Андрей Воронин - Инструктор. Отчаянный воин

Павловец виновато усмехнулся.

— Ладно, Илларион Константинович, — вздохнул он, — извини, побежал я. А то и в самом деле чего-то Белявский молнии мечет.

Забродов махнул рукой:

— Давай!

— Ну, до вечера…

Приятели обменялись крепкими рукопожатиями и разошлись в разных направлениях: Павловец отправился к Белявскому, а Забродов — к выходу…

Павловец, перед тем как отправиться в морг на опознание трупа директора музея Варенцова, на минуту спустился в подвальное помещение, чтобы забрать свою походную сумку и вещи. Однако этой задержки художника-реставратора хватило для того, чтобы в реставрационную мастерскую успел войти высокий бородач.

— И куда это мы спешим? — недовольно произнес Минчинский. — Я же просил тебя, Ваня, найти меня, чтобы обсудить наши проблемы. Или ты думаешь сбежать от них?

Павловец, слегка порозовев, сердито посмотрел на гостя.

— Во-первых, у меня нет проблем, — ответил художник-реставратор, — а во-вторых, я никуда не сбегаю, а еду в морг на опознание личности Варенцова.

Минчинский понимающе кивнул и присел на стул.

— Ага… — снисходительно произнес он, — а то я грешным делом уже подумал, Иван Павлович, что ты и разговаривать со мной не хочешь.

Хозяин реставраторской мастерской, прибирая со стола краски и кисти в коробку, неопределенно пожал плечами:

— Ну почему же…

Минчинский усмехнулся.

— Знаешь, Иван, во-первых, — начал перечислять Геннадий Станиславович, — заруби себе на носу, что мои проблемы — это твои проблемы и от этого ни тебе, ни мне никуда не деться! Или ты думаешь, что, взяв заказ, можешь просто так соскочить с подножки локомотива, который уже набрал ход и не собирается останавливаться на полпути? А во-вторых…

Павловец не дал договорить своему бородатому собеседнику.

— Если ты об авансе, Геннадий, — нервно бросил он, — то я верну деньги!

— Иван Павлович, — встав со стула и подойдя вплотную к художнику, произнес бизнесмен, — тут ведь дело не в деньгах, а в принципе. И возвратом аванса в этой истории тебе не отделаться! Я тебе объясняю: серьезные люди затеяли серьезную игру, вложили серьезные деньги, а теперь ты говоришь, что не выполнил мой заказ. И думаешь, это тебе сойдет с рук?

Гость пристально посмотрел на светловолосого собеседника и, достав из кармана пачку сигарет, вытащил из нее одну сигарету.

— Ошибаешься, Ваня, — жестко произнес он, — эти люди оторвут мне голову, а тебе отрежут яйца!

Художник-реставратор и сам понимал, что вся эта история может закончиться печально для него. Однако он не стал углубляться в детали, а ограничился замечанием своему гостю, который, взяв в рот сигарету, чиркнул зажигалкой.

— Здесь не курят! — строго произнес он.

Бородач пропустил мимо ушей замечание и как ни в чем не бывало, спокойно и демонстративно прикурил сигарету.

— Опасаешься пожара, — усмехнулся он. — Глупо, Иван Павлович… Ты не сгоришь, а, скорее всего, скончаешься от сердечного приступа, как некоторые другие излишне щепетильные и совестливые интеллигентные люди.

Павловец побледнел и резко повернулся к заказчику.

— Ты намекаешь на Варенцова? — задал он прямой вопрос.

Однако Минчинский и бровью не повел.

— Я, Иван Павлович, ни на кого не намекаю, — спокойно и чуть вызывающе ответил он, — а просто хочу тебя предупредить, что если не будет выполнен заказ, то и мне и тебе спокойно жить не дадут! Ты понял?

Взволнованный Павловец тряхнул головой и, взяв сумку, повесил ее на плечо.

— Понял! — ответил он. — Извини, но я спешу!

— На тот свет мы все успеем отправиться, — парировал бизнесмен и тут же поставил вопрос ребром: — Так что ты решил насчет моего заказа, Иван Павлович?

Павловец нервно дернул плечом.

— Вот вернусь из морга, тогда и переговорим, Геннадий Станиславович… — поспешно сказал он и направился к двери.

Минчинский недовольно поморщился и затушил окурок в глиняном горшке.

— Ладно, оставим решение наших проблем на более позднее время, — нехотя согласился он.

Художник ничего не ответил, открывая дверь реставрационной мастерской. Высокому бородатому мужчине ничего не оставалось делать, как последовать за ним…

Геннадий Станиславович Минчинский родился в Риге. По отцу он был поляком, а мать его была латышкой. Когда в едином могучем Советском Союзе на национальность не очень-то обращали внимание, пронырливый малый, обосновавшись в Москве, ратовал за братство между народами. Однако стоило развалиться огромной империи на маленькие государства, как молодой мужчина понял, что на национальном вопросе можно заработать капитал. Он уехал домой в Латвию и вступил в социал-националистическую партию, близкую по идеологии к фашизму.

Однако в этой военизированной организации на него посматривали косо. Чтобы взобраться вверх по карьерным ступеням, Минчинский занялся хозяйственными вопросами — сначала мелкими, ну а потом более крупными и в основном по художественной линии. А выбрал он эту линию, потому что в свое время учился в Строгановском училище, хотя так и не доучился, и имел среди художников немало знакомых и даже несколько друзей.

Партия ссужала ему деньги, ну а предприимчивый делец удваивал, а то и утраивал отпущенную сумму, разумеется не забывая и о своем интересе. Вот и сейчас, приехав в Москву, Геннадий Станиславович развил бурную деятельность по приобретению ценных картин, ну а каким способом пополнялся их запас, ему было безразлично.

Заниматься приобретением картин было довольно опасным занятием: в столице культуре покровительствовал криминальный элемент, а по-простому говоря, уголовники. Правда, не во всех сферах, а именно в той, куда он хотел быть вхожим. Геннадий Станиславович был человеком неглупым и понимал, что одному ему дело не поднять, а посему стал искать сообщника.

Однако ему не удалось договориться с людьми, контролирующими этот прибыльный бизнес, и тогда Минчинский решил пойти ва-банк: через латвийское посольство вышел на одного влиятельного человека в силовой структуре. Уяснив схему, как получать большие деньги, почти ничего не делая, влиятельный государственный чиновник дал на это свое согласие и взял Минчинского под свое крыло.

Провернув пару выгодных и прибыльных сделок, бизнесмен вошел во вкус, однако в его наполеоновские планы вмешался случай: исполнитель заказа Иван Павловец вдруг заартачился, а искать другого не было времени… Более того, Павловец стал догадываться, чем занимается Минчинский, а это было весьма опасно не только для бизнеса, но и для самого Геннадия Станиславовича.

«Ладно, — немного подумав, решил Минчинский, — для начала дам ему больше денег, ну а если он и их не возьмет, тогда придется с Иваном Павловичем поступить иначе…»