Юлиан Семенов - Детектив и политика. Выпуск 3, 1989

— Скажите, князь, — вдруг обратился он ко мне, — откуда у вас такое присутствие духа и умение владеть собой?

Я ничего не ответил. Он мне тоже ничего не сказал. Мы простились.

Разговор мой с председателем Совета министров был последней попыткой нашего обращения к высшим правительственным сферам.

Судьба великого князя Димитрия Павловича и моя все еще не разрешалась. В Царском Селе происходили бесконечные совещания о том, как с нами поступить.

21 декабря в Петербург прибыл отец моей жены великий князь Александр Михайлович. Узнав о грозившей нам опасности, великий князь приехал из Киева, где он находился в качестве начальника авиационных частей русской армии. Немедленно он заехал к нам в Сергиевский дворец, а затем отправился в Царское Село, чтобы выяснить наше положение.

Следствием свидания великого князя Александра Михайловича с государем явился высочайший приказ, чтобы великий князь Димитрий Павлович немедленно покинул Петербург и отправился в Персию, в распоряжение начальника Персидского отряда генерала Баратова. Сопровождать его в пути было приказано его бывшему воспитателю генералу Лаймингу и флигель-адъютанту графу Кутайсову.

В 11 часов вечера приехал градоначальник и доложил, что поезд великого князя отойдет в два часа ночи.

Мне тоже было приказано покинуть Петербург, и местом ссылки назначено было наше имение Ракитное в Курской губернии. Мой поезд отходил в 12 часов ночи.

Для наблюдения за мною был назначен офицер, преподаватель Пажеского его величества корпуса капитан Зеньчиков, а до места высылки меня должен был сопровождать помощник начальника охранного отделения Игнатьев.

И капитан Зеньчиков и Игнатьев, оба получили лично от Протопопова самые строгие инструкции о том, чтобы держать меня в полной изоляции от всех.

Великому князю и мне было очень тяжело расставаться друг с другом. Несколько дней, проведенных нами вместе на положении арестованных в его дворце, стоили, пожалуй, нескольких лет: столько было нами пережито и передумано. Сколько сначала мечтали мы оба о счастливых переменах для России и сколько надежд похоронили потом! Теперь судьба насильственно нас разъединила, и мы не знали, когда мы встретимся и при каких обстоятельствах.

В половине двенадцатого ночи за мной приехал великий князь Александр Михайлович и повез меня на вокзал.

Публику на платформу не пускали — везде стояли наряды полиции. Великий князь Александр Михайлович, прощаясь со мной, сказал, что он сам завтра выезжает из Петербурга и нагонит меня в пути.

С тягостным чувством я сел в вагон… Ударил третий звонок, пронзительно свистнул паровоз, и платформа поплыла мимо, потом исчезла совсем. Скоро исчез и Петербург. За окном была зимняя ночь, спящие в сумраке снежные поля, по которым одиноко мчался поезд.

И я был одинок со своими мыслями, которые проносились в моей голове под однообразный стук колес увозившего меня поезда.

Предисловие подготовлено членом редакционного совета "ДиПа" протоиереем Александром Менем

Наше время — время вопросов. И вопросов далеко не праздных. Они теснят друг друга, порождая все новые и новые недоумения. Люди Востока и Запада слишком долго жили утопическими иллюзиями; но вот наконец пришла пора, когда начинается отрезвление. Миф о науке как панацее от всех бед, о неуклонном прогрессе, который любыми путями приведет человека к счастью, рушится под напором жестокой действительности. А столетие небывалых технических открытий и социальных преобразований стало веком мировых войн, разгула жестокости, произвола, глубочайшего нравственного кризиса.

Но едва ли наука и социальноэкономические теории сами породили этот кризис. Основная его причина в пренебрежении исконными духовными ценностями, на которых веками вырастали лучшие плоды культуры. Ущербление духовности не только расшатало фундамент культуры, но и создало вакуум, который люди тщетно силятся заполнить быстрой сменой поверхностных интересов, погоней за комфортом, острыми ощущениями.

В нашей стране эта ситуация ощущается особенно остро, хотя мы все еще ведем борьбу за элементарный правопорядок и хлеб насущный. Острота обусловлена в первую очередь тем, что нас слишком долго пытались убедить, что все развивалось благоприятным образом, несмотря на "временные трудности". Когда же стала открываться правда о недавнем прошлом и правда о сегодняшнем положении вещей, не думать о коренных причинах кризиса теперь уже невозможно и даже рискованно.

Если оставить в стороне частности, важнейшей причиной является бездуховность, забвение того, что составляет самую суть человека. Сталинщина и предварявшая ее тотальная война против корневого духовного наследия не могли пройти безболезненно и для тех поколений, которые пришли позже. Напротив, именно на них обрушилась главная тяжесть нравственных последствий безвременья, именно они пожинают горькие плоды того, что было посеяно их отцами и дедами.

Вот почему сегодня слово "покаяние" звучит столь актуально.

В Библии оно означает не просто сожаление о содеянном и бывшем, а имеет более глубокий смысл: призыв к переоценке и переосмыслению важнейших жизненных установок, возврат к органическим истокам духовности, которые оказались забытыми или были отвергнуты.

Думается, что вопреки сомнению скептиков не следует предаваться пессимизму. Покаяние, пусть медленно, но происходит. И оно есть светлый обновляющий процесс, который, прибегая к ходовой терминологии, можно назвать "перестройкой в сфере духа". Возврат к тем сокровищам, которые имеются в русской литературе, философии, общественной мысли, к принципам плюрализма и диалога — все это у нас лишь первые отдельные признаки добрых перемен. И пусть они тревожат тех, кого мучит ностальгия по тоталитаризму и застою, пусть нетерпеливые умы требуют немедленных эффектов и "чудес" — в плотине образовалась брешь, и воды исторической реки постепенно обретают свободное течение.

Тысячелетний юбилей Русской Православной Церкви обратил внимание нашего общества на те великие идеалы, без которых не было бы ни Андрея Рублева, ни Достоевского, ни храмов, ни русской церковной музыки, ни Владимира Соловьева, ни Николая Бердяева. Эта новая оценка истоков по меньшей мере справедлива. У нас слишком долго разрушали, назойливо твердя, что "строят". А ведь здание духовной культуры не может висеть в воздухе. Оно должно иметь твердую опору.

На одном из первых мест среди таких опор стоит Библия, книга, переведенная почти на две тысячи языков, расходящаяся по миру в миллионах экземпляров, вдохновлявшая бесчисленных русских и западных художников, писателей, поэтов, мыслителей. Книга, говорящая о последней Тайне бытия и о высшем призвании человека.