Наталья Солнцева - Иллюзион для скептика

Минута тишины, и в уме у Ильи что-то сдвинулось, произошел прорыв. Он сначала застыл, как вкопанный, потом… шагнул к кухонному столу за ножом. Вспарывать подушку, которую Маша пристроила у печки для просушки, не пришлось, — та уже была вспорота и зашита грубыми стежками. Илья убедился в этом, сняв наволочку. Похоже, Маша взяла иголку и нитки в жестяной коробке из-под печенья, которая стояла на виду. После этого странного ритуала она надела наволочку обратно.

Илья торопливо разрезал шов, сунул руку в пух и перо и сразу нащупал внутри подушки нечто твердое. Он вытащил находку наружу, подул на нее, очищая от прилипших пушинок, и с удивлением вытаращился. Это была книга! Толщиной сантиметров семь-восемь, больше обычного формата, в кожаном переплете с металлической застежкой. Переплет изрядно потертый, но выглядит шикарно. Сразу ясно, что этот старинный фолиант принадлежал не среднестатистическому гражданину. Небось, дорогущее антикварное издание.

«Маша упоминала о какой-то книге! — вспомнил Илья. — Может, это она и есть?»

— Получается, ты ее стырила? — не очень уважительно обратился он к покойнице. — У Трошкина?

Поскольку бывшая жена промолчала, что в ее состоянии было естественно, он сам ответил на свой вопрос.

— Это не твоя вещь, Маша! Иначе зачем тебе вспарывать подушку, прятать внутри нее книгу, зашивать наперник, надевать сверху наволочку? Ради этого ты не поленилась взять в руки иголку с ниткой!.. За всю нашу семейную жизнь я ни разу не видел тебя за шитьем. Ты постоянно твердила, что рождена блистать, а не заниматься хозяйством…

Илья стоял посреди комнаты, осматривая добычу со всех сторон. Как ему быть? Вернуть фолиант Трошкину?

«Но тогда… я брошу тень на бывшую супругу. Это неправильно. Маша не заслуживает позора, тем более, после смерти. Трошкин сам виноват! Он грубо обращался с ней, вот она и решила ему отомстить. Видно, он очень дорожил этой книгой… Боже, о чем я думаю в трагический момент? — ужаснулся Илья. — Маша была права, я циник! Неужели, мне не стыдно?»

Он вынужден был признать, что не ощущает ни стыда, ни угрызений совести.

«Я Трошкину ничего не должен. А Маша… с нее спросу нет. Она уже за пределами добра и зла. Если добро и зло имеют пределы!»

В последнее время незыблемые убеждения Ильи пошатнулись, а его ум, которым он так гордился, не справлялся с поставленными задачами. Пришлось включать подсознание. Там все довольно зыбко и туманно, как в зазеркалье. Привычное видится по-иному, новое в щепки разбивает старое. Каждый шаг — словно по тонкому льду: выдержит или хрустнет? В зазеркалье логика уступает интуиции.

Илья принял решение.

— Я спрячу книгу подальше, — твердо пообещал он покойнице. — Выполню твою последнюю волю. Ты забрала у Трошкина ценную вещь, чтобы насолить ему. Я не намерен тебе мешать! Пусть свершится то, что ты задумала…

Москва

Трошкин наклюкался в зюзю и прикорнул, сидя в кресле. Горбун выпил не меньше, но в сон его не клонило. Когда хозяин квартиры начал похрапывать, гость устроил тщательный обыск. Он двигался бесшумно и ловко орудовал длинными жилистыми руками.

Через час продюсер очнулся и, пошатываясь, отправился в кухню выпить воды. Спьяну он забыл о Корнее и жутко испугался, столкнувшись с ним в темном коридоре.

— Кто здесь? Маша, ты?

— Опомнись, соколик, — недовольно проворчал гость. — Вижу, ты совсем плох. Тебе нельзя пить. Совсем.

— К-корней? Ты… откуда взялся?

