Виктор Лыков - Мгновения, мгновения...

В отделении милиции дежурный пожал руку Шапцеву:

— Молодец, Вася, не растерялся! — И тут же: — А почему ладонь липкая?

Шапцев стянул перчатку — кровь. Пуля задела ребро ладони.

— Надо же! — изумился он. — Даже не почувствовал, что ранен.

— Задета мякоть, — успокоил дежурный, — сейчас перевяжу, и в больницу: швы наложат.

И вдруг ноги у Василия стали словно ватные, его прошиб пот. Наконец до него дошло, в какой переплет он попал. Чуть-чуть промедли, и он, возможно, не стоял бы сейчас здесь. В схватке сознание долга было сильнее, чем чувство самосохранения. Василий помнил об одном: не упустить, задержать, а все остальное вроде бы не имело никакого значения. Суть своей службы Шапцев видел в том, чтобы всегда оказаться вовремя там, где он необходим. К этому жестокому поединку он был морально и физически готов, в него он вложил все, чему учили старшие товарищи…

Дед Семен с прилежностью школьника слушал Василия, не перебивал и лишь в конце рассказа спросил:

— А не испугался, когда тот бабахнул? На фронте в первые дни я, по совести сказать, боялся стрельбы. Даже не мог ни пить, ни есть. Потом страх куда-то провалился. Скажут: «В атаку!» — и ты пошел. Пули свистят, снаряды рвутся, а ты идешь. Обо всем забываешь.

— Не чувствовал страха и я, Семен Васильевич. Другая была тревога: как бы не упустить этого мерзавца.

— Кто же он таков?

— Издалека приехал, тип еще тот! Совершил у себя в городе преступление. Местный участковый дознался, кто это сделал, пошел выяснять, дома ли преступник, а тот увидел его в окно, выскочил из квартиры и затаился под лестницей. Когда участковый, ни о чем не подозревая, ступил на площадку, преступник подкрался сзади и ударил его по голове, потом завладел оружием и подался в Москву, чтобы ограбить кассу. Приготовил пистолет, финский нож и маску, вошел в тамбур помещения, закрыл за собой дверь. А работницы сберкассы, видно, не слышали, что происходит за стеной, заняты были. Как раз в этот момент и я появился.

— Вовремя появился, Василий Иванович, — оживился дед Семен. — Женщин, деньги спас, ну и жигану дал по загривку. Это по-нашему, по-тамбовски. Судили прохвоста?

— Пятнадцать лет получил.

— Я бы еще прибавил.

— Больше по закону нельзя.

— А дальше?

— Все, дед Семен.

— Как все? А орден?

— Орден вручали весной, в мае 1979 года. Помню, было тепло, солнечно, настроение отличное, только что сдал экзамены в Высшую школу милиции. Пригласили награжденных в Моссовет, красивое здание на улице Горького, и вручили награды.

— Показать можешь?

— Не могу, дед Семен, дома он, в Москве.

— Ладно. Теперь я всем расскажу, какой герой вырос на нашей тамбовской земле. Этот герой — Василий Иванович Шапцев, мой сосед. Он меня, фронтовика, обскакал: у меня медали, а у него боевой орден. А еще скажу, что земляк наш не дает проходу тем, кто шапки с чужих голов снимает, кто машины разувает, лампочки бьет на столбах, кто пьет, крадет и бродяжничает…

В период отпуска Шапцев не раз встречался с дедом Семеном, непоседливым и словоохотливым человеком. Тот все говорил, что очень уж хочется ему подержать в руках орден. Василий обещал непременно привезти его в следующее лето.

Вернувшись в Москву, оперуполномоченный 1-го отделения милиции лейтенант Василий Шапцев сдержал слово, данное начальнику, — изобличил воров, кравших аккумуляторы.

— Подразделение, равняйсь! Смирно!

Замер строй молодых милиционеров. Заместитель командира подразделения 122-го отделения милиции Москвы В. Барсков пристально всматривался в каждого подчиненного. Через несколько минут милиционеры разойдутся по постам и маршрутам, предстанут перед взором москвичей и гостей столицы. Форма, внешний вид, поведение, манера держаться — все это имеет значение в милицейской службе.

Барсков медленно проходит вдоль шеренги. Удовлетворен. Ребята подтянуты, выбриты, подстрижены. Значит, дисциплинированны.

— Вольно! — снова скомандовал Барсков. — Претензий к внешнему виду нет.

В строю заулыбались.

— Слушай инструктаж!

Ознакомив с оперативной обстановкой и поставив нарядам конкретные задачи, офицер напомнил:

— При несении службы по охране общественного порядка строго соблюдайте социалистическую законность, будьте вежливы и предупредительны к гражданам. Проверяйте свои поступки: не причиняете ли вы зла, неприятностей, неудобств людям. И вместе с тем строго пресекайте случаи нарушения общественного порядка.

Барсков посмотрел на часы: пора.

— Подразделение, равняйсь! Смирно! На охрану общественного порядка приказываю заступить…

Любит старший лейтенант этот ритуал. Ему всегда хотелось, чтобы все, буквально все, кто носит милицейскую форму, были аккуратны, опрятны, грамотны, тактичны и вежливы. Барсков любит выбранную профессию и никому из подчиненных не позволяет компрометировать ее дерзостью, неряшливым видом или жаргоном.

Так было и в ту пору, когда он только начинал свой милицейский путь, и потом, когда стал служить заместителем командира подразделения патрульно-постовой службы.

Своих подчиненных Барсков знает не только по фамилии, имени, отчеству. Он хорошо знает их характеры. Это помогает ему улавливать внутреннее состояние милиционера, его чувства, разобраться в мотивах поступков, видеть то хорошее, что надо поощрять, и то плохое, что надо искоренять.

Для Барскова нет среднего милиционера, каждый человек исключителен, второго такого нет. Есть милиционеры, которым нет цены, есть и такие, которым грош цена, от таких надо избавляться, а настоящих — уважать и беречь. Ценить за достоинства, а не за отсутствие недостатков.

Проводив подчиненных, Барсков поднялся в кабинет. У офицера та обычная и все же редкая наружность, которая напоминает вам, что вы где-то уже видели это лицо и вам чем-то близок и дорог этот человек, хотя вспомнить о нем невозможно. Может быть, вы и никогда не встречали его и не могли его знать и лишь тайное влечение к незнакомцу и ваше чувство к нему рисуют на чужом лице знакомые черты.

Ему тридцать два. Волосы темные, прямые, чуть сдвинуты на лоб. Глаза выразительные и не меняются от настроения.

Взглянув на план работы, он поторопился в служебный класс. Все ли там готово для занятий? На месте ли пособия, макеты, схемы?

Барсков хотел, чтобы личный состав подразделения жил постоянно своим служебным домом, чтобы чувства милиционеров удовлетворялись в боевом товариществе, в учении, в работе.

Служебные занятия напоминают разбор боевых действий. По форме. По содержанию же обсуждаются действия, милиционеров в тех или иных условиях, приближенных к особенностям территории, времени суток и т. д. Часто сотрудник милиции действует один, и посоветоваться ему не с кем. А у милиционера нет права на ошибку. Иногда и служба-то не идет у человека не потому, что он не хочет трудиться, а потому, что не знает, что и как делать. Значит, надо систематически учиться. Рассматриваются не только положительные примеры, но и ошибки, нетактичные поступки. Совсем недавно, например, разбирались действия милиционера С.