Валерий Пушной - Убивают не камни

Как же она не подумала, что у Баламута может быть два ствола? Как она могла допустить такую непростительную оплошность?

Завизжала, глядя на Ольгу:

— Стреляй, стреляй, вышиби ему мозги!

Баламут скрутил Галину, вырвал из рук оружие, приставил к виску ствол, сказал:

— Она не из того теста слеплена, чтобы гвоздить по людям! — и Ольге. — Кидай ствол, или ей конец! И тебе не выйти отсюда!

Ольга растерялась, стояла в дверях комнаты, направляла оружие на Индюка и Шрама, а наблюдала, как Баламут угрожал Врюсовой. В голове молотом стучала мысль, что надо бежать отсюда, но уверенная злая насмешка в глазах Баламута и пистолет в его руке говорили, что сделать этого не удастся.

Он, к сожалению, был прав, она не сможет нажать на спусковой крючок, чтобы выстрелить в человека.

Лихорадочно бегая глазами, сделала шаг к входной двери и услыхала, как в комнате зашевелились на полу Индюк и Шрам. Глянула в их сторону, те медленно начинали подниматься на ноги, нервно тонко закричала:

— Лежать, лежать, лежать! — заставив своим криком бандитов замереть.

Баламут в это мгновение оторвал пистолет от виска Врюсовой и навел на Ольгу. Та повернулась лицом к нему, и взгляд наткнулся на холодную черную пасть ствола. Остолбенела от неожиданности.

Баламут угрожающе потребовал:

— Кидай ствол, зараза, кому сказал!

Галина неожиданно изловчилась и локтем сильно ударила Баламута в солнечное сплетение. Тот охнул и вякнул:

— Гадина, — ослабил руку, державшую ее.

Та еще раз стукнула ему под дых, вырываясь.

Баламут от боли изменился в лице, сжался, рука с пистолетом упала вниз.

Ольга сорвалась с места, ударила его по голове.

Врюсова стремительно добавила, и, не обращая внимания на Ольгу, выскочила на лестничную площадку, бросилась вниз. Одно желание в эти секунды било из нее, как гейзер: вырваться из темного подъезда на улицу. А там — сто направлений, пойди — достань. Неслась к солнцу, в толпу людей, где можно было затеряться мгновенно.

Видя, как исчезла Галина, Ольга отбросила пистолет и ринулась следом. Стрелой по лестничным маршам пронеслась два этажа и услышала внизу визг Врюсовой. По инерции пробежала еще и на площадке второго этажа наткнулась на потасовку. На полу в нелепой позе визжала Галина, придавленная коленом незнакомого длинноволосого парня.

— Скоты! Скоты! Скоты! — хрипела она. — Отпустите!

Ольга застыла на месте. И в тот же миг услыхала мужской голос снизу:

— А вот и вторая нарисовалась!

Увидала мужчину лет пятидесяти в черном костюме, с волевым и сильным взглядом. Глаза их встретились. Он громко произнес, не отрывая от нее глаз:

— Ну, что же ты остановилась? Спускайся, познакомимся!

Ольга неосознанно отступила назад и услыхала сверху топот ног. Кинулась к одной, второй двери на площадке. Закрыто. Заскулила от бессилия. В ловушке, оказалась в ловушке. Ожидать ничего хорошего не приходилось.

Сверху вынырнул Индюк с пистолетом в руке. Налетел, как ветер. Схватил ее за волосы.

Она стала отбиваться, но цепкие пальцы Индюка так вцепились, что, казалось, вот-вот полетят клочья волос. Сжимая зубы, она застонала от боли.

И тут снизу показалась Врюсова с выкрученными назад руками, ее толкал перед собой длинноволосый парень. Галина хрипела, вращала бешеными глазами, медленно переступала по ступеням.

За ними спокойно шел мужчина в черном костюме. Недовольно глянул на Индюка и недобро спросил:

— Вы что там ворон ловили?

