Лан Дремич - Опер. Капкан для мёртвых

— Вы поймите, — Мария Алексеевна воздохнула с некоторой досадой, словно уже не раз приводила свои резоны, но впустую. — Я преподаватель русского языка и литературы. Моя Мариночка — выпускница Санкт-Петербургского государственного университета. Она самостоятельно поступила на бюджет, хотя мои выпускники предлагали небольшое содействие.

Киту потребовались некоторые усилия, чтобы до конца дослушать стандартную историю идеальной матери, всем пожертвовавшей ради дочери-отличницы, ставшей потом лучшим библиотекарем района какого-то там года. Но он слушал, постоянно находя вокруг подтверждения словам Марии Алексеевны. Как там обычно говорится — бедненько, но чистенько? Особой бедностью квартира не отличалась. Район на окраине и сам дом паршивенький, а внутри, в квартире, вполне себе ничего. Не богато, но уютно. В смысле, для однокомнатной на двоих.

Кит даже на медаль и на красный диплом согласился посмотреть — после третьей или четвертой чашки чая. За фотографиями далеко ходить не пришлось — все и так было увешано снимками. Больше, правда, выпускники классами, но лицо Марины крупным планом тоже мелькало. Симпатичное, пусть и немного невзрачное.

— ...Она у меня худенькая и ростом не вышла, так сейчас это сплошь достоинства, верно? Волосы, конечно, зря покрасила, у нее свои русые были, очень красивый оттенок. А сейчас стала, как все...

От описания Кита внутренне передернуло. Но где Питер, и где моря с курортами. Нельзя в каждом совпадении видеть признаки преступления — очень мешает в работе.

— Вы хотели рассказать, что именно вас так встревожило, — напомнил он Марии Алексеевне. — Я уже понял, что вы, — запнулся он на слове «были». Нельзя такое говорить, может пожилой леди боком выйти, приступом или депрессией. — Я понял, что вы очень близки.

— Ох, — опомнилась Мария Алексеевна. — Я так по ней скучаю. Простите меня. Теперь вы точно решите, что я сумасшедшая, уже битый час вам про Мариночку рассказываю, а по делу ничего не сообщила.

— Я просто хорошо умею слушать, — очень спокойно и размеренно ответил Кит, видя, что глаза у бывшей учительницы подозрительно покраснели и поблескивают. Поколебался и веско добавил, чувствуя себя последней сволочью: — Работа такая.

— Да. Вы ведь на работе, — Мария Алексеевна с видимым усилием взяла себя в руки.

Подействовало.

— Извините за вопрос, — продолжила она, — а вы... вам... Анюта с Димочкой Пономаревым сказали, что вам... что ваша консультация...

Кто бы подумал, что учительнице русского языка и литературы так сложно подобрать корректное иносказание к выражению «денежное вознаграждение». Зато теперь понятно, почему такая сумма: Анюта, очевидно, неплохо умеет трясти деньги — не только для себя, но и для других. Нашла среди одноклассников Димочку Пономарева, который не бедствует, и расстаралась ради любимой учительницы. События, конечно, могли и не совсем так развиваться, но все равно, плюс в карму тебе, Димон.

— У меня сейчас как раз рекламная акция, — легко выкрутился Кит. — Ваши спонсоры оплачивают расходы по чекам, а моя работа бесплатно, поскольку для портфолио. Вот я сейчас с вами поработаю, вы отзыв на сайте оставите, — Кита несло, как по кочкам, еще сайта-то никакого не было, — знакомым расскажете. Таким образом моя деятельность и окупится.

— Понятно, — уважительно протянула Мария Алексеевна, явно прикидывая, кому из знакомых она сможет рекомендовать Кита. И при каких обстоятельствах — судя по пробежавшей по лицу тени. Эмоции на ее лице читались так легко, что сразу становилось ясно, почему любили бывшие выпускники свою школьную учительницу. — Конечно же я вас обязательно порекомендую, даже если... — она запнулась и опустила голову.

— Никаких «если», — ободрил ее Кит. — Просто расскажите, что конкретно вас беспокоит.

Даже если старушка окажется полностью двинутой, Кит собирался приложить максимум усилий, чтобы развеять ее тревогу.

В сторону чужого двора Наталья Павловна двинулась довольно уверенно. Прошла через калитку, оглянулась, дернулась и громко ахнула при виде Сергея. Явно же просто не ожидала такого зрелища. Тот быстро опустил голову, но Кит успел перехватить цепкий взгляд исподлобья. Скорее расчетливый, чем злобный, словно тот запоминал присутствующих на будущее.

Подозрительно? Возможно. Особенно, если учесть, что обычная реакция в таких обстоятельствах — пытаться что-то объяснить. К тому же здесь Сергея никто не затыкал и ничем не грозил. С другой стороны, есть тип людей, предпочитающих дождаться развития событий, чтобы потом адекватно на них реагировать. Желательно, в присутствии адвоката. И это вовсе не говорит о виновности — по крайней мере, в данном конкретном преступлении.

— Ну-с, приступим, — почти нормальным голосом выговорил следователь. Раскрыл папку, достал ручку и заоглядывался в поисках подходящего места, чтобы присесть.

Энергетик, что ли, выветрился?

— Я в машине, — предупредил его Кит. — Если что, стажер здесь до конца останется, распоряжайтесь.

Поискал взглядом Толика, не нашел ни его, ни Муси, кивнул Аркадию Соломоновичу и пошел к Михалычу в УАЗик.

Хорошо кинологу — приехал на своем транспорте, отработал, рапорт подписал и уехал, никого не дожидаясь. Так, стоп. А рапорт где? Во время азартной пробежки по полю у Толика в руках наблюдались только Мусин поводок и улика. Никаких бумаг.

Ответ на вопрос красовался на обочине дороги. Сидел на крупном булыжнике и старательно строчил — поэму, не меньше, судя по вдохновенному виду и скорости написания.

— А Муся где? — поинтересовался Кит.

— В машине дрыхнет, я им папку на хранение оставляю, так удобнее, — Толик поднял голову и посмотрел в ночное небо. — О! Ты у нас, вроде, грамотный. Как пишется «рыбные» потроха или «рыбьи» потроха?

Кит впал в ступор.

— Мне кажется, лучше «рыбьи», — пожал он плечами. — Но вообще, какая разница?

— В общем, да, — кивнул Толик. — Спасибо.

— А с чего ты решил, что я грамотный? — поинтересовался Кит.

— Ну так, — Толик вновь оторвался от рапорта. — Культурная столица, все-таки.

— А, ну да, ну да, — Кит усмехнулся. — Ладно, Мусе привет и поклон. В следующий раз с меня что-нибудь вкусное. Шоколад? Косточка?

— Ой, не надо, — Толик сделал страшные глаза. — Этот батон скоро поперек себя шире будет. Вообще нюхать перестанет.

— Значит, водка, — понятливо кивнул Кит. Пожал протянутую руку и пошагал к Михалычу.

Да, это вам не Питер. Все всё про всех знают. Не только местные, но уже и районные. Всеобщую легенду, блин, нашли. Местного пошиба. Знали бы они, каким извилистым путем так называемая легенда сюда добиралась, и что при этом сделала — по-другому бы смотрели.