Наталья Александрова - Очи наяды

– Ваша правда, – вздохнула Надежда. – Есть у вас что-нибудь низкокалорийное?

– Ну да, испанский пирог из чернослива.

– Ладно, вот его и принесите.

Девушка ушла, а Надежда достала телефон и набрала номер Лили Путовой.

– Лилечка, ты ведь все знаешь, а чего не знаешь – можешь найти.

– Ну, допустим, – настороженно ответила Лиля.

– Узнай все, что можно, об актрисе Ариадне Лазоревской!

– А почему она вас заинтересовала?

– Да так просто… – заюлила Надежда. – Чистое любопытство.

– Ох, Надежда Николаевна, снова обманываете!

– Когда это я тебя обманывала? – обиделась Надежда.

«Да всегда, – подумала Лиля. – Скрытная тетка, по своей воле никогда ничего не расскажет. Шифруется, как Штирлиц на задании, говорит, что мужа боится… Хоть бы получше причину придумала…»

Сама Лиля замужем никогда не была и не торопилась, так что сложные отношения Надежды с мужем были ей непонятны. Вслух же Лиля спросила другое:

– Это то самое дело? Вы до чего-то докопались?

– Ну, не то чтобы… Слушай, я же обещала – ты первая все узнаешь!

– Так это когда будет-то…

– Короче, можешь разузнать о Лазоревской или мне искать другой источник? – Надежда притворно рассердилась.

– Ладно уж, исключительно по моей доброте.

И не успела Надежда доесть испанский пирог (который, кстати, оказался сухим и безвкусным, как квартальный бухгалтерский отчет), как Лиля ей перезвонила:

– Ну, вас еще интересует Лазоревская?

– Конечно!

– Работала много лет в Театре драмы и комедии, в основном на вторых и даже третьих ролях, мелькнула в паре фильмов, тоже в основном в эпизодах, в одном ее даже заметили – «Сердце на ладони», про хирургов. Она там играла медсестру. После этого успеха загордилась, ушла из театра, но больше ролей ей не предлагали, и вообще карьера пошла под откос. Какое-то время еще перебивалась озвучкой, но потом и это прекратилось.

– Она еще жива?

– Нет, умерла примерно год назад, ей было восемьдесят девять лет. Кстати, последние годы жила очень бедно, даже квартиры своей не было, обитала в коммуналке возле Сенной площади.

– Жаль… протянула Надежда. – Значит, эта ниточка тоже оборвалась. Кстати, точный адрес той коммуналки у тебя есть?

– А то, – фыркнула Лиля, – фирма веников не вяжет! Если сказала, что все узнаю, так оно и есть.

– Лилька, ты гений!

Надежда записала адрес на салфетке с логотипом ресторана.

– И не думайте, что вам удастся от меня избавиться, – строго сказала Лиля, прежде чем проститься. – Жду еще пару дней, а потом, если не поделитесь информацией, буду принимать решительные меры.

– И что ты мне сделаешь? – легкомысленно брякнула Надежда.

– Вы меня еще не знаете!

Надежда убрала телефон в сумку и, с отвращением отодвинув от себя остатки пирога, задумалась. Одно хорошо: такая гадость ни за что впрок не пойдет и не прибавит ни грамма веса. И что теперь делать? Совесть велела ехать домой, прикупив по дороге продуктов, и приготовить мужу вкусный и калорийный ужин, а поиски второй серьги отложить хотя бы на время. Однако любопытство буквально гнало ее на Сенную площадь. Надежда решила: только взгляну, что там такое, – и сразу назад. А если Сан Саныч вернется пораньше, а у нее ничего не готово? Надежда позвонила мужу.

– Как ты, дорогой? – спросила она.

– Я – ничего. А ты что звонишь? – он явно удивился.

– Соскучилась, – традиционно ответила Надежда. – Ты скоро домой придешь?

Выяснилось, что нескоро, потому что с проектом опять запарка и без мужа никак не обойдутся. Надежда сделала вид, что расстроилась.

– А ты сейчас где? – вдруг спросил Сан Саныч.

Надежда хотела ответить, что дома – а где же еще ей быть? – но передумала и, сказав, что вышла купить кое-что по мелочи, поскорее попрощалась.

У Надежды Николаевны не было уверенности, что из поездки на Сенную площадь выйдет какой-то прок. Вполне возможно, что коммуналку, в которой жила Ариадна Лазоревская, уже давно расселили, как сделали с большей частью коммуналок в Петербурге.

Правда, район Сенной площади считался далеко не престижным. Шумный, многолюдный, криминальный, он не шел ни в какое сравнение с тихой и зеленой Петроградской стороной или интеллигентным Васильевским островом. Не говоря уже о так называемом «Золотом треугольнике» – районе элитной недвижимости, ограниченном Невским проспектом, набережной Фонтанки и Невой.

Но даже если коммуналка и сохранилась, в ней могло не остаться никого из прежних жильцов, которые застали Лазоревскую и могли хоть что-то о ней рассказать. Жильцы в таких квартирах менялись часто – кто-то переезжал в собственную квартиру или в более приличный район, кто-то умирал по причине нездорового образа жизни или просто от старости.

Так или иначе, Надежда Николаевна доехала до Сенной площади и нашла нужный дом – мрачное семиэтажное здание из красного кирпича, потемневшего от времени и грязного городского воздуха. Дом наверняка был построен задолго до революции, в те времена, когда на Сенной площади и вокруг нее обитали герои романов Достоевского и очерков Гиляровского.

Чтобы попасть в нужный подъезд, Надежде пришлось войти во двор – темный и мрачный, как большинство дворов в этом районе, где ей навстречу попался какой-то прохожий.

Мужчина как мужчина, каких, как говорят, двенадцать на дюжину – ни худой, ни толстый, лет пятидесяти, в черной стеганой куртке и надвинутой на глаза кепке. Надежда скользнула по нему равнодушным взглядом – и вдруг что-то в его внешности показалось ей знакомым.

Где-то она его видела, но вот где и когда?

Прохожий, очевидно, почувствовал ее заинтересованный взгляд и тоже быстро, настороженно посмотрел на Надежду.

В эту минуту она вспомнила, где уже видела эти глаза – маленькие, колючие. Только прошлый раз над ними нависали густые кустистые брови, а снизу лицо мужчины «украшала» неопрятная клочковатая борода…

Точно, это был тот самый подозрительный бомж. Надежда вспомнила свой страх, когда он остановил ее на тропинке, и порадовалась, что сейчас он ее не узнал. И то верно: тогда она была в старой куртке, в руках пакет с мусором, а теперь на ней приличное пальто, сумка дорогая, макияж… Нет, не узнает ее этот тип.

Пока Надежда вспоминала их первую встречу, мужчина прошел мимо. Надежда Николаевна замедлила шаги, обернулась – и с удивлением убедилась, что его и след простыл. Во дворе теперь не было ни души, если не считать элегантного черного кота, который неспешно шествовал по своим делам.

«Да куда же он подевался? Вроде бы здесь и спрятаться некуда…» – подумала Надежда и подошла к подъезду. Дверь была оснащена устаревшим кодовым замком, но кнопки от многолетней эксплуатации вытерлись настолько, что разглядеть нужную комбинацию было проще простого.