Оксана Обухова - Плюшевый оракул

А так… есть варианты для маневра. И хоть немного времени — подумать !

— Нашел дурочку, — буркнула Вероника и злобно уставилась на вора. — Я тебе цацки отдам, а ты меня тут же и прихлопнешь!

«Курьер» — Игнат Сергеевич Котов — сверху вниз разглядывал чуть-чуть опомнившуюся повариху и вдумчиво прикидывал: перед ним действительно нереальная сквалыга, которая не расстанется с камушками даже под угрозой смерти — чуть в обморок не падает, но за богатство держится, — или достаточно разумная особа, требующая гарантий безопасности? Наверное, все вместе. А потому придется договариваться дольше. Причем по чесноку, поскольку «чеснок» такой нарос, что ничего пугающего и выдумывать не надо. Если девчонка умная, то поймет, что лучше пообщаться с ним, чем вовлекать в историю реально диких типов.

Котов сделал шаг назад, присел на подлокотник противоположного кресла. И некоторое время, играя пистолетом и поджимая губы, изучал фантастическую жадину. Которая поблес ки вала на него глазами упертой фанатички, не желавшей принимать очевидное.

Да, точно. Такая не отдаст даже чужое без борьбы. Придется объяснять, авось проймет. Догадливая вроде бы.

— Поговорим, — кивнул Котов и потер лоб тыльной стороной левой руки, утянутой в перчаточную кожу. — Ты ставишь меня в безвыходное положение, Вероника. «Сильфиду» я обязан отдать человеку, которому ее уже пообещал и которого не устроят объяснения типа «бриллиант по случаю присвоила повариха». Нюансы его не интересуют. Хотя, впрочем… я могу сейчас ему позвонить и повиниться. Пускай сам разбирается с тобой. Приезжает или присылает своих людей, а те выбивают из тебя камушек. Мое дело — сторона. Денег за «сильфиду» я тогда, конечно же, не получу, но зато и рук не замараю. — «Курьер» выдержал паузу. — Оно тебе нужно?.. Мне — нет. Мой заказчик очень не любит неисполнительных людей. А еще больше — свидетелей и упрямцев. Это, как понимаешь, про тебя. Думай, Вероника. Даю две минуты, время пошло.

Ника затравленно разглядывала «гостя». Спортивная фигура, среднестатистическая внешность — вполне себе приятный и спокойный мужчина лет сорока. Взгляд цепкий, но без угрозы, с равнодушием заряженного на задачу робота. И слегка усталый.

Но эта-то усталость пугала Веронику больше, чем если бы он был решителен и страшен! Так выглядит человек, доведенный до крайности, до полного равнодушия к чужой жизни. Создавалось впечатление, будто ему действительно смертельно хочется кому-то позвонить, переложить груз на чужие плечи и пригласить сюда настоящих мастеров заплечных дел — пускай они пытают жадину…

Ой, мамочки! Ведь запытают же! Отдать-то палачам ей будет нечего!

И сказать, что «сильфида» давным-давно в полиции, тоже нельзя. Этот уравновешенный мужик убьет ее самостоятельно, едва узнает, что Вероника без проблем пойдет в полицию и даст его описание. Она жива лишь потому, что он принимает ее за такую же преступницу. Глупую сквалыгу, не сумевшую расстаться с захапанным добром, невзирая на то, что из-за дурацких побрякушек уже погибла ее подруга.

«Все. Мне капец, — подумала Вероника. — Ни туда, ни сюда. Тупик. Остается лишь придерживаться прежней линии, тянуть время и надеяться…»

На что?! Кто придет ей на помощь?!

Окунев и Давыдов даже не подумают ей позвонить. От мамы или Лорхен никакого толку — «курьер» не даст ни с кем поговорить. Сигнал SOS ей никому не подать!

— Надумала? — спросил убийца. Отпущенные две минуты кончились.

— Да, — хрипло сказала Ника, — «сильфиды» у меня нет.

— О как. А если поискать? — спросил «курьер» без малейшего намека на сарказм.

— Попробуй, — безразлично бросила девушка. — Только я правду говорю. Цацки я отдала своей соседке, Ларисе Петровне. Я ни черта в драгоценностях не понимаю, а она — петрит.

«Курьер» недоуменно поднял брови:

— Ты рискнула отдать украденные драгоценности… соседке? — В его голосе звучало столько недоверия, что хоть на дольки его режь и продавай наивным девушкам.

— А чего тут непонятно, — злобно буркнула «нереальная жадоба». — Я ни фига не понимаю, мне что красная стекляшка, что рубин, а Лорхен камушками обвешана, как папуас ракушками. Кому еще их предлагать? В ломбард снести?! Лариса Петровна пообещала помочь.

— Помочь. Продать «сильфиду». Я верно понял?

— Да. Лорка в камушках понимает, даже на аукционы ходит.

— И это… твоя соседка.

— Моя соседка, — подтвердила Вероника, — и еще заместитель… этого… как его… начальника… Короче, недвижимостью занимается! Разрешения на всякие строительства дает. Не помню, как ее контора называется, что-то заковыристое… О, где-то визитка была!

Ника врала с горячностью обреченного на пытки партизана, чужих спасала и своих. Страх вызвал поток свободного словоизвержения, ложь из нее не истекала, а хлестала, не цепляясь за шероховатости и странности, лавиной проносилась.

Вероника, признаться, такого убедительного вранья от себя никак не ожидала. Маме она про двойку по геометрии соврать не могла: приходила домой, сразу каялась и обещала исправить пару на следующем уроке. А папе, если у того взгляд делался чуть суровее, как на духу докладывала, что после школьной дискотеки не с девчонками по парку прогулялась, а завернула в клуб, где лихо отплясывала последние три часа. А тут…

— Найди визитку, — приказал Котов.

Искать то, чего никогда не существовало в принципе, можно до бесконечности. Вероника под конвоем прошла в прихожую за сумочкой. Вытряхнула ее на подзеркальную тумбу, потом долго шарила в кошельке и выдвижных ящиках…

— Нет! — прошипела разозленно и закашлялась.

Страх оцарапал горло. Ника жутко боялась, что ворюга, которого муровец Окунев признал прямо-таки гениальным, потребует доказательств. Чтоб убедиться в существовании «заместителя этого как его», достаточно открыть сайт нужного госучреждения и найти означенную Ларису Петровну. Возможно, даже с фотографией, во всей естественной красе.

И чтобы этого не произошло, Веронике останется лишь изображать — мозг переклинило от страха, название некоего заковыристого департамента напрочь вымело из головы!

Но доказательств не потребовалось. Может быть, «курьер» об этом не подумал, может быть, решил действовать проще.

— Фотография Ларисы есть? — поинтересовался.

Да сколько угодно! Лет за сорок — набралось.

Громко шлепая вьетнамками, Вероника метнулась к серванту в гостиной. Раскрыла шкафчик, выудила оттуда семейный фотоальбом и, быстро пролистав его, ткнула пальцем в снимок, сделанный на юбилее мамы. Туда, Вероника помнила отлично, Лорхен явилась с третьим, «рублевским», мужем, увешанная подаренными им бриллиантовыми цацками, хоть отдельную охрану к ним заказывай.