Николай Усков - Зимняя коллекция смерти

В дверь позвонили. Принесли заказанный кофе на две персоны. Пока Алехин расписывался, в дневнике всплыло:

Расстроился, Кеша? Удалил меня? Ну ничего, я не обидчивый.

Эту фразу Алехин уже не увидел. В комнату вошел Филипп, его карие, с поволокой, глаза поблескивали, но лицо было сосредоточенным, отчего он казался не таким смазливым, как обычно.

Алиса щелкнула мышью, и окно браузера съежилось в иконку. Поскучав с минуту, девушка перебралась в обширное кожаное кресло, какие обычно стояли во всех бизнес-лаунжах от Токио до Сан-Франциско.

— Привет, Кристи, ты где? — пропела Алиса в титановую Nokia Sirocco.

— Лежу в ванне «Ритца», — сообщила Кристи, отойдя от лэптопа Apple к окну своего скромного номера.

— Так… Рассказывай, — в голосе звезды MTV звучали нотки досады.

— Один знакомый из Лондона — помнишь, я говорила, что у него замок и какие-то удобрения, — отыскал меня в толпе на Трокадеро и теперь мирно посапывает за стенкой. А ты?

— Жду самолета в Милан, — воодушевилась совсем было потерявшая интерес к жизни Алиса.

— Все-таки летишь к своему блистательному Кену?

— Да, ты знаешь, он позвонил и хочет, чтобы я была с ним на вечеринке Dolce & Gabbana. Запись у меня все равно послезавтра, так что я сдала билет в Москву и собираюсь прошвырнуться по магазинам. У Кена нереальные скидки в Милане.

— Будешь смеяться, Эл, но мы, возможно, увидимся на DG.

— Ты тоже летишь? — жизнь вновь утратила всякий смысл для Алисы.

— Да, появились дела в Милане.

— Где и во сколько пьем кофе? — Алиса сосредоточенно закурила сигарету Vogue с ментолом.

— Как тебе «Нобу»? В час? Там курить можно и у бармена Жан-Луки отличная попка.

— Кен обожает «Нобу». И по той же причине. Ну, то есть, потому что там курить можно. Я постараюсь его вытянуть.

Досаду Алисы скрашивало лишь то обстоятельство, что можно будет вдоволь нахвалиться Кеном, который умел и любил нравиться красивым женщинам. А Кристина была красивой женщиной. Пока же следовало предупредить Алехина о своих планах на ланч:

— Кен, привет еще раз.

— Слушай, Эл, у меня сейчас важный разговор, — ответил он каким-то не своим голосом. Обычно от него можно было ожидать «Эл, я сейчас кончаю с той сисястой из Хорватии, мне еще нужно пять минут».

— Только один вопрос. Ты сможешь в час встретиться со мной в «Нобу»?

— Дай подумать. — Пауза. — Да, у меня окно после показа Valentino. Записал. — В трубке тотчас раздались короткие гудки, но Алиса не расстроилась. Просияв, она убрала телефон в сумку Birkin и отправилась на посадку.

Резким движением головы Сергей отбросил длиную выбеленную челку со лба, снял черные очки Ray-Ban, аккуратно сложил их в кожаный футляр, после чего брезгливо изучил лоток с сухой курицей, обложенной склизкой лапшой. Он отхлебнул дешевого красного вина из пластикового стаканчика, открыл последний номер «Джентльмена», пролистал многочисленные рекламные развороты и наконец дошел до страницы письма редактора.

— Я его сегодня увижу, — прошептал он.

Алехин не выходил у него из головы. Сергей покупал его журнал, разглядывал свежие фотографии на письме редактора, старался не пропускать «Апокриф», «Культурную революцию» и «Пусть говорят», в которых Кен имел обыкновение появляться, добывал приглашения на тусовки, куда звали и главного редактора «Джентльмена». Всякий раз он надеялся, что Кен скажет: «Серега, привет, какие планы на «после»?» Но Кен, широко улыбаясь, говорил «Come stai?» и тотчас поворачивался к какой-нибудь тривиальной московской соске с выражением такого восторга на лице, будто бы искал ее всю жизнь по делу огромной государственной важности. В лучшем случае Сергею доставалось «Прости, после переговорим».

Он бесился от того, что Кена окружали, как он считал, «одни пидовки» вроде Филиппа Романова и силиконовые резервуары разной вместимости — «всякие Алисы». Справедливости ради надо отметить, что никакого силикона в Алисе не было, только пара инъекций ботокса. Просто Сергею было приятнее думать о ней самое ужасное. Иногда он писал Алехину письма, получая в ответ сухое «спасибо» или «прости, сейчас занят». Единственную радость ему доставлял живой журнал Кена. Вот и сегодня, сидя в аэропорту Шереметьево и благославляя технологию wi-fi, Сергей зашел с лэптопа на свою любимую страницу.

— Вечером я наконец разделаюсь с этим наваждением. Я расставлю все точки над «i», — пообещал себе Сергей.

В пятнадцати рядах впереди от Сергея заканчивал свой киршлорен — в просторечии яичницу с шампиньонами — новый главный редактор журнала «Мачо» и бывший директор моды «Джентльмена» Василий Липкович.

— Еще шампанского? — спросила его с любезнейшей улыбкой вполне потасканная стюардесса в синем костюме из дешевой шерсти.

— Обязательно, и еще булочек, пожалуйста.

— Конечно.

Липковичу все нравилось в его нынешней жизни: и просторные кожаные кресла бизнес-класса, и шампанское Piper-Heidensieck, и правильная яичница, и горячие булочки с кунжутом. Не устраивало только одно: что он главный редактор журнала «Мачо». Липкович долго ждал, надеясь, что этого нарцисса Кена наконец выкинут на улицу за неуравновешенный характер, пристрастие к алкоголю и бездарность. Но когда влачивший стабильно жалкое существование журнал вдруг сделался одним из самых влиятельных и доходных на рынке, а канал СТС назвал Алехина «апостолом гламура», Липкович не выдержал и ушел сам. Тут-то Кен вдруг заговорил о том, что устал, что хотел бы отойти от рутины и заняться общей стратегией издательского бизнеса. Потом откуда-то взялся этот Филипп, которого Кен прочил в свои преемники. «Пидорас в самом плохом смысле этого слова, впрочем и в хорошем — тоже, — с обидой думал Липкович. — Интересно, он с ним спит?»

Липкович прекрасно знал, что в мире гламура этот вопрос имел мало смысла. Даже если бы Кен по ночам предавался только самобичеванию и псалмопению, молва все равно уложила бы его в постель к группе «ВИА Гра», дуэту «Непара», Баскову или Прекрасной няне. Что уж говорить о прочих обитателях нашего глянцевого городка: моделях обоего пола, томных стилистах, манерных визажистах и девушках неопределенных занятий, которых журналы сначала именовали «спутницами», потом «дизайнерами», а после первой пластики — «светскими дамами». Все они, по мнению сплетников, были глубоко и безнадежно бездарны, а от нищей жизни на Казанском вокзале их спасала только связь с какой-нибудь известной личностью.

В свою очередь «личности», если верить всему, что о них рассказывали, должны были метаться от визажистов к «спутницам», успевая в трафике перепихнуться со стилистом. Дома же их ждала заплаканная Прекрасная няня, дуэт «Непара» с фаллоимитатором, Басков в строгом ошейнике или группа «ВИА Гра» с ультиматумом «Лучшие друзья девушек — это бриллианты».