Оксана Обухова - Плюшевый оракул

Вероника отпрянула от стола. Недолго подумав, сходила на кухню. И вернулась к столику уже со снифтером и бутылкой коньяку. Пристально глядя на пикового недоброжелателя, плеснула в бокал внушительную порцию и половину выпила, по-прежнему не отрывая взгляда от рисунка бородатого брюнета в золотой короне…

Сосредоточилась на неизвестном недоброжелателе. Почему-то вспомнила слова Сережи о северных шаманах с мухоморовыми настойками…

Дьявол побери всю отвлекающую чепуху! Вероника вновь сосредоточилась, собрала и перетасовала карты, оставив только короля лежащим на столешнице. Принялась неторопливо, равномерно выкладывать вокруг него карты… Голова, ноги, руки… Ее совсем не интересовало прошлое, настоящее и будущее короля, помешавшего исполнению ее желания: хочу забыть о страхах, мечтаю продолжить свою обычную, нормальную, кондитерскую жизнь!

Вероника так ушла в солидный транс, что даже не вздрогнула, когда от входной двери раздался звонок. Она поднялась из кресла, не отрывая взора от расклада, словно сомнамбула дотащилась до двери и глянула в глазок.

На лестничной площадке стоял высокий мужчина в синей куртке и бейсболке с логотипами известной фирмы по доставке «чего душа изволит».

Вероника громко поинтересовалась:

— Вы к кому?

— Вероника Полумятова?

— Да.

— Курьер. Доставка, — мужчина сверился с запиской, пришпиленной к пластиковой папке. — От вас до Людмилы Востриковой, все верно?

— Да, — подтвердила Вероника. И, отодвинув щеколду, пропустила в квартиру мужчину спортивной наружности — загорелого, подтянутого. Такой, если с напарником, и фортепьяно донесет до восемнадцатого этажа. — Минуточку, — попросила, — я сейчас все подготовлю. И, простите, торт сфотографирую, прежде чем обвязать коробку лентой.

Немаловажная добавка. Перед самой отправкой кондитер всегда фотографировала свое изделие — время должно четко совпадать с его передачей в чужие руки — и отправляла заказчику снимок безупречного десерта. Если курьер случайно тортик шмякнет об асфальт, иди потом доказывай, что ты передала ему не разноцветный комок непонятно чего, а нормальную работу.

Доставщик с пониманием кивнул.

Вероника прошагала до кухни, извлекла из холодильника нарядную картонную коробку и открыла крышку. Порядок. Фестоны взбитых сливок держат форму, фрукты, даже уложенные горкой по уголкам, в них не утонули…

Ох, телефон оставила в гостиной.

— Еще минуточку, — громко попросила Ника, торопливо доставая из ящика моток нарядной ленты. Вышла из кухни. — Мне нужно…

Слова застряли в горле. Курьер стоял у поворота к гостиной, перегораживая ей дорогу, и был уже в перчатках. В его правой руке появился пистолет с глушителем, направленным в живот хозяйки.

Внимательный взгляд «курьера» изучал и вызывал у Вероники паралич. Та не могла сделать ни выдоха, ни вдоха. В безвоздушном пространстве грудной клетки громко и гулко колотилось сердце. Словно в пустом бочонке.

Немая сцена продолжалась долго. А может быть, не очень. Веронике просто показалось, что время растянулось лентой, скользнувшей вверх от помертвевших ног. Тугая лента оплела все тело, сковала руки и постепенно, удушающе, добралась до горла…

Ника сипло втянула в себя воздух. Покачнулась… и уперлась плечом в стену.

Мужчина заговорил. Спокойно так, негромко, без угрозы, но девушка ощущала каждое его слово, словно болезненный электрический разряд.

— Ты присвоила чужое, Вероника. Так нельзя. Неправильно, — пауза. И взгляд такой, что хочется скончаться. Чтоб обошлось без пули в животе, без боли и долгой-долгой смерти. — Мне нужно что-нибудь объяснять?

Ломая паралич, пожалуй, с хрустом шейных позвонков, Вероника кивнула.

— Значит, нужно, — как будто удивился вор-убийца. — А я надеялся закончить нашу историю быстро, без нелепых уговоров.

«Курьер» двинул пистолетным глушителем, приказывая Веронике отойти от входной двери в гостиную, где меньше вероятности, что кто-то подслушает их разговор из подъезда.

Ника, неверно переставляя ноги, двинулась вдоль стенки к комнате, не отрывая косого взгляда от устрашающе длинного ствола. В звенящей от страха голове забрезжили кое-какие и, надо сказать, в основном бестолковые, мысли: «Господи… чего ему отдавать-то?!. Наличку, банковскую карту, золотишко… Может, уйдет, а?!!»

«Нет, не уйдет. Теперь я его видела», — первая здравая мысль так напугала, что ноги совершенно подкосились, и кондитер кулем соломы рухнула на диван. Попала на тугую подушечку в шелковой наволочке, соскользнула с нее и заперебирала ногами, стараясь отползти подальше. Забилась в угол и подтянула колени к животу. Жуткий «курьер» невозмутимо наблюдал за ее передвижениями. Когда Вероника вжалась поясницей в противоположный угол дивана и замерла, продолжил:

— Нам легче и проще — договориться, девочка. У тебя есть то, что нужно мне. И мы оба понимаем, что идти в полицию тебе нет резона: ты присвоила чужое. Так?

Паралич отпустил тело, но продолжал сковывать голосовые связки Вероники. В ответ на вопрос у нее получилось выдавить лишь сиплое:

— Не понимаю…

Ника прекрасно понимала, как глупо выглядит ее упрямство, но сейчас ей требовалась хотя бы крохотная передышка, чтоб привести в порядок сознание. В голове заварилась такая чудовищно крутая каша, что ни крупинки здравой мысли не осталось!

— Жаль, — произнес «курьер». — Жадность — плохой советчик. Я все равно возьму то, за чем пришел, но тогда… тогда это получится больно . Для тебя.

— Ага, — из пересохшего горла вырвалось какое-то карканье. Язвительное. — А потом ты типа отсюда свалишь и оставишь меня в покое. Так? Очень хороший совет…

— Диалог налаживается, — довольно констатировал бандит. — Продолжим развивать. Да, Вероника, я оставлю тебя в покое. В полицию ты не пойдешь, там тебе нечего сказать — сама замарана, подругу убили, а ты продолжала цепляться за краденое и врать. А потому я честно предлагаю разойтись миром. Я даже оставлю тебе часть драгоценностей, чтоб было не так обидно. Подумай. Нужно ли упорствовать? Иногда сделка гораздо полезнее…

— Ты убил Свету! — перебивая, выкрикнула Вероника. Но прозвучало это не обвинением, а утверждением: я тебе не верю! Мою соседку ты уже убил, зачем теперь рисковать и оставлять в живых свидетельницу? Меня!

— Это случайность, — поморщился «курьер». — Она набросилась на меня с ножом. Неожиданно. Я только защищался.

— Ну да, конечно… — Вероника отлепила колени от живота, распрямилась. Навязанной ей роли фантастической жадины следует придерживаться. Поскольку перепуганная простушка уже давно, наматывая сопли на кулак, выдала б «сильфиду» без всяких уговоров.