Евгения Сергиенко - Мама, я Великан

Улыбка скатывается с лица и исчезает бесследно.

Сердце на миг забывает, как биться, но через секунду срывается в неистовый ритм.

Я застываю под ледяной волной памяти, острой как лезвия, уродливой и неисправимой, как рваные шрамы на коже.

«Друг» стоит на пороге, засунув руки в карманы, и глядя на меня осторожно, как смотрят на диких зверей.

Я смотрю на него и не могу сказать ни слова. Воспоминания бьют, бьют и бьют меня беспощадно. Переносят в те дни, где я не думала ни о чем, кроме своих безумных желаний. Отматывают ленту событий и ставят на паузу то, что хочется забыть, развидеть, сказать, что это была не я, что моё сознание помутилось, что у меня слабая психика, плохая генетика и что… в этом нет моей вины.

Но это не так.

– Ты поедешь? – спрашивает «друг» осторожным тоном, словно ожидая, что я могу наброситься на него. – Я заходил раньше, но тебя не было дома.

– Куда… поеду?.. – спрашиваю, едва дыша.

– В колонию, – говорит он как ни в чем не бывало. А осознав, что я не понимаю, о чем речь, добавляет. – Почту не проверяешь, да?

– Меня не было здесь неделю… – каждое слово царапает горло, как кусок льда.

– Понятно, – кивает он, не меняясь в лице. – Твою маму освобождают по УДО завтра утром. Поедешь встречать?

– Мама… – произношу шепотом родное слово. – Завтра…

Боль, раскаяние, счастье разливаются во мне океаном и в ту же секунду прорываются слезами.

– Мама! – голос вздрагивает. – Моя мама, мама! Моя мама…

– Эй, ты чего, не нужно… – «друг» хочет сделать шаг ко мне, но останавливается в порыве, слишком хорошо помня все, что было тогда.

Схватившись за дверь, хочу удержаться, но ноги подкашиваются, и я падаю на пол коридора.

– Моя мама… Мама! Поеду, я поеду! Мама, моя… – слова смешиваются со слезами и бьются о тоску, которую я так усердно засовывала вглубь.

Мама – как невероятно сильно я скучала по ней все эти ужасные одинокие дни!

Как беспомощно скучаю в эту самую секунду!

Завтра я увижу её, обниму, прижмусь к ней всем своим существом!

Я ждала так долго, но сейчас мне кажется, что ждать до завтра – просто невозможно!

– Эй, эй… – «друг» опускается на колени возле меня, все-таки решившись подойти. Я не вижу его из-за слез, слышу только голос и чувствую, как крепкая жилистая рука легко сжимает мою ладонь.

– Прости… – я смахиваю слезы и встречаю его взгляд – спокойный, мудрый, принимающий мои странности. Его лицо не устояло перед временем. Лоб покрылся глубокими заломами. Брови стали почти седыми… – Прости меня! Прости! – схватив его руку, прижимаю грубую ладонь к своей щеке и снова перестаю видеть из-за слез. – Я так виновата! Виновата! Только я!

Вместо ответа он, тяжело вздохнув, опускает мою голову на своё плечо с такой легкостью и прощением… Так, должно быть, хорошие отцы принимают в объятия непутевых детей.

– Все будет по-другому, – с родительской теплотой говорит он.

– Да… Да… – слезы никак не останавливаются, и я чувствую, как плечо «друга» становится мокрым. – Будет! Я обещаю!

Нужно заехать в издательство, подписать увольнение, забрать расчет и повидать свою любимую команду бывших коллег.

Команду маленькую – но такую родную…

Эф выкручивает руль и на скорости дает угла на парковке – ветер треплет мои волосы через открытое окно и жадно целует предосенней свежестью.

В одной руке Эфа руль – в другой моя ладонь.

Он выпускает меня лишь на секунду, чтобы переключить скорости и затормозить, а затем снова спутывает наши пальцы.

Я свободна, я счастлива и я люблю его.

Впервые я не беру в руки планшет, не включаю ноутбук, не проверяю почту, абсолютно не знаю, чего хочу, куда иду и какие у меня цели… Но в этой легкости соединились женственность, сексуальность, манящая простота и невероятная честность.

– Надеюсь, ты недолго? – Эф целует меня в щеку.

– Постараюсь быстро! – выскакиваю из машины и почти вприпрыжку бегу к офисному зданию, которое совсем недавно было для меня вторым домом.

Когда двери лифта открываются на этаже «Белочерного», все ребята встречают мой приход настоящими и искренними улыбками. Такими, о которых я мечтала совсем недавно.

Первой соскакивает с места и подбегает Римма, она накрывает меня объятием и сжимает в своих руках – оказывается, эта красотка еще и сильная. Тут же подходят Ефим и Дима, приобняв, парни синхронно чмокают меня в щеки прямо в крепкой Римминой хватке. Степан и Майя тоже обнимают меня искренне и породному нежно. Несколько секунд мы стоим, прижавшись друг к другу, как пчелы одного улья, и сердце переполняет чувство тепла и благодарности, что столько лет мы работали именно такой командой.

Меня не было почти неделю, и они ждали! Ждали моего прихода!

– Явилась! Устала интервью давать, нашла время заглянуть в нашу тихую гавань? – раздается веселый голос Василий Палыча, и ребята как по команде отлипают от меня и спешат за свои столы.

– Потом поболтаем, ладно? – шепчет Римма. – Нужно организовать корпоративчик! – подхватывает Ефим. – Можно прямо сегодня пораньше отпроситься, Василий Палыч добрый – спасибо Великану… – добавляет Дима, и в офисе раздается дружный смех.

– Я вам отпрошусь! А ну, за работу! Бездари! – говорит главред с такой улыбкой, что даже «бездари» – звучит как комплимент.

Делая шаг в его кабинет, бросаю взгляд на Майю – она стремительно превращается из воробушка в лебедя и смотрит на меня счастливыми глазами.

Я подмигиваю. Лебедь подмигивает в ответ.

– Как это не дала ни одного интервью? – изумляется Василий Палыч, поставив на стол две чашечки кофе и опустившись в свое кресло. – Это же твой звездный час! Дерзай!

Главред находится в каком то особенном состоянии и настроении, пожалуй, мне еще не приходилось видеть его таким.

– Сначала мне было боязно, а потом я спросила себя «зачем?» – и желание пропало само собой.

– Ну ты даешь! – он качает головой. – Бояться, кстати, нечего, теперь, после публичного признания, никто тебя не тронет, слишком очевидно. Да и не станет никто, после такой-то речи! – его глаза вспыхивают счастьем.

– Вам так понравилась речь? – спрашиваю смущенно и отпиваю кофе.

– Мне? Да причем здесь я?! – главред изумляется еще больше. – Ты что, не смотришь новости?

– Ну… Нет, – я качаю головой.

– И радио не слушаешь?!

– Редко совсем… – неловко пожимаю плечами.

– И СМИшники тебя не нашли?! – схватившись за голову, спрашивает он.

– Я сейчас у парня обживаюсь, дома бываю редко.

– Ну даешь! Ну даешь! – всплеснув руками, он достает из ящика своего стола толстый белый конверт. – Вот! Это все твое.

Заглянув внутрь, удивленно распахиваю глаза – в конверте лежит стопка денег такой толщины, какую я никогда не держала в руках.