей не позволишь.

Она обхватила руками его расстроенное лицо.

– Кроме того, у меня слишком много дел, чтобы ехать во Флоренцию, Нью-Йорк или куда-то еще. У меня куча работы, и еще мне кажется, что двадцать третье – хороший день, чтобы переехать к тебе. Нужно собрать вещи.

Он прижался лбом к ее лбу.

– Это запрещенный прием.

– Двадцать третье, Рид. Потому что я знаю: ты с этим покончишь. Сиси, ты приглашена на ужин.

– Я принесу шампанское.

– Моя студия останется здесь, пока мы с Ридом не доработаем дизайн моего рабочего места в… нашем доме.

– Мой дом всегда для тебя открыт, моя девочка.

Симона обратилась к Риду:

– Этот день, двадцать третье, станет для нас символом. Напоминанием о том, что какие бы ужасные вещи ни происходили, мы вместе.

– Полагаю, сейчас было бы уместно выпить кувшинчик «Сангрии».

Рид повернулся к Сиси и покачал головой.

– Не могу. Мне нужно вернуться. Оставайся здесь, – сказал он Симоне. – Пошли, Барни, с этими двумя женщинами мы ни о чем не договоримся. Отлиты в одной и той же чертовой форме.

– Поэтому ты нас и любишь! – крикнула Сиси ему вслед. – Я горжусь тобой, Симона.

– Мне страшно.

– Мне тоже.

Когда Рид заканчивал патрулирование, Патрисия сидела в своем штабе и потягивала джин с тоником – с каждым стаканом все больше джина, чем тоника. Выливать его в раковину – сущее расточительство.

К тому же джин вносил разнообразие в ее вечера с виски.

Пара стаканчиков в день – ну, три – помогали заснуть. Как заснуть без небольшой помощи, если ум постоянно работает?

Она ведь не напивается, как ее отец? И не запивает алкоголем таблетки, как ее мать? Ей просто нужно немного успокоить мысли. В этом нет ничего плохого.

Потягивая джин, Патрисия изучала карты, свои записи с хронометражем, снятые на телефон фотографии.

Тот факт, что две ее главные цели оказались влюбленными голубками, и взбесил, и порадовал ее. С одной стороны, они не заслужили даже минуты счастья. А с другой – она перережет их счастью глотку и посмотрит, как оно истекает кровью. И, если она последит за ними еще немного – а время пока у нее есть, – то можно будет убить двух голубков одним выстрелом.

Патрисия встала и начала расхаживать по комнате.

Впрочем, сучку, которая вызвала копов и трусливо отсиделась в туалете, она всегда планировала убить последней. В ее списке значилось с полдюжины имен до гадины-копа, застрелившей Джей-Джея.

Я продержалась так долго, уверяла себя Патрисия, потому что следовала плану. Заставила ФБР как следует побегать. И надо придерживаться плана. Если бы Джей-Джей придерживался плана…

Так что если – если! – ей выпадет легкий шанс, она убьет сучку первой. В ином случае…

Она подняла пистолет и нацелила его на фотографию Рида.

– Только ты и я, мудак. А когда ты умрешь… да, это разобьет сердце твоей маленькой шлюшке. И гадине-копу тоже. Мне это подходит.

Джин с тоником, хождение по комнате и обдумывание планов порой не помогали. Чтобы расслабиться и унять скачущие мысли, Патрисия решила предаться своему излюбленному вечернему занятию.

Заперев двери и задернув шторы в пляжном домике – который она возненавидела и планировала сжечь дотла перед тем, как уедет с острова, – Патрисия сменила джин на виски со льдом и включила свое интервью. Сколько бы раз она его ни смотрела, оно неизменно ее развлекало и приводило в восторг.

Как хорошо она выглядит! Давно ушла в прошлое толстая прыщавая девочка с тусклыми волосами, которая смотрела телевизор и училась взламывать сайты в Интернете. Теперь она просто сногсшибательная куколка в идеально облегающем фигуру красном платье.

Безупречный макияж – но это она . Без цветных контактных линз, без грима, без парика.

Настоящая Патрисия.

Уж точно она куда привлекательней этой репортерши. Моложе, сильнее и, черт возьми, красивее. Пожалуй, стоило отутюжить костюм Макмаллен, такой мятый, будто она… ха-ха!.. будто она в нем спала.

Но это не важно. Звезда интервью – Патрисия Хобарт.

Ушла в прошлое девочка, мечтавшая в темноте убить мальчика, который назвал ее свинкой Патти, девочек, которые украли ее трусы и нацепили их на слона, свою мать, бабулю с дедулей и те идеальные семьи, что прогуливались по торговому центру.

Мечтавшая убить их всех. Всех.

Хрустя чипсами со вкусом сметаны и лука (заслуженная награда), Патрисия слушала свой монолог.

Как ясно она поведала миру о тех, кто ее обижал: о родителях, о бабке с дедом, об учителях, о противных одноклассниках. Патрисия, как всегда, рассмеялась, слушая свой рассказ про мальчишку, который вылетел головой вперед с велосипеда и разбил себе харю – после того как она подрезала велосипедную цепь.

Жаль, он не сломал себе шею.

Видите, какой умной она была даже в детстве? Она и родилась умнее всех.

И смотрите, какой зачарованной выглядит Макмаллен. Слышите восторг в ее голосе? Макмаллен понимает, что ей далеко до Патрисии. Она понимает, какие нужны мозг и воля, чтобы осуществить все то, что совершила Патрисия Хобарт.

Не следовало Макмаллен болтать глупости и показывать свое истинное лицо. Оппортунистка, жадная до денег и славы.

– Ты меня взбесила, – пробормотала Патрисия.

Она плеснула себе еще виски и перемотала запись к тому моменту, когда застрелила Макмаллен.

Патрисия жалела только о том, что не подумала шагнуть ближе и попасть в поле зрения камеры. Ей было бы приятно смотреть, как она поднимает пистолет и стреляет. Впрочем, дернувшееся тело Макмаллен искупило этот просчет, опять ее рассмешив.

– Ох, какое шокированное лицо! Бах, бах, бах. – Подвывая от смеха, Патрисия набрала еще пригоршню чипсов. – Да уж, рейтинги будут что надо! Только не для тебя.

«Не для тебя, не для тебя», – мысленно повторяла она, прокручивая запись назад, к тому моменту, где звездой была сама Патрисия. Где она рассказывала миру, что еще до того, как ей исполнилось пятнадцать, у нее хватило мозгов, знаний и умений, чтобы спланировать массовую стрельбу такого размаха и масштаба, как в «Даун-Ист».