Анна и Сергей Литвиновы - Тебя убьют первым [litres]

При посадке в автобус Радий спросил Дениса, какая у нас дальнейшая программа.

– Сейчас едем на вторую площадку, – любезно откликнулся наш гид, – там осмотрим домики Королева и Гагарина, потом музей и обед.

– Мы в музей не пойдем, – безапелляционно бухнул Радий.

– Мы – это кто?

– Мы вчетвером. Владислав, Виктория, Арсений и я.

– Почему это? – набычился случившийся рядом Сеня.

– Нам всем четверым надо поговорить. А музей – в другой раз.

– Когда-то на полигоне это был идеал роскоши и комфорта, – грустно сказал дед Владислав, когда мы выходили из гагаринского домика.

Саманный домик; в одной комнате ночевал врач, в другой – прикрепленный сотрудник, то есть «кагэбэшник». В третьей, на узких железных кроватях, покрытых верблюжьими одеялами, почивали перед стартом основной космонавт и резервный. (Тогда еще даже не было в ходу слово «дублер».) Сиротские больничные тумбочки. Радио с проигрывателем «Ригонда». Психоделическая ванная с колонкой и разномастным кафелем. Унитаз установлен так, что на нем не посидишь – только «орлом».

Точно в таком же домике проживал на полигоне академик Королев. У него было на одного целых три комнаты и даже гостиная комната для совещаний с пузатым холодильником «ЗиЛ» и пиалами на столе.

Потрясала высота устремлений этих людей – в сочетании с убогостью быта.

Вся группа, предводительствуемая Денисом и Элоизой, отправилась в музей. На нас они оглядывались: почему не идем? Некоторые – включая Дениса, Элоизу и Елену – даже ревниво. Мы же вчетвером уселись перед музеем на лавочке, сгрудившись вокруг Радия.

Ветер стих, и солнце припекало даже по-весеннему.

– Мы с Талгатом вчера к нему домой пошли, – начал Радий, – и рассказал он мне вчера следующее. Он ведь, как в отставку вышел, в последнее время здесь на аэродроме подрабатывал – имеется в виду, на «Юбилейном», который на полигоне специально под проект «Коршун» построили. И вот он поведал мне: то, что нам (да и всему миру) объяснили про рухнувшую крышу МИКа, которая, дескать, под собой ракетно-космический самолет и ракету «Родина» погребла, – все туфта. На самом деле «Коршун» – украли. И ракетные двигатели с «Родины» – тоже.

– Как украли?! – невольно воскликнула я.

Дед Владислав усмехнулся:

– «Коршун» – не игрушка. И даже не «ястребок». Его в карман не положишь. Восемьдесят тонн веса, это если без топлива.

– И тем не менее, Влад! Талгат говорит, прошла настоящая спецоперация. В ней были задействованы мощные силы. И главное, он утверждает, у него есть всему доказательства. Кое-чему он сам был свидетель. А остальное записал в виде интервью. Показания разных соучастников, кто согласился говорить. Потому что в операции было задействовано, конечно, множество людей. Кое-кого он опросил. Всю эту информацию я подробно не смотрел, но он перекинул мне ее на почту. Сами знаете, интернет здесь неважный. Он просил – пользуясь моими связями в Москве – как-то продвинуть это дело. Придать гласности. А то, говорит, за державу обидно.

– Так как конкретно дело обстояло – он рассказал? – спросил по-прежнему неверующий дед Влад. – Или одни только общие слова: украли, увезли? Кто украл, когда, куда?

– В одну «прекрасную» ночь на «Юбилейном» приземлился украинский супертяжелый самолет «Мрия» – его, если помнишь, как раз и создавали для транспортировки «Коршуна». В то же самое время в МИКе погрузили на транспортно-установочное устройство наш ракетно-космический самолет – тот самый, слетавший. Перевезли «Коршун» на «Юбилейный». Кроме того, вырезали движки из «Родины». Также перекинули их на взлетку. Загрузили все сверху на «Мрию». И самолет улетел. Предположительно в сторону Китая.

– Ох, какие беспочвенные фантазии… – вздохнул мой единокровный дед.

– Талгат клянется, что у него есть все доказательства: записанные свидетельства и даже снимки «Мрии» с «Коршуном» на фюзеляже – если помнишь, в восьмидесятые этот самолет еще не успели создать, чтобы ракетно-космический самолет перевезти, и его сюда доставлял бомбардировщик.

– Насколько я помню, «Мрия» потом во-зила «Коршун» в Париж, на выставку в Ле Бурже, в восемьдесят девятом. Ну ладно, надо будет посмотреть материалы, – снисходительно отозвался Владислав Дмитриевич.

– А крыша в МИКе тоже обвалилась не просто так. Требовалось замести следы. Поэтому на место боевого ракетно-космического самолета в ту же ночь перевезли из монтажно-заправочного корпуса «Коршун-два» – второй по счету корабль, готовый процентов на пятьдесят. А затем подорвали в особом месте крышу корпуса. Он сложился, как карточный домик, и завалил все то, что оставалось от «Родины» и подменного «Коршуна-второго». Недолго думая, в развалинах раскопали из-под обломков то, что от них осталось, и свезли на металлолом.

– Но этим же огромное количество людей должны были заниматься! – воскликнула я.

– Вот именно! И кое-кто, сказал Талгат, согласился дать ему показания.

– Такую аферу, если она была, должны были прикрывать на самом верху, – заметил Сенька. – Хотя бы даже дать разрешение «Мрии» прилететь сюда, сесть на режимном «Юбилейном», а потом упорхнуть в Китай.

– О том и речь.

– Поэтому, дед, знаешь, выброси ты это из головы, – настойчиво сказал Сеня. – А материалы, не читая, из письма прямиком в папку «Удаленные» перекинь. И сам забудь, что тебе вчера твой пьяный казахстанский кореш нес. И нам, всем троим, немедленно сотри об этом память.

– Внук наш во всем прав, – поддержал дед Владислав. – Если действительно была спецоперация и ради нее восьмерых рабочих не пожалели, что на крыше разрушенного МИКа погибли, то тебя тем более не помилуют, старого дурака.

– А ты, молодой идиот, будешь жить и радоваться! – огрызнулся Радий. – Чего уж нам-то с тобой, спрашивается, огрызки своих жизней жалеть? Почему б, если что, не пострадать ради справедливости? Талгат вон себя не жалеет, хоть он и младше нас с тобой на четверть века.

– А справедливость сейчас вообще никому не нужна, – вступила я. – И никому не интересна.

По итогам дискуссии Радий с его тягой к честности проиграл нам на месте с разгромным счетом один-три – с одним голосом «за» и тремя «против».

Кто бы знал тогда, что он не послушается! Больше того, что я сама под влиянием минутного затмения вскоре влезу в это дело!

А пока из музея возвращалась наша группа. Посматривали на нас удивленно.

Денис собрал туристов во дворе. Показал черную «Волгу», на которой носился по Тюратаму Королев. И бронемашину, из которой главный конструктор наблюдал за пусками в непосредственной близи к старту. Затем мы подошли к полноразмерному макету «Коршуна», залезли в него (деды не стали), фотографировались в креслах пилотов, и я все поражалась, какой же он огромный. Это не крошечная капсула, в которой выводили на орбиту Гагарина и Терешкову. И даже не «Союз», в котором летают сейчас. Это настоящий лайнер – или боевой корабль. А Денис своим рассказом только подтверждал мое впечатление: