Андрей Ильин - Увидеть Париж – и победить!

И вот болельщик, не отрываясь от просмотра, набрал номер и заказал доставку пиццы. Которую принесли буквально через десять минут – парень в желтой фирменной одежде и бейсболке. Мужчина открыл на звонок дверь, схватил коробку, сунул деньги и ринулся обратно к телевизору… И у телевизора умер. Хотя ему повезло, потому что матч он досмотреть успел и «красные» наколотили «синим» три мяча, пропустив один.

Причиной смерти стало отравление той самой пиццей, в которой нашлись какие-то болезнетворные бактерии, несовместимые с хроническими болезнями пищеварительной системы, которыми страдал погибший.

Найти доставщика в бейсболке не удалось, может потому, что он испугался ответственности. Производители, вычисленные по последнему в мобильном телефоне номеру, заверили, что этот господин им ничего не заказывал и даже не звонил. И вообще они неделю как уж не работают, потому что у них сломался главный агрегат. Может быть, он и набирал номер их пиццерии, но у них никто ответить на звонок не мог. В целом, картина была ясная: человека погубил европейский общепит, помноженный на хронические болячки. Типичный несчастный случай. А глубже никто копать не стал.

Темнота потихоньку рассеивалась… Боль… Ноющая, тупая боль. И первая мысль: если болит, значит, жив. Жив! М-м… Господи, какая ломота в теле! Ах, ну да, ему что-то вкололи… Укол он помнил, но дальше пустота…

Прийти в себя, думать, вспоминать… Что он помнит? Звонок в дверь… Медбригада в марлевых повязках… Да, всё так. Значит, сработало, значит, к нему приехали… Заказ был точно выполнен: «домашнего питомца» успокоили и вывезли. Должны были вывезти, не на месте же оставили. И соседи, конечно, ничего не заметили, потому что наблюдатели заранее просчитали, когда их нет дома или когда они спят. Но даже если бы кто-то что-то заметил, то вряд ли заподозрил криминал, так как приехала карета медицинской помощи. Вежливые медики в униформе помогли пациенту потерять сознание. Может, еще и капельницу поставили для достоверного антуража. Его обездвижили, подхватили под руки и сволокли вниз, где заботливо уложили на носилки. Молодцы! Технично сработали.

Прислушаться к ощущениям… Травм вроде нет, да и откуда им взяться, когда он не сопротивлялся.? И в заказе просил без излишней жестокости, что они исполнили в точности. Вот что значит Европа… В России жертву просто огрели бы по кумполу железной трубой и потащили вниз, постукивая по почкам. Не особо даже скрываясь, потому как соседи в такие разборки предпочтут не соваться, на часок-другой ослепнув и оглохнув. А тут с полным их уважением…

Звуки. Какие-то звуки… Неясные. Но слух работает, а это уже хорошо. А зрение? Чуть приоткрыть глаза. Свет. Из окна… Окно? Даже так? Не бетонная стена, а вполне себе цивилизованное окошко. Хотя, судя по цвету стеклопакета, бронированное, пулей и башкой не пробиваемое. Что еще? Лежанка под спиной, которая не шконка, не земля и не половичок на цементном полу, а кроватка с пружинным матрасом. Курорт… Что еще? Стены. Обычные, оклеенные обоями в «ёлочку». Лампа дневного света под потолком, стул напротив кровати. А если пошевелиться? Свободно… Хотя нет, правая рука пристегнута наручниками в кровати. В целом всё очень примитивно, на уровне игры в скауты. Никто его здесь всерьез не воспринимает.

Шаги… Кто-то подошел, наклонился над ним. Кто – неясно, потому что сквозь смеженные веки не разглядеть. Но зачем им знать, что он очнулся?

Постоял, посмотрел, ушел…

Ну и что дальше? А что дальше они не знают. Похитители не знают! Такой вот парадокс образовался. Им было поручено «домашнего питомца» изъять и содержать в строгости до особого распоряжения. Которого пока нет. И не будет, потому что «питомец» – вот он, на кроватке лежит. Такой вот неожиданный поворотец, когда «зверь» сам себя заказал для последующей жесткой дрессировки и сам же в клетку прыгнул. А как еще иначе? Как попасть в логово к хищнику, если не под видом жертвы, которую туда на заклание притащат. Это называется ловить рыбу на живца. Только живец здесь… сам рыбак! И, кажется, всё получилось, как надо: заказ приняли, «питомца» отследили, местность отсканировали, сценарий из кусков собрали, «медбратьев» снарядили, и они очень удачно выдернули жертву из норки. А вот что с ним дальше делать, а?

Ну что, приходим в себя?

Вздохнуть, пошевелиться, повернуть голову… Где-то рядом должен быть соглядатай, которому надлежит круглосуточно бдить и охранять… Нет? Вроде, нет! И это странно. А если «питомец» надумает цепь перегрызть и «лапы сделать»? Или они так уверены в себе? Или за зверя его не считают, так как не знают… Возможно, что так.

Кто-то вошел в комнату. Значит, веб-камеры. А раз вебкамеры, то он здесь, возможно, не один, а пребывает в «зверинце» в компании вот таких же оборзевших «домашних любимцев». Хорошо, кабы так…

Человек смотрит, улыбается. На роже медицинская маска. Ну, это как водится. Глаза… Знакомые глаза. Похоже, это один из «медбратьев» медицинской скорой помощи. Он? Рисунок бровей… разрез глаз, припухшие веки… Вспоминать, вспоминать. Он же видел этого человека, хотя мельком, но в двух шагах от себя, а то, что видишь, фиксируется в памяти, даже когда кажется, что ты ничего не запомнил. Лоб… Да, такой… Подбородок… круглый, с небольшой ямочкой… Он! Точно!

Незнакомец склонился, спрашивает:

– Вы по-английски понимаете?

– Немного.

– Ну, вот и хорошо. Как вы себя чувствуете?

– Спасибо, хреново.

Не понял. Ну, куда им совладать с русским слэнгом, со всеми этими: «да нет», «не то, чтобы очень», «но вполне себе ничего так…»

– Нормально чувствую.

Кивнул.

– Вы пока полежите.

– Как долго?

– Не знаю. Пока действие лекарства не закончится. Пришлось поставить вам укол, так как вы почувствовали себя плохо.

– А теперь хорошо?

– Что, хорошо?

– Чувствую себя.

– Я не знаю. Вы сказали, что нормально.

Нет, здесь балагурство не пройдет, здесь надо прямо и в лоб.

– Где я?

– В клинике.

– В какой?

– В загородной.

– Ветеринарной?

– Что? – В глазах незнакомца мелькнуло беспокойство.

– Я спросил: клиника для домашних питомцев?

– Нет, для людей.

– Тогда я бы хотел поговорить с врачом. Главным. Если это клиника.

– Извините, но это невозможно. Общаться с вами буду только я.

– Чтобы инфекцию не распространять?

Он отшатнулся.

– Вы больны? Чем-то опасным? Я могу заразиться?

– Да, у меня очень серьезный случай, который выходит за рамки вашей медицинской компетенции, требуя вмешательства вышестоящих лиц, уполномоченных принимать ответственные решения…

Как ему такой, заранее выученный, речевой оборотец?

– Извините…

Нет, не понял. Хотя и по-английски. Надо проще: