Владимир Гурвич - Три мгновения грешного лета

— А что тут думать, давай жить вместе. Хочешь, распишемся, хочешь, так сожительствовать будем. Зато каждую ночь будем давать по такому представлению. И не только ночью, Как тебе нравится такая перспектива?

— Перспектива заманчивая.

— Так что же тебя останавливает? Разве так не гораздо удобней. А если полагаешь, что я на твоей шее буду сидеть, то не волнуйся. Для меня заработать хорошие бабки не проблема, могу пойти музыкантом в любой ресторан. Там за один вечер знаешь сколько накидают?

— Могу себе представить.

— Так чего же тебя останавливает? Еще кто-то есть?

— На данный момент ты у меня один. — На мгновение мелькнул образ Стефанова. Нет, он не в счет.

— Не пойму, в чем же дело.

— Ни в чем. Ты поел?

— Да, спасибо тебе. Ты классно готовишь. Такую женщину, как ты, редко найдешь, чтобы одинаково постели и на кухне все бы делала на ять.

Светлана вдруг зарделась, насколько приятным ей был этот комплимент. Она едва не предложила Артему остаться до вечера у нее, но буквально в самый последний момент проглотила эти слова.

— Ну, пойдем, — вместо них произнесла она.

Артем понимающе посмотрел на нее и откровенно усмехнулся. И у Светланы возникло желание чем-нибудь в него запустить. Импульс был секундный, но ей стало стыдно за него. Артем совершенно не заслужил такого к себе отношения. А о всем виновата только она сама.

Он поднялся из стола и, не дожидаясь ее, направился к двери. У самого выхода она на мгновение задержался.

— Захочется потрахаться, дай знать, — сказал Артем и прощально помахал рукой.

Светлана давно заметила, что дочь звонит всегда точно в одно и тоже время — в пять часов, когда у нее уже окончательно созревает план на проведение вечера. И в угоду этой эгоистки приходится его ломать.

Так случилось и на этот раз. Вчера к ней пришло еще одно послание от мужчины. Причем, оно ее очень заинтересовало, более того, даже немного взволновало.

Большинство сообщений были очень короткими, в которых сообщался минимально необходимый набор сведений о том, кто его отправил. Причем, некоторые не содержали даже и этот перечень, а ограничилась номерами телефонов и именем.

Это же письмо оказалось совсем иным, вернее, это было даже не письмо, а небольшой философский трактат о любви, написанный умно и изящно. И потому ей очень захотелось познакомиться с его автором. А вдруг это тот человек, которого она столь тщетно ищет. Светлана ради этой цели даже решила пожертвовать ночью любви с Артемом, в конце концов, он никуда от нее не уйдет. Ее же вдруг сильно потянуло к чему-то другому, захотелось побеседовать с умным и образованным человеком. Ведь больше всего, по крайней мере, до недавнего времени она ценила в мужчинах ум. Правда, после знакомства с Артемом это мнение в ней серьезно поколебалось, и на первый план вышли совсем иные достоинства. Но это-то ей и не нравилось в себе, она не могла отделаться от ощущения, что падает в пропасть низменных страстей. И не просто падает, ей нравится это падение, и хочется спуститься как можно ниже, на самое дно, практически к животному состоянию. И вот, словно по заказу, появляется альтернатива. И она не может позволить себе такую роскошь, как упустить ее.

В своем послании его автор написал, что будет с нетерпением ждать ответа или звонка и готов с ней встретиться в любой момент, так как не лимитирован временем. И она решила отдать сегодняшний вечер этому пока еще незнакомому, но судя по всему интересному человеку.

А тут звонок дочери. Да не просто звонок, Светлану потрясла ее бесцеремонность. Маша терпеть не могла предисловий, даже самых коротких и всегда приступала к делу, если не с первой, то уж со второй фразы.

— Я договорилась, вы сегодня встречаетесь, — сказал дочь.

— С кем, встречаюсь, по-моему, мы ни о чем не договаривались.

— Ты просто забыла, я же тебе говорила про Жан-Пьера. Ты одна можешь помочь. Положение критическое, сегодня он сказал Клоду, что намерен выставить его из фирмы. Клод в панике: куда он пойдет? Сейчас повсюду сокращения. Мамочка, (Светлана подумала, что в последний раз она называла ее этим именем лет пятнадцать тому назад. Значит, положение, в самом деле, аховое), ты одна можешь нам помочь. Иначе я не представляю, что будет.

— Но как я помогу?

— Я же тебе объясняла, — мгновенно перешла она на гораздо более привычный для себя в их разговорах раздраженный тон, — он на тебя запал. Мне что ли тебе объяснять, как надо в таких случаях себя вести. Уговори его, ты же не хочешь, чтобы Клод укатил бы в свою Францию, а я бы осталась здесь одна.

— Но ты можешь поехать с ним?

— Да, и оставить «Ласкового» здесь». Никогда! А перевозить его туда стоит огромных денег. Нам неоткуда их взять.

Боже, подумала Светлана, кого все же я воспитала. Лошадь ей дороже мужа. С мужем она готова расстаться, а вот с животным нет. Либо она перестала что-то понимать в жизни, либо всеми и всем с некоторых пор правит полный абсурд. Если это так, что ей делать в такой ситуации?

— И как же мы с ним встретимся?

— Он заедет за тобой.

— И куда же меня повезет?

— Ну, откуда же я могу знать, куда он тебя повезет? — возмущенно проговорила дочь. — Не волнуйся, он хоть и негодяй, но никого не убивает. Опасности нет никакой.

— Я надеюсь, — сухо проговорила Светлана.

— Я сказала, что в семь часов ты будешь дома, и он может приезжать. Разумеется, предварительно он тебе позвонит. Я могу надеяться?

— Ты можешь надеется на то, что я с ним встречусь. Но никакого результата я гарантировать не могу.

— И не надо, — довольно проговорила Маша. — Я не сомневаюсь, тебе удастся его уговорить. Ты же умница.

Светлана даже не успела отреагировать на ее последние слова, так как Маша, посчитав, что задача успешно выполнена, сразу же отключила телефон.

Все это выглядело столь чудовищно, что Светлана сочла за благо не рассуждать на эту тему, а воспринимать действительность так, какая она есть в реальности, не вынося ей моральных оценок. В противном случае она просто не представляет, как вести себя по отношению к дочери. Есть вещи, которые совершенно не вписываются в ее представления о том, какие должны быть взаимоотношения между ними.

Этот день вообще выдался странным. Каким-то образом в издательстве стало известно об их вчерашней встрече в ресторане со Стефановым. И теперь за ней закрепился совершенно не заслуженный ею статус его официальной любовницы. Это дала ей понять почти открытым текстом Тамара. И не только она. По тем взглядом, которые бросали на нее коллеги, как мужчины, так и женщины можно было сделать вывод, что это мнение уже превратилось в общепризнанное. И Светлана поняла, что если попытается каким-то образом его оспорить, то лишь только укрепит всеобщее убеждение в этом факте. Все это было настолько неприятно, что почти полностью лишало ее трудоспособности, что лишь укрепило убеждение Тамары, что все так и есть. Но Светлане уже было почти все равно, ее репутация оказалась окончательно загубленной.