Лан Дремич - Опер. Капкан для мёртвых

— Не пустят, — уверенно влез стажер не в свое дело. — Я у понятых подписку о неразглашении взял, а Антон Маркович поручил участковому двор стеречь.

Кит подвис. Во-первых, не сразу сообразил, кто такой Антон Маркович — фиговые специалисты, вроде сегодняшнего следака, у него сразу в разряд должностей переходили, в именах не нуждались. А во-вторых...

— Подписку о неразглашении? — озвучил его мысли Аркадий Соломонович. — Уголовному розыску теперь и так можно?

— Не знаю, — радостно сообщил стажер. — Но они же... это самое... тоже не знают! Если что, скажете, стажер напутал.

Однозначно, премия.

— Так, стажер, — хоть что-то за сегодня положительное, — напомни, как тебя по имени-отчеству?

Не признаваться же, что отчество здесь совершенно ни при чем.

— Вячеслав Сергеевич, — расправил тот плечи.

— Ладно, Вячеслав Сергеевич, — Вячик? Славик? — Благодарность тебе за службу с занесением в характеристику. И задание-минимум, — строго пригасил стажерский пыл Кит. А то как бы удар не хватил на радостях. — Избавиться от «этого самого», — он изобразил пальцами кавычки.

На последних словах Аркадий Соломонович активно закивал:

— Да, молодой человек, книги бы вам почитать, лучше русских классиков, хотя советская литература тоже способна помочь в становлении языка. Множественная корректура имеет и положительные стороны.

— Оставим для программы-максимум, — Кит почти сдержал улыбку, видя, как у стажера вытянулось лицо.

— Я это... Ой! — Вячеслав втянул голову в плечи и прикрыл рот рукой. — Я детективы люблю, — выпалил он, покраснев от натуги.

Белобрысый и белесый, лицо круглое, как по циркулю; лопоухий и улыбчивый. Вместо загара — легкая краснота. Раздражающая нагрузка внезапно превратилась в человека, чей словесный портрет Кит мог бы составить с первого момента знакомства, а вот увидел лишь сейчас.

Детективы он любит.

— Забудь все, что там написано, — искренне посоветовал Кит.

— Написано? — белесые брови полезли вверх. — А! Я это... Ой! — пантомима предсказуемо повторилась. — Я смотреть люблю, — расплылся Вячеслав в замедленной улыбке.

— Тогда забудь все, что там увидел, — ухмыльнулся Аркадий Соломонович.

С языка снял.

УАЗик плавно остановился.

— Аквариум! — объявил Михалыч. — Следующая остановка — рай.

У стажера отвисла челюсть, Кит с Аркадием Соломоновичем медленно развернулись и вопросительно уставились на Михалыча.

— А то ж! — гордо провозгласил тот. — Киты у нас в аквариуме плавают, а Аркадия — это рай.

— Киты в океанариумах плавают, — заметил Кит.

— А я вообще про коллективное самоубийство подумал, — нервно хмыкнул Аркадий Соломонович.

Стажер Вячеслав набрал в легкие воздуха, но посмотрел в полные ожидания лица коллег и благоразумно промолчал.

— Да ну, на вас не угодишь, — обиделся Михалыч. — Вот помру с вами с тоски, пешком ходить будете, — пригрозил он.

— А вообще забавно подмечено, — тут же отреагировал Кит.

Одновременно с:

— Да не, прикольно же! — стажер.

— Ну что вы-таки, в самом деле. Это можно как очень смешной анекдот рассказывать, — Аркадий Соломонович, понизил голос и добавил Киту на ухо: — Любимой маме, она точно обхохочется.

— То-то же, — проворчал Михалыч. — Романыч, тебя отнести или сам дойдешь?

Кит сообразил, что именно он всех тут и держит.

— Сам дойду, — пофыркивая от неожиданного припадка веселости, объявил он и полез на выход.

С тоски, значит, помирает? Хорошо, поправим.

Утром, точнее, уже днем, Кит не проснулся. По ощущениям больше смахивало на «пришел в себя». За окнами вовсю шпарило солнце и голосили птицы. В такую погоду самое то добраться, наконец, до моря, пройтись по горячему песку — все быстрее и быстрее, затем перейти на бег, набрать побольше воздуха и врезаться в прозрачную волну, чтобы накрыло с головой и окатило ледяным холодом.

Н-да. Что там у нас на сегодня. Программа-минимум: позвонить Черешенке, связаться с Мариной — лучше лично заглянуть, надежнее получится. Поприсутствовать на вскрытии, поторопить Аркадия Соломоновича с анализами, поучаствовать в обыске, достать криминалиста с полотенцем и телефонным аппаратом жертвы, после чего допросить подозреваемого Сергея с учетом всего имеющегося. Программа-максимум: найти тело без пальца, вычислить банду копателей, чтобы «по-тихому» защитить от них город; выяснить, кто и зачем устроил бардак в мансарде; поднять дело суицидника и попробовать понять, почему именно его подсунуло подсознание в качестве жупела.

Да кому оно нужно, это море? Цивилизация давно придумала душ. Та же вода, только ближе и быстрее.

Верный диванчик только жалобно хрюкнул, освободившись от тяжести. Зарядку Кит сегодня решил пропустить — с учетом недавних физических упражнений: бешеной пробежки по полю и двух коротких схваток — с Толиком и с Сергеем. Вместо этого он стянул вчерашнюю верхнюю одежду, свалил кучей на полу, а сам рванул вверх по лестнице. В качестве дополнительного груза служебное оружие выглядело просто незаменимым, к тому же весил «Стечкин» чуть ли не на полкило больше обычного «Макарова».

Как Кит его получил — отдельная история. В Питере, например, для силовиков, вроде СОБРовцев, АПСы служили предметом гордости и отличия от простых смертных. Простыми смертными выступали полицейские, которым полагались исключительно ПМы — такие же простые, и к тому же, надежные. Поэтому, когда Киту на местном складе внезапно выбор предложили, он сначала ушам, а потом и глазам не поверил. Даже переспросил. В оружейку ехал — все норовил в коробку заглянуть, убедиться, что сбылась мечта идиота. Потом попривык, конечно, но втайне дорожил и гордился даже больше, чем пожалованными регалиями или жилплощадью.

Выйдя на второй этаж, Кит остановился и прислушался. Вряд ли, конечно, вчерашние шутники вернулись на место преступления. Но живой параноик с любой стороны лучше мертвого теоретика. Поэтому Кит, пока в мансарду поднимался, верный «Стечкин» с предохранителя для начала на одиночную стрельбу поставил. И стрелять приготовился, если придется на испуг брать. Фиг с ним, с потолком, потом всегда изолентой залепить можно.

В мансарде пахло нагретым деревом и немного пластиком. Где-то лениво тявкала собака.

— Нет, — вслух сказал Кит, глядя на пыльный пол без малейших следов вчерашнего погрома. Прозвучало не столько глупо, сколько странно. — То есть, да, — опять же вслух добавил он.

Теплый пол приятно пригревал босые ступни, пистолет ощущался в руке надежной тяжестью — Кит стоял в одних трусах, глядя на плавающие в солнечном свете пылинки, и наслаждался мгновением полного душевного покоя.

По всему выходило, что вчера он пострадал от очень качественной галлюцинации — вплоть до ощущения полиэтилена под пальцами и ушибленной об спиритическую доску ноги. Зато теперь все встало на свои места. К тому же, программа-максимум уменьшилась на одно дело — больше не нужно выяснять, кто и зачем влез в дом.