Владимир Гурвич - Три мгновения грешного лета

Роскошная машина Лемье в отличие от ее хозяина ей понравилось с первого взгляда. Она удобно устроилась на кожаном мягком, как подушка, сиденье. Ей было так приятно, что она на какое-то время даже забыла и о своем спутнике, и о всем том неприятном, что связано с этой поездкой. Вдобавок Лемье включил магнитофон с записями французских шансонье. А она увлекалась ими едва ли не с детства.

— Я вижу, вы любите французскую музыку, — вывел ее из блаженного состояния голос Лемье.

— И музыку и все, что связано с Францией.

— Вы там бывали?

— Вы там бывали?

— Всего один раз. Неделя в Париже. Зато незабываемая неделя.

— Неделя в Париже — это все равно, что вы там не были. Чтобы понять и узнать этот город, нужен год, а то и больше.

— Увы, такая поездка мне не доступна.

Лемье покосился на нее.

— Но почему же, это не так-то сложно устроить. Вы могли бы пожить в моей парижской квартире. А потом совершить прелестное путешествие в провинцию Шампань. Там у нас находится родовой замок. Он, правда, не в лучшем состоянии, но провести в нем немного времени вполне можно.

— Так вы, в самом деле, маркиз? — Светлана вспомнила, что как-то Маша мимоходом оборонила о древнем роде Жана-Пьера.

— А что вас так удивляет. Наш род весьма древний, его родословная прослеживается с четырнадцатого века. Кстати, один из моих предков служил в мушкетерском полку под началом того самого Д’ Артаньяна. Вы удивлены?

— Да нет. Раз известно, что Д’Артаньян действительно существовал и был капитаном мушкетеров, то кто-то же должен быть его подчиненным. Почему же им не мог быть ваш достославный предок.

Лемье рассмеялся.

— В самом деле, у вас просто замечательная логика. А среди ваших предков случайно не было дворян.

— Боюсь вас разочаровать, но они все очень скромного происхождения. Моя мама была учительница, а отец — скромным конторским служащим. А их родители — страшно сказать — были крестьянами. Моя бабушка до восьмидесяти лет доила корову.

— Странно, я был уверен в вашем дворянском происхождении. В вас есть нечто такое, что наводит на такую мысль. В отличие от вашей дочери, — вдруг откровенно усмехнулся он.

— Вам не нравится моя дочь? — спросила Светлана.

— А вам она нравится? Впрочем, в ней есть свое очарование. Сочетание нежной внешности и грубого поведения. Согласитесь, такое встречается не часто. А мы как раз приехали.

Они вышли из машины и оказались перед старинным особняком без всякой вывески. Лемье уверенно отворил дверь и пропустил вперед Светлану.

Войдя во внутрь здания, она сразу же ощутила, что попала в мир богатства и роскоши. Им навстречу устремился одетый во фрак метрдотель, который с почтением пожал руку Лемье.

— Столик вас ждет, — на прекрасном французском сообщил он.

Зал был небольшим, зато тут действительно полновластно царила ее величество роскошь. Но не та навязчивая роскошь, которая бьет в глаза, а мягкая и спокойная, но при этом уверенная в себе.

Их подвели к уже накрытому столику. От количества и разнообразия закусок у Светланы аж зарябило в глазах. Судя по всему, маркиз хорошо подготовился к их свиданию.

— Я могу узнать, где мы находимся? — поинтересовалась Светлана, когда они расселись.

Прежде чем ответить, Лемье откинулся на спинку кресла, не спрашивая ее разрешение, закурил сигарету и усмехнулся.

— А вы не знаете. Это клуб иностранных бизнесменов. Но не просто клуб, чтобы быть принятым в его члены, нужно иметь определенный уровень доходов. Видите того человека, что сидит за фонтаном. Этот Джорж Льюис, он сам стоит не менее пятьсот миллионов долларов, плюс активы, которыми он управляет, потянут еще на пару миллиардов. Чтобы сюда попасть, некоторые идут на большие жертвы.

— Вы тоже пошли на большие жертвы?

— Я попал сюда можно сказать малой кровью, — засмеялся Лемье. — Мне помогли кое-какие связи моего отца. Но вы в чем-то правы, членские взносы здесь чертовски сильно бьют по карману. Правда, они окупаются возможностью завязывать очень полезные знакомства. Хотите познакомиться с кем-нибудь из великих мира сего, от которого в немалой степени зависит будущее человечество?

— Спасибо за предоставленную возможность, но не вижу смысла, у меня совсем иной круг общения. И не стоит лезть туда, где мне все равно не найдется место. А на один вечер — бессмысленно. Только себя раздразнишь.

— Вы, в самом деле, не только очень красивая, но и разумная женщина. Вы могли бы сделать хорошую партию. Между прочим, русские дамы тут пользуются бешеным спросом. Некоторые готовы выложить и выкладывают за них огромные деньги.

— Я что-то не совсем поняла, вы говорите о женщинах или о лошадях?

Лемье громко засмеялся.

— А вы полагаете, что есть большая разница. Те и другие одинаково продается.

— Вы так в этом уверены?

— Знаете, я еще в жизни не встречал ни одной вещи и ни одного человека, которого нельзя было бы купить. Вопрос лишь в цене.

— В том числе это относится и к вам? — дерзко посмотрела Светлана на него.

— Разумеется, — спокойно, как о само собой разумеющей вещи отреагировал на выпад Лемье. — Главное в любой сделки — это сойтись в цене. За свою жизнь мне пока удалось дважды выгодно себя продать. И я об этом совершенно не жалею. Иначе бы мы не сидели сейчас в этом прекрасном месте и не вкушали эти замечательные яства и не пили эти изысканные вина. Кстати, вы почти не едите. Я заметил, что обычно мои русские знакомые, когда я их приглашаю за свой счет в ресторан, очень много едят и пьют. А вы почему-то проповедуете воздержание?

Этот человек не только циник, но циник, который бравирует и всячески подчеркивает свой цинизм, отметила Светлана. Ему кажется, что таким образом он возвышается над окружающим его миром.

— Я встретилась с вами не для того, чтобы есть и пить.

— Мне известно для чего вы встретились, — бесстрастным тоном проговорил Жан-Пьер. — Вас беспокоит судьба вашего зятя — Клода. А вернее, вашей дочери. Знаете, Светлана, я человек не злопамятный, но в тоже время мне не присуще всепрощение. Я действую так, как мне выгодно. Видите, насколько я с вами откровенен. Вас это не шокирует?

— Честно говоря, несколько шокирует.

Лемье довольно улыбнулся. Ему явно нравилось шокировать свою собеседницу.

— Я вам объясню. Вы мне очень нравитесь. Вы мне понравились сразу, когда я вас увидел в первый раз.

— Это было давно.

— Да, давно, но, как видите, я вас не забыл. Более того, я это время тщетно искал предлог с вами как-то сблизиться.

— Вот не предполагала, что произвела на вас столь неизгладимое впечатление.

— Между тем, это именно так. В вас есть нечто такое, что воспламеняет мое желание. Чем больше я думал о вас, чем сильней оно разгоралось.