Евгения Сергиенко - Мама, я Великан

– И где они теперь? – Зачем-то рецепт отложился в моем уме – успокоительное и кофе.

– Чалятся, как и твоя мать. Да и хрен на них, мне и самой нормально.

После семейной болтовни за чаем папа уходит в комнату, продолжать готовиться к рыбалке, а мы с мамой остаемся на кухне.

– Слушай, дочь, – она говорит, наливая себе еще кофе, – ты последнее время к нам так редко заезжаешь, работы много? Или тебе со мной стало тяжело?

– Мам, ну что ты говоришь. Конечно, дело в работе, – говорю, потупив взгляд и надеясь, что она не заметит моего смятения.

– Да ладно, я же все понимаю. Мы с тобой столько энергии тратим на придирки и выяснения. – С чашкой кофе она снова садится рядом со мной.

– Что предлагаешь? – я поднимаю взгляд.

– Предлагаю договориться! – весело отвечает мама.

Договориться? Интересно! Такого у нас еще не было. Улыбнувшись, заинтригованно смотрю на нее.

– Значит, так, – продолжает мама, – я не лезу в твою жизнь, не мешаю работать и не поучаю. А ты… – она делает многозначительную паузу, – стараешься заниматься тем, что действительно любишь. По рукам? – и она вытягивает вперед ладонь.

Засмеявшись, сразу даю пять.

– Мам! – говорю радостно. – Это же проще простого! Я же как раз занимаюсь тем, что люблю! Каждый рабочий день!

– Хорошо-хорошо, – она хитро улыбается, – главное, не забывай напоминать себе о нашем разговоре.

– Обещаю! – утвердительно киваю. – Обещаю заниматься тем, что нравится, и обещаю напоминать себе об это обещании!

Засмеявшись, мама притягивает меня к себе и крепко обнимает. Я кладу голову на ее родное плечо. Как в детстве – все невзгоды позади, а я – под родительским крылом, под защитой, в тепле и уюте.

– Хочешь, останься сегодня у нас? – говорит она почти шепотом.

– А хочу! – отвечаю не раздумывая.

– Прости меня, родная, – она говорит, не выпуская меня из объятий, – ты ведь у нас на самом деле Великан, а я всю жизнь принижаю твои масштабы, пытаюсь удержать на месте, в безопасности, на расстоянии руки. Как будто в распашонку тебя одеваю, и все время удивляюсь, почему она мала.

Я зарываюсь носом в ее шею.

– Ты уже взрослая. И ты большая умница. Мы с папой гордимся тобой, хоть и не всегда об этом говорим. – Вздохнув, мама нежно гладит меня по спине. – И дело не в том, что ты давно сама себя обеспечиваешь, а в твоей уверенности и стремлениях. Ты знаешь, чего хочешь, и добиваешься этого.

– Мам, – отпрянув, я беру ее за плечи и заглядываю ей в глаза, – так это я такая – в тебя! Это на тебя я смотрела с самого детства, на тебя хотела быть похожей! Благодаря тебе я выбрала свой путь! Я – как ты!

– Да, я тоже всегда знала, чего хочу, – она ласково улыбается. – Поэтому вовремя и ушла из журналистики, выбрав вас с папой.

– Что значит нас с папой? – переспрашиваю удивленно, – о каком выборе ты говоришь?

– О самом простом. Когда я осознала, что мне не хватает дома, что я почти не вижу тебя после школы, что пока я летаю с одного интервью на другое, папа сам гладит брюки и готовит ужин – я сделала выбор.

– Я думала… – в горле встает ком, и я затихаю.

В детских воспоминаниях мамино увольнение предстает светлым и счастливым моментом. Ее присутствие в моей жизни стало не празднично-выходным, а постоянным и устойчивым.

А что я думала? Могла ли я вообразить, что мама добровольно отказалась от путешествий, новых знакомств и первых полос? Что она по собственной воле шагнула в обычную, простую жизнь и оставила позади яркий пласт своих целей и успехов?

– Нет, дочь, – мама берет меня за руку, – не подумай, что это была жертва! Я сделала это ради себя, потому что хотела быть рядом с вами!

– Мам, но у тебя же была карьера… – говорю, чувствуя, как подступают слезы.

– Подумаешь, карьера! – засмеявшись, она сжимает мою ладонь. – Счастливой меня делаете вы. А счастливая женщина – счастливая семья. Получается счастливый замкнутый круг!

Я киваю, не в силах сказать еще хоть что-то.

– Эй, это что тут за минутка нежности у вас? – папа застает нас держащимися за руки.

– Рассказываю дочери о секретах семейного счастья, – улыбается мама.

– Это нынче называется – лафак, – папа говорит молодежное слово с умным видом и поднимает указательный палец вверх.

– Лайфхак, пап! – засмеявшись, поправляю его.

– Да какая разница, пошли лучше, леску поможешь распутать! Не потеряла навык, надеюсь? А я завтра Палычу расскажу, что ты в подготовке участвовала, пусть премию тебе выписывает.

– Идите-идите! – мама берет со стола пустые чашки. – Мы уже хорошо пообщались, давно такого не было. – Она легко подмигивает мне. – Надеюсь, теперь будешь приходить чаще!

– Обязательно! – обещаю я и, удаляясь на помощь папе, подмигиваю в ответ.

Все как в тумане – снотворное, кофе, ещё снотворное, горячий стакан в руке, добавляю побольше корицы, размешиваю трубочкой.

Сердце бьется как сумасшедшее. Демоны толкают в спину.

Я выбирала таблетки без вкуса, изучала состав, противопоказания, смертельные дозы. Пробовала их сама – вкуса и правда нет.

Размешиваю тщательнее.

Это успокоительное давно ожидало своего часа в моей сумочке.

Ещё тщательнее. Еще и еще.

Как и тогда – момент идеальный. Но на этот раз я не допущу ошибки.

Я хочу одного – чтобы её не стало!

Сначала сомнения посещали мою голову, но то совещание без главреда, где она добилась расположения всех ребят, та уверенность, с которой она говорила, хотя раньше тряслась как лист, отвечая на планерках, та благородность, желание защитить главреда и сохранить нашу команду!..

Сука!

Как она это делает?!

И эта её проклятая красота, которая окутывает все вокруг, стоит Ие появиться. И сегодняшний день, когда она сделала все лучше, чем смог бы кто-либо из нас… Это последняя капля.

Я ненавижу её!

Ненавижу!

Я ненавижу себя рядом с ней!

Демоны веселятся и шипят за спиной.

Стараюсь думать холодным умом, но эмоции все равно раздирают тело и мысли. Она всегда пьёт кофе. Всегда допивает его до последней капли, до дна – на дне будет самая высокая концентрация яда.

Чтобы не оставлять следов, держу горячий стакан салфеткой.

Все идеально, идеальнее быть не может.

Ребята только ушли на обед. Ия одна в офисе. Никто ничего не заподозрит, все будет быстро.

Ей станет плохо. Очень плохо…

Когда это случится, я уйду, не хочу видеть ее боль. Жалость и нежность пытаются встрепенуться на дне моей души, но я тут же злостью наступаю им на горло.

Перед тем, как зайти в офис, делаю глубокий вдох и выдох.

Голос Ии слышно из коридора – она говорит по телефону.

Думаю о том, что слышу её голос в последний раз. Сердце сжимается… Ещё сильнее наступаю на горло жалости.