Индюк вытянулся, как нашкодивший школьник перед учителем, и испуганным голосом пролепетал:

— Недоглядел, шеф, виноват.

Сверху скатился Шрам, увидал шефа и мгновенно заюлил:

— Я говорил, шеф, что за ними глаз да глаз нужен. Сразу надо было обраслетить этих шалав.

Кубарем скатился Баламут. Он не оправдывался, молчал, опустив голову вниз. Принял Врюсову из рук длинноволосого и погнал ее вверх, оставляя далеко позади Шрама и Индюка с Ольгой.

Обеих втолкнули назад в квартиру.

Когда вошли все, захлопнули двери, и щелкнули замком.

Галина часто и зло дышала, выпрямилась, уставилась на мужчину:

— А ты кто такой? — просипела. — Тебя Крыса прислал?

Баламут толчками в шею впихнул Врюсову в комнату, на что та, потирая руки, огрызнулась, злясь, что ее вопрос остался без ответа, что не удалось убежать, что все — хуже не придумаешь. Сжалась и плюхнулась на диван. Но Баламут за шиворот оторвал ее от сиденья:

— Перед шефом стоять, корова!

— А ты меня не коровь, бык рогатый! — взвилась Врюсова, отталкивая Баламута. — Это тебе он шеф, а мне — пустое место, так же, как Крыса!

Шеф молчал, будто не слышал слов Галины, с ног до головы окинул глазами ее, спросил у Шрама:

— Снимки сделал?

— Ту снял, — Шрам кивнул на Ольгу, которую Индюк следом ввел в комнату. — А эту не успел, — показал на Врюсову и виновато выгнулся.

Ольга только сейчас рассмотрела, что мужчина был одет во все черное: черный костюм, черная рубаха, черные туфли, а в руках — черные четки. Он не играл ими, не пересчитывал бусины, просто держал в руке, пальцами поглаживая кисточку. Глаза мужчины смотрели тяжелым взглядом:

— Чего тогда ждешь?

Шрам выхватил из кармана смартфон, развернул Галину к себе лицом:

— Давай улыбочку, кругломордая!

— Обойдешься! — отвернулась та.

— Ну, что за глупая корова! Что с нее взять, Удав! — пригнулся перед мужчиной в черном, а потом оглянулся на Баламута. — Помоги! Вставь ей клизму, чтобы не брыкалась!

Баламут резко шагнул к Врюсовой, взял за плечи и повернул лицом к Шраму, сунул в руки большую расческу:

— Причешись, швабра, чтобы видок потребный был!

Галина взяла расческу, усмехнулась, стало быть, мужика в черном кличут Удавом. За какие же грехи ему припечатали такое прозвище? Неспокойно поежилась:

— На паспорт снимаешь, Удав? — спросила, глядя искоса, неспешно причесываясь.

Шрам сделал несколько снимков и отступил.

Галина снова произнесла:

— Скажи хотя бы, зачем меня-то снимаешь, Удав? Ну, ее, понятно, Крыса на крючок наживил, а с меня-то чего ему надо?

— Зачем глупой корове знать о высоких материях? — Удав взглядом придавил ее к полу.

Врюсову его слова зацепили. Ощущая, как под его взглядом трудно стало оторвать ноги от пола, она, тем не менее, огрызнулась:

— Это ты — высокая материя? Много о себе мнишь!

— Не груби шефу, нос отрежу! — прикрикнул Индюк.

— А ведь он и, правда, может отрезать! — заметил Удав. — У него это хорошо получается!

Это значило, что лучше ей придержать язык за зубами, уж очень она разошлась, распоясалась. Ведь она не знала Удава, даже не догадывалась, кто это может быть. Напрягала мозги, пыталась вспомнить, не слышала ли когда-нибудь от Вольдемара эту кличку, и — ничего, пустота в памяти. Очевидно, Вольдемар, сам не знал, что у Крысы был такой подельник, либо, что также вероятно, Удав не был подельником Крысы. Но тогда Галина совершенно ничего не понимала.