Александр Кротов - Новая версия

— Я не убивал, — повторил Щекутьев.

— Тогда, выходит, летчик ударил инженера?

— Да, — сказал Щекутьев, — инженер вылетел в открытую дверь, куда тащили Андрея.

— Но перед этим у вас был в руке нож?

— Я же написал, что сразу бросил его на пол, когда второй налетчик выскочил в другой вагон. Он понял, что я его обязательно ударю. Вошел в тамбур летчик, и я бросил нож.

— Что было потом? Почему вы об этом не написали?

— Летчик заставил нас умыться и повел в свое купе. На следующей остановке мы сразу же сошли с поезда. Добрались на попутной до Свердловска, а там на самолете в Москву.

— Билеты брал Василий Васильевич?

— У нас же отобрали деньги в тамбуре. Если бы Андрей не стал драться, то доехали бы спокойно.

— Дальше.

— Василий Васильевич взял в Домодедово такси, и мы приехали к Андрею. У него ведь никого не было дома. Здесь летчик сказал, что лучше всего нам больше не встречаться, и посоветовал о случившемся никогда и никому не говорить. Он был уверен, что инженер остался жив. Может быть, нас успокаивал.

Щекутьев налил в стакан воды из графина, выпил крупными глотками, смочил волосы и тщательно причесался.

— Почему Графолин поехал именно в Барнаул?

— Можно было без очереди взять туда билет. По крайней мере, я всегда думал, что это так.

— Вам не приходило в голову, что о случившемся необходимо немедленно заявить в милицию?

— Кто ж о таком будет говорить добровольно? — криво усмехнувшись, сказал Щекутьев.

— А теперь некому подтвердить ваши показания, и вы, Иван Иванович Щекутьев, обвиняетесь в убийстве инженера Гашева. Вам понятно, о чем я говорю?

Щекутьев встал, пока Неведов говорил, смотрел неотрывно ему в глаза.

— Но я же не убивал! — страдальчески воскликнул он. — Поверьте, все так и было, как я написал.

— У вас единственный шанс — это найти летчика. Единственный!

— Но ведь он погиб в катастрофе! Я не могу искать мертвеца. И отчего я должен найти летчика? — Щекутьев возбужденно поправил съехавший набок галстук. — Это в конце концов ваше дело — искать! Ищите и спросите у него, — дежурная неприятная ухмылка вернулась на его лицо, — я один остался живой, если на то пошло.

Поздно вот только сообразил, подумал Неведов.

— Напрасно вы так полагаете, — сказал он, — летчик ваш жив, пока не установлен факт его смерти. И Василия Васильевича вы будете искать вместе с нами. Не хотите же вы отвечать за него? Одного дела о взятках хватит вам, чтобы подумать о смысле жизни, заняться физическим трудом.

Щекутьев тотчас же перестроился и незамедлительно поддакнул Неведову: «Я к вашим услугам».

«Такой запросто мог убить», — подумал Неведов и достал из папки, что принес Якушев, фотографии.

Щекутьев не признал в Каленом летчика Василия Васильевича, но сказал: «Как будто я где-то видел этого человека». Но так и не вспомнил, где именно и по какому случаю.

Хозяин квартиры был страшно напуган внезапным и резким звонком в неурочный час. Он долго не открывал дверь, разглядывая непрошеных гостей в глазок.

Новый постоялец спал у себя в комнате, и нескончаемый звонок разбудил его. Не зажигая света, он оделся, распорол ножом полосы бумаги на окне, открыл балконную дверь, затворил за собой и прыгнул со второго этажа в снег.

Звонок продолжал дребезжать.

— Откройте! Милиция!

Наконец дверь распахнулась.

— Почему не открывали? Кто, кроме вас, здесь живет?

— Квартирант, — у хозяина сорвался голос, — по какому праву тревожите после одиннадцати вечера?!

— Покажи ему, Иванов, право, — сказал Сбитнев.

В маленькой прихожей негде было развернуться. Участковый замешкался, прижав старого и лысого хозяина к вешалке.

— Постоялец дома? — оглушительным шепотом спросил Сбитнев.

— Он спит, вы его разбудите, — затрепыхался хозяин, оттопырив презрительно губу и пытаясь придать сердитое выражение своим испуганным южным глазам. — Петр Петрович, вас просят на минуточку! — пожаловался он.

— Быстро откройте дверь! — приказал Сбитнев.

— Но ведь надо еще принести ключи, дорогой товарищ!

Сбитнев налег на дверь и высадил ее с первого удара плечом, стремительно шагнул в комнату, обрывая ногами бархатную черную портьеру.

Иванов следом за ним вбежал в комнату.

— Ушел через балкон! — крикнул он зло и отчаянно.

На улице ударил выстрел.

— Не уйдет, — сказал Сбитнев и прыгнул с балкона вниз.

На темной, пустынной улице, как прожектора, вспыхнули световыми лезвиями фары стоявшей у подъезда машины. Вращаясь, запылала синим огнем мигалка. Тревожным стоном ворвалась в ночь включенная сирена.

— Сообщите немедленно в отдел! — бросил участковому Иванов и тоже метнулся через перила, стараясь не упасть на ограждения палисадника.

Когда он встал на ноги, Сбитнев бежал уже далеко впереди к пустырю, за которым начиналась окружная шоссейная дорога, а за ней — лес.

Скинув пальто, Иванов рванулся наперерез. Он слышал голос Быкова, что-то кричавшего ему вслед, но не понял ни одного слова. Но из этого настойчивого крика в сознании вспыхнуло жарко и больно: Медведев! Убит? Ранен?

В городском справочнике Симакова Неведов обнаружил телефоны Графолина и Щекутьева. Мецца Авраамович не знал, как они появились в его книжке. Тыртычного ему порекомендовали, как очень хорошего и надежного квартиранта. Разве он мог предположить, что гражданина Тыртычного ищут органы правосудия за растрату в гастрономе города Николаева?..

— Вы знаете Самсона Павловича? Нет? Очень сожалею. Это Самсон Павлович представил в Банном переулке Петра Петровича Тыртычного и порекомендовал… — говорил Симаков, держась обеими руками за сердце, — я сразу подумал, что студент слишком пожилой, но есть же совсем старые заочники, и, уверяю вас, среди них есть весьма много порядочных людей, и они не пьют каждый день водку.

Мецца Авраамович опознал Каленого сразу.

— С ним что-нибудь случилось? — спросил он. — Достойный во всех отношениях человек был. Тихий, спокойный, совестливый, хорошо понимал живопись и музыку. Но неудачник. Прекрасный актер, а снимался в массовках. Показывался в московских театрах — не приняли.

— Как он вам представился?

— Михаил Касперович Наумов, актер.

— Паспорт Наумова вы сдавали на прописку?

— Вы знаете, — смутился Симаков, — Михаил Касперович каждую неделю собирался съезжать, и мне было неудобно настаивать. Так сказать, портить не хотелось творческое настроение квартиранту. Когда он бывал дома, то бесконечно репетировал. Я его однажды и вовсе не узнал, так прекрасно загримировался. А какой богатый был у него голос! Но просмотрели в театрах. Так часто бывает.

— Давно уехал Наумов?

Симаков на минуту задумался. Войтов со значением посмотрел на Неведова, который все листал телефонный справочник, изъятый при обыске.