— Дак я никуда не уходил, вроде.

Трошкин включил свет и обескуражено хлопал красными глазами. Перед ним стоял горбун в растянутом свитере крупной вязки и горчичных штанах.

— Правда, Корней… — пробормотал он. — Мы вместе пили? Ни черта не помню…

— Э-э, соколик, паршиво у тебя с головой. Пора завязывать со спиртным.

— Я… тошно мне, Корней! Если не пить, то впору вешаться!

— Это я уже слышал. Чем тебе помочь? Говори. Только ни слова о деньгах.

— А что ты можешь предложить? Кроме убийства, разумеется.

— Ты книжонку одну на продажу выставил, — вкрадчиво молвил горбун. — Сколько надеешься за нее выручить?

Трошкина повело в сторону, и он чудом не грохнулся на пол. Устоял, опершись о стену.

— Ч-что? Ты… в моем компьютере рылся? Те… телефон трогал?

— У меня собственный гаджет есть! — ухмыльнулся Корней и коснулся указательным пальцем своего лба. — Покруче твоих электронных игрушек. Усек?

— Кто… тебе разрешил разгуливать по к-квартире?

— А кто мне запретит?

Трошкин покраснел от возмущения и разразился бранью. Горбун подбоченился и нагло похохатывал. Его забавляла реакция собеседника.

— Ты тут… не хозяин!

— Кто тебе сказал? — глумился над ним Корней. — Ты сам ко мне обратился, а теперь на попятную? Не выйдет, соколик! Должок за тобой числится. Помнишь?

— Я же пообещал, через неделю все верну.

— Не хочу ждать! — заявил горбун. — Отдавай сейчас… или никогда.

— Сейчас у меня нету столько бабок.

— Тогда вот, что. Баш на баш! Ты мне книжку, а я тебе долг прощу. По рукам?

Трошкин растерялся. Будучи во хмелю, он подзабыл, какую свинью подложила ему любовница. Однако после слов Корнея сознание у него слегка прояснилось.

— Серьезно? Без дураков? — переспросил он.

— Где ты видишь дураков? — оглянулся по сторонам Корней. — Здесь только один дурак. Это ты!

— Ах, так? — оскорбился продюсер. — Ничего не получишь! Вот! — он скрутил кукиш и сунул его в лицо гостю. — Накось, выкуси!

Корней резво подскочил и… впился зубами ему в ухо. Трошкин взвыл от боли и неожиданности.

— Не понял, — хихикнул горбун. — Чего орешь? Сам попросил «выкусить», а я завсегда готов хорошему человеку услужить.

Трошкин кинулся в драку, но горбун, несмотря на свой физический изъян, ловко уворачивался и быстро измотал противника. Продюсер задыхался, с него градом катился пот.

— Ты псих, да? — прохрипел он, держась за сердце, которое выскакивало из груди. — Чокнутый?

— Как насчет книжки?

— Вместо долга? — уточнил Трошкин.

— Ты глухой или тупой? Тебе сто раз повторять?

— Что-то я тебя не пойму, Корней. Зачем тебе книга? Хочешь еще дороже продать?

Из прокушенного уха сочилась кровь. Продюсер коснулся раны и в изумлении посмотрел на свои красные пальцы, потом поднял бешеные глаза на гостя.

— Ты меня до крови укусил, ублюдок!

— От ублюдка слышу, — огрызнулся горбун. — Будешь кочевряжиться, еще не так получишь. Гони книгу или тебе хана!

— Ты мне угрожаешь? Я… я… полицию вызову! Хочешь в кутузке посидеть?

Корней согнулся чуть ли не вдвое, издавая странные клокочущие звуки. Трошкин не сразу догадался, что гость зашелся от хохота.

— Ой, не могу, — сквозь слезы выдавил тот. — Рассмешил. Давай, звони скорее! Телефон принести? Давно я в кутузке не сидел. Хочу развлечься!