Юлиан Семенов - Детектив и политика. Выпуск №4 (1989)

Так мы дождались праздника Рождества Христова. Великие княжны и императрица приготовляли собственными руками, работая в продолжение многих недель, подарки, как для нас всех, так и для всех слуг. Императрица раздала несколько шерстяных фуфаек, вязанных ею самою, и таким трогательным вниманием она хотела выразить свою благодарность людям, оставшимся ей верными.

24 декабря священник пришел к нам на дом для совершения вечернего богослужения. Все собрались в большой зале. Велика была радость детей преподнести сюрпризы, которые были нам предназначены. Чувствовалось, что мы составляем одну большую семью. Мы старались забыть временные печали и заботы, чтобы наслаждаться, ни о чем не думая, минутами настоящей чистой дружбы, в полном единении сердец.

На следующий день — праздник Рождества Христова, и мы отправляемся в церковь. По указанию священника дьякон провозгласил многолетие (молитва о продлении дней императорской фамилии). Это было неблагоразумно со стороны священника и могло только повлечь за собою репрессии. Солдаты со смертными угрозами требовали смены священника. Этот инцидент омрачил светлые впечатления, которые должны были сохраниться об этом дне. Он окончился для нас новыми притеснениями, и надзор за нами стал еще более строгим.

Начиная с 14 января я вновь принялся за мой дневник, который я оставил с момента нашего переезда в Тобольск, и я приведу из него несколько выдержек, как это я делал, описывая наше заключение в Царском Селе.

Понедельник, 14 января (1 января старого стиля). Сегодня утром мы пошли в церковь, где был новый священник, совершавший здесь богослужение в первый раз. Что же касается священника отца Василия (виновника происшествия, упомянутого в предшествовавшей главе), то он был сослан в Абалатский монастырь по распоряжению архиепископа Гермогена.

Среда, 16 января. В два часа после обеда собрался солдатский комитет нашего гарнизона. Комитет решил, ста голосами против восьмидесяти пяти, что следовало бы отменить офицерам и солдатам ношение погон.

Четверг, 17 января. Полковник Кобылинский пришел сегодня в штатском костюме, так как он отказался носить форменное офицерское платье без погон.

Пятница, 18 января. В три часа пришли священник и певчие. Четыре монахини, приходившие петь ранее, были заменены певчими из хора одной из церквей в Тобольске. Сегодня водосвятие, и новый священник в первый раз совершает богослужение у нас на дому. Когда Алексей Николаевич, в свою очередь, подошел приложиться к кресту, который держал священник, последний склонился над ним и поцеловал его в лоб. После обедни генерал Татищев и князь Долгорукий приблизились к императору и просили его снять погоны, чтобы избегнуть наглой демонстрации со стороны солдат. Император, по-видимому, возмущен, но затем, обменявшись взглядами и несколькими словами с императрицею, он овладел собою и соглашается снять погоны ради благополучия своих.

Суббота, 19 января. Сегодня утром мы отправились в церковь. Император надел кавказскую черкеску, которая всегда носится без погон. Что касается Алексея Николаевича, то он спрятал свои погоны под башлык. Сегодня императрица мне сказала, что император и она приглашают меня на будущее время пить вечерний чай у них [27], когда я не буду чувствовать себя утомленным своими уроками. Покончив с чаем, я удалился только после того, как великие княжны отправились к себе. (Алексей Николаевич ложился обыкновенно в девять часов.)

Понедельник, 21 января. Сегодня ночью выпал большой снег. Мы приступили к устройству ледяной горы.

Пятница, 25 января (12 января старого стиля). День Ангела Татьяны Николаевны. Молебен на дому. Прекрасный зимний день, солнце, пятнадцать градусов мороза [28]. Мы продолжаем подымать, как и в предшествовавшие дни, ледяную гору. Солдаты пришли помогать нам.

Среда, 30 января. Сегодня в караул назначен хороший наряд от 4-го полка. Император и дети провели несколько часов с солдатами в караульном помещении.

Суббота, 2 февраля. Двадцать три градуса ниже нуля. Князь Долгорукий и я сегодня поливали водою ледяную гору. Мы принесли тридцать ведер. Стало так холодно, что вода замерзала во время переноски от кухонного крана до горы. От наших ведер и горы шел пар. С завтрашнего дня дети могут кататься с ледяной горы.

Понедельник, 4 февраля. Говорят, что сегодня термометр опустился ночью ниже тридцати градусов. Ужасный ветер. Спальная комната великих княжон — настоящий ледник.

Среда, 6 февраля. Выясняется, что по инициативе 2-го полка солдаты решили, что комиссар Панкратов и его помощник Никольский должны покинуть свои посты.

Пятница, 8 февраля. Солдатский комитет сегодня после обеда постановил заместить Панкратова комиссаром-большевиком, которого вызовут из Москвы. Дела все более ухудшались. Выясняется положение прекращения войны Советскою Россией с одной стороны и Германией, Австрией и Болгарией с другой стороны. Армия распущена, но мира Ленин и Троцкий еще не подписали.

Среда, 13 февраля. Император сообщил мне, что вследствие демобилизации армии многие возрасты отпущены. Все старые солдаты (лучшие) должны нас покинуть. Император имеет очень озабоченный вид вследствие этой перспективы, так как смена может иметь для нас неприятные последствия.

Пятница, 15 февраля. Известное число солдат уже уехало. Они секретно пришли прощаться с императором и царским семейством.

За вчерашним чаем у Их Величеств, когда генерал Татищев выразил столь откровенно, как это позволяли обстоятельства, свое изумление по поводу того, насколько интимна и нежна была жизнь царского семейства, которая объединяла собою императора, императрицу и их детей, император с улыбкою взглянул на императрицу и сказал: "Ты слышишь, что говорит Татищев?" Затем со своей обычною добротою, сквозь которую проглядывала ирония, он добавил: "Если вы, Татищев, который был моим генерал-адъютантом, так плохо знаете нас, как хотите вы, чтобы императрица и я обижались бы на то, что о нас говорят в газетах".

Среда, 20 февраля. Император сообщает мне, что германцы заняли Ревель, Ровно, а также и другие места и что они продолжают наступать по всему фронту. Видно, что он глубоко опечален этим.

Понедельник, 25 февраля. Полковник Кобылинский получил телеграмму, что начиная с 1 марта Николай Романов с семейством должны быть поставлены на солдатский паек и что на каждого члена царской семьи будет отпускаться 600 рублей ежемесячно, отчисляемых из процентов с ее личного состояния. До настоящего времени все расходы были оплачиваемы государством. Таким образом, весь дом должен был существовать на 4200 рублей в месяц, так как царская семья состояла из семи лиц. В данное время один рубль составлял приблизительно стоимость одной пятой части своей нарицательной цены.