Евгения Сергиенко - Мама, я Великан

Но я – не Василий Палыч. Не вступая в дискуссии, я просто придумала себе дела и уехала из офиса, оставив ребят на волне приподнятого настроения.

Офис офисом, но природа – лучший источник вдохновения.

Слова быстро рождаются в моём уме, выпрыгивают из-под пальцев на белые листы документа и складываются в наполненные смыслом предложения. Я прописываю абзац за абзацем, лишь изредка поглядывая на количество знаков. Место на первой полосе строго ограничено – превышать нельзя, сдать меньше положенного – тем более. Закончив статью, ещё около часа подгоняю её под заявленный размер, затем проверяю орфографию, перечитываю несколько раз и, убедившись наконец, что работа сделана хорошо, – отправляю на мейл Василий Палыча с пометкой «стыд, позор, халтура».

Ответ приходит молниеносно: «Ты и халтура – понятия несовместимые. Спасибо, что переписала». Вздохнув, сворачиваю окна и перевожу планшет в спящий режим – ответил так, как будто у меня были варианты.

Как только экран чернеет, прямо на него с неба падает большая холодная капля. Я бережно стираю воду ладонью и прячу планшет в чехол. Летний дождь, как всегда, начинается стремительно; быстро засунув вещи в сумку, я бегу в сторону проходной, втягивая голову в плечи.

Нужно было припарковаться ближе, на пляже всё равно никого нет, только сторож сидит в маленькой будке у шлагбаума, читая газету. Моя глупая привычка – не нарушать правила. Из-за неё я промокла как мышь и даже немного замерзла.

Собрав мокрые волосы в пучок, завожу машину, дождь уже льёт стеной. Придётся ехать медленнее обычного и тщательно вглядываться в дорогу. На мгновение я думаю, не позвонить ли Эфу и не попросить ли забрать меня с пляжа, а машину вернуть на парковку, но вспоминаю, что сегодня у Эфа конференция. Значит, добираться придётся самой, а вечер я проведу дома в гордом, но приятном одиночестве.

Люблю побыть наедине с собой, это самый лучший и продуктивный отдых. Оставаясь в одиночестве, я наполняюсь, расслабляюсь, а на ум в это время приходят самые правильные мысли. Главное, чтобы уединение не затягивалось – одного вечера в неделю вполне достаточно.

Капли безжалостно лупят по лобовому стеклу. Несколько минут я еду не больше шестидесяти километров в час, и даже не включаю музыку, чтобы она не отвлекала от дороги. Но вдруг, дернувшись и издав протяжный скрежет, машина резко останавливается прямо посреди полосы. От толчка я больно ударяюсь о руль, едва успев заслонить лицо руками.

Что за черт?!

Давлю на газ и выворачиваю руль – колёса не прокручиваются, я не двигаюсь с места!

Такого со мной ещё не случалось.

Выругавшись, выхожу под молотящий дождь, чтобы посмотреть, что не так, и замираю как вкопанная. Из заднего колеса машины торчит здоровенный кусок арматуры. Одна его часть безнадёжно разорвала шину и пробила диск, другая – врезалась в перемешанную с глиной землю так глубоко, что не видно конца.

Я перестаю чувствовать дождь.

Наклонившись, хватаю арматурину двумя руками и что есть сил тяну на себя. Ненавижу такие дороги! Давно пора положить здесь асфальт! Почему руководство пляжа до сих пор этим не занялось?!

Железяка не поддаётся.

Тяну снова и снова – бесполезно.

Обхожу машину. С другого ракурса ситуация выглядит только хуже. Пробитое колесо вывернуто в сторону, и даже если я вытащу прут, машина вряд ли сможет нормально ехать. С досадой пинаю шину – придётся всё-таки отрывать Эфа от его важных дел.

Снова сев за руль, глушу мотор. Сидение моментально становится мокрым, но, к счастью на небе уже виднеются голубые просветы – летние ливни не бывают долгими. Шарю в сумке в поиске телефона, но не нахожу, хлопаю себя по карманам брюк – пусто, заглядываю в щель между сидений – ничего нет, под сидение, в бардачок, на задний ряд. Телефон как сквозь землю провалился. Неужели… Нет, только не сейчас!

Я отматываю плёнку воспоминаний назад: пляж, первые капли дождя… Я хватаю самое ценное – планшет – и бегу к машине. А как же телефон? Я брала его в руки? Убирала в сумку? Не уверена! Не помню! Неужели я могла быть такой растяпой и оставить его на пляже?!

Тщательно обыскав сумку и машину, пытаюсь выйти в интернет с планшета, но сеть недоступна. Неужели в наше время ещё остаются места, где интернет роскошь?! Разве в двадцать первом веке можно вот так застрять между лесом и рекой, без транспорта и без связи с миром?!

Снова выхожу на дорогу, прикидывая, как лучше поступить.

Дождь почти закончился.

Оглядываюсь назад – пляж остался позади. Исходя из скорости движения машины и времени в пути, до него километров десять.

Десять – это много.

Я с досадой прикусываю губу.

Поворачиваюсь вперёд. Несколько последних капель приземляются мне на лицо и тут же высыхают под натиском жара кожи. Я так взволнована, что щёки, кажется, пылают. До перекрестка и трассы ещё большее расстояние – километров пятнадцать-двадцать. Я столько точно не пройду.

Так что же остаётся? Вернуться на пляж пешком, чтобы попытаться найти и забрать телефон? Дождаться, пока кто-то поедет по этой дороге, и попросить о помощи? Или есть другой выход? Мысли начинают носиться в голове, подыскивая самый лучший вариант.

Так, так… Что же делать? Думай, Ия, думай!

Стоп – кажется, придумала! Я же ездила здесь сто раз и отлично знаю каждый километр трассы. После перекрестка дорога круто поворачивает, огибает участок леса слева от меня и устремляется напрямую к городу. Выходит, что самый короткий путь к цивилизации пролегает через узкий участок леса, длинной всего-то километра в три-четыре. Это час, максимум полтора моего пешего хода.

Из-за уползающих туч начинают выглядывать солнечные лучи.

На моём лице появляется улыбка.

Я быстро пройду через лес к трассе и к людям! Попрошу помочь, позвонить или подвезти!

Бросаю взгляд на небо – солнце ещё высоко. Я успею добраться засветло.

Точно успею!

Уехала, выключила телефон и так и не вышла на связь.

Бессовестная свинья!

Вчера она впервые выполнила редакторскую работу, но статьи с поправками прилетели на мейлы только сегодня, после того как Василий Палыч, вернувшись со встречи, проверил их и, судя по его приподнятому настроению, остался очень доволен. Основные придирки были к оригинальности и орфографии, нескольким ребятам она оставила пометки «это уже было» и выделила абзацы зелёным.

Зелёным. Не красным, не желтым, не зачеркнутой линией… Выбрала для замечаний самый дружелюбный цвет, словно она – друг. Часть команды, свой человек, такая же, как мы!

Но и дураку понятно, что это не так. Стать своей Ия так и не смогла.

Хотя кто-то повёлся на этот ход и редактировал материал с улыбкой, словно получать замечания от коллеги приятнее, чем слушать ор главреда.