Виктор Лыков - Мгновения, мгновения...

Дугачев засомневался: непривычно.

— Не робейте, поможем, — заверил Дугачева, к тому времени уже лейтенанта, старший инспектор ГАИ майор А. П. Галочкин, взявший Александра впоследствии под свою опеку. — Только развивайте смекалку, чувство владения трассой, реакцию на постоянно меняющуюся обстановку.

Прошли годы. Дугачев отлично освоил новые обязанности и за образцовое выполнение заданий был награжден медалью «За отличную службу по охране общественного порядка», повышен в должности и в звании.

А когда встал вопрос об обеспечении безопасности участников московской Олимпиады, Дугачева пригласили в числе первых сопровождать колонны автобусов со спортсменами. По окончании Олимпийских игр Александр Михайлович получил благодарность от Оргкомитета «Олимпиада-80».

Старший инспектор капитан милиции Калачев Александр Сергеевич. Родился в 1941 году. В органах внутренних дел 16 лет. Член КПСС. Женат. Двое детей.

Высокий, черноволосый, худощавый. Держится открыто. При разговоре то и дело откидывает назад спадающие на лоб волосы. Как сложилась жизнь? Да обыкновенно. В городе Иванове, где родился и вырос, окончил десять классов, техническое училище. Работал помощником мастера на ткацкой фабрике «Победа Октября». Был членом комитета комсомола этого предприятия.

В армии служил в знаменитой гвардейской Таманской дивизии. Отличился. Трижды удостаивался чести участвовать в праздничных парадах на Красной площади.

Армейская жизнь определила дальнейшую судьбу солдата: работать в милиции, и только в ГАИ. Там машины, дисциплина, без которых, как ему казалось, жить скучно и неинтересно.

В 1967 году, после окончания учебного центра ГУВД Мосгорисполкома, Калачева направили к старшему инспектору ГАИ капитану А. С. Горшкову. Наставник изложил программу работы:

— Владеть жезлом не так сложно. Куда сложнее остановить водителя, вести с ним разговор, убедить в ошибочности его действий. Нужен опыт. Со временем он придет, а пока — смотри.

Калачев смотрел, вникал, подражал Горшкову.

— Теперь пора на перекресток, — сказал капитан.

Перекресток показался Калачеву морским берегом, на который ежеминутно то наваливались, то от него откатывались громадные волны автомобилей. Горшков виртуозно справлялся с этой стальной армадой, вращая жезлом, как игрушкой.

— Нет, Александр Сергеевич, у меня так не получится, — огорчился Калачев.

— Получится. Становись и работай.

Калачев тренировался с жезлом, и не один день. Но это в учебном классе, а тут вот он, живой перекресток: дышит, ворчит, радуется, сердится…

Калачев хотя и правильно подавал сигналы, но скованно, неуверенно.

— Резче, свободней! — наставлял Горшков. — Это дисциплинирует пешеходов и водителей. И самого тоже.

Горшков не только прививал навыки, но и воспитывал, часто говорил: «Будь бдительней, дисциплинированней. Дисциплина отражает уровень службы, формирует внимание, в первую очередь к человеку. А человек для нас все…»

Калачев хорошо помнит: первую свою благодарность он получил исключительно за внимательное отношение к водителю. А было так.

Посредине оживленной улицы остановился коричневый «Москвич». Из кабины вышел парень, поднял капот. Копался пять, десять минут. Видно, нервничал. Калачев мог попросить любого водителя посмотреть, что там, но направился к машине сам.

— Что случилось?

На вопрос инспектора водитель поднял голову. У него было совсем мальчишеское, растерянное лицо:

— Двигатель заглох. Никак не заводится. А я тороплюсь в больницу, за мамой.

Калачев осмотрел двигатель.

— Тут, кажется, дело в свечах, — сказал инспектор. — Выверните их и проверьте.

— Спасибо за совет, — поблагодарил молодой человек, но продолжал стоять, опустив руки.

— Что же вы? — сказал инспектор. — Спешите, а не делаете.

— Понимаете, — смутился юный водитель, — я не знаю как…

— Вот это да! — вздохнул Калачев. — Смотрите.

Инспектор взял ключ, вывернул свечи, протер их и вставил на место.

Через пять минут двигатель заработал.

— Как вас и благодарить, не знаю, — взволнованно сказал парень.

— Научитесь быть повнимательней к машине, вот и вся благодарность.

— Я постараюсь.

Через неделю начальник отделения перед личным составом зачитал письмо того самого незадачливого водителя, который просил руководство ГАИ объявить Калачеву благодарность за доброжелательное отношение и помощь.

Внимание и бдительность потом не раз выручали Калачева, помогали обнаруживать нарушителей.

В потоке машин инспектору однажды показалось, что бежевого цвета грузовик идет рывками. Присмотрелся. Так и есть. Подал знак остановиться, но водитель не отреагировал. Калачев на мотоцикле пустился вдогонку. Поравнявшись с нарушителем, он снова приказал остановиться. Нарушитель — ноль внимания. Лейтенант понял, что тот не остановится. Обогнав грузовик, Калачев предупреждал идущие машины об опасности. Водители прижимали автомобили к обочине, уступая дорогу инспектору и грузовику, которого Калачев решил «вывести» на загородное шоссе и там перекрыть трассу тяжелыми дорожными машинами, производившими ремонтные работы. Однако нарушитель, проскочив несколько метров за мотоциклом инспектора, резко свернул на проселочную дорогу, ведущую к лесу, и с управлением не справился — с ходу врезался в кучу строительного песка. Грузовик заглох. Водитель, покинув кабину, устремился к ближайшим кустам. Калачев погасил скорость, развернулся и направил мотоцикл за беглецом. Почувствовав, что тот может уйти, крикнул:

— Стой! Стрелять буду!

То ли незнакомец устал, то ли разуверился в возможности убежать от своего преследователя, то ли на него подействовала угроза — он боком свалился под куст, поджал ноги и завопил:

— Не стреляй! Сдаюсь!

Инспектор осторожно приблизился к лежащему. Он знал таких типов: нагнешься, а тот ногами в живот или пырнет ножом.

— Лицом вниз! — скомандовал лейтенант. Связывая руки нарушителю, ощутил резкий алкогольный перегар. «Вот почему ты удирал», — подумал он.

Несколько позже, уже в машине, вытирая измазанные грязью руки, Калачев почувствовал мелкую дрожь в кончиках пальцев. «Как после двенадцатичасовой смены за рулем», — промелькнула мысль.

А погоня длилась всего несколько минут.

Чем больше Калачев постигал тонкости службы, тем глубже понимал он предназначение, свое место в ней. После же одного случая целиком и полностью утвердился в том, что только желания работать в ГАИ мало, нужны смелость, хватка, цепкий ум, умелые руки.

…Смена подходила к концу. На вечерних улицах движение шло на убыль. Калачев медленно вел патрульную машину, посматривая на тротуары. Подъезжая к кафе в конце улицы, он увидел, как четверо крепко выпивших мужчин садились в «Жигули». Один из них занял место водителя, запустил двигатель.