Карин Кармон - Карнавал сомнений

Нарочно тащусь чуть позади и терпеливо жду, когда Том заговорит первым, хотя от страха сердце замирает, а перед глазами плывут разноцветные круги. В полном молчании мы проходим через холл, останавливаемся у двери с недвумысленной табличкой «Вход только для служащих». Том прикладывает к электронному замку карточку, и мы оказываемся в небольшой комнате отдыха.

– Вот, держи, – он распахивает холодильник, достаёт оттуда картонную упаковку.

– Угу. – Я послушно забираю молоко и направляюсь в противоположный угол делать себе кофе, пить который не собираюсь. Терпеть не могу сою, но уверена – меня позвали не ради неё.– Будешь? – Голос от волнения дрожит, руки не слушаются.

– Нет, спасибо. – Том подходит ближе, помогает мне вставить рожок-ручку. Произносит чуть громче сквозь шум тарахтящей кофемашины: – Я только что говорил с судьёй Худом по телефону. По его словам, никакой драки в доме мэра не было. Так, незначительная ссора на бытовой почве. Твоего друга скоро отпустят. У нас нет причин его задерживать.

Я с облегчением выдыхаю, но под пристальным взглядом Тома теряюсь:

– Это же хорошо?..

– Не уверен.

– Поче…

– Не позволяй Майку наделать глупостей, – перебивает Том. – И сама не делай.

– Каких ещё глупостей?

Кофемашина затыкается, выплёвывая в стаканчик кипяток.

– Просто будь осторожна. Никаких игр в Шерлоков и Мстителей. Если что, – он вытаскивает из переднего кармана пиджака визитку, протягивает мне, – сразу звони. В любое время.

– Ну и что это было? – интересуется Логан, когда я возвращаюсь.

– Так… Ерунда. – Внутренний голос подсказывает не торопиться с откровениями. Том не зря не стал говорить при них, а навредить ему я хочу сейчас меньше всего. Раз уж он мне зачем-то помогает.

– Чего мы не знаем, Стэйс? – Лиам выразительно смотрит на картонный стакан в моих руках. – Это тот самый коп, который тебя выгуливал?

– Это – кофе.

– Тот самый значит, – ухмыляется Логан. – Оставь, она не расскажет.

– Да нечего рассказывать. Правда, нечего.

Конечно, нечего. Просто полицейский, который почему-то хочет мне помочь. Или делает вид. Но так или иначе пытается добиться моей симпатии. И, кажется, у него получается.

За спиной слышу звук распахивающейся двери и знакомые голоса. Оборачиваюсь, встречаясь взглядом с сестрой. Эми устало кивает, и я, сунув ей в руки кофе, бросаюсь к Майку.

– Ну вот, – с поддельной обидой тянет он, – а мне вкусняшки?

– Наконец-то! Живы?! – шумит Логан, приближаясь и похлопывая его по плечу.

– Живы, живы, – Майк старается беззаботно улыбаться, но меня не обманешь: он не просто измотан и расстроен. Он всё ещё в ярости.

– Тогда пойдёмте уже отсюда. Весь зад отсидел!

– Мы вас догоним. – Настойчиво перехватываю ладонь Майка, удерживая его.

– Твою ж мать! Опять, что ли, кофе попить? – Логан закатывает глаза. – Ну-ну. Только не долго. Пошли, на улице подождём, – кивает он Эми и Лиаму. – Я хоть покурю.

Майк провожает их взглядом, смотрит на меня:

– Что я пропустил?

– Ты в порядке?

– Конечно, Стэйс.

– Не ври. Никто из нас не в порядке, Майк.

– Тогда зачем спрашиваешь?

– Чтобы ты признал.

– Что я не в порядке? – он улыбается. Грустно, но всё же искренне. Сильнее сжимает мои пальцы в своих. – Хорошо, признаю. Я ни черта не в порядке, Стэйс. Мой дом битком набит криминалистами, мой отчим – редкостное дерьмо, а моего отца убили и пытались это скрыть, едва не угробив моего брата. Но Роберт обо всём догадался, и тогда убили его тоже. Вместе с женой. Ты и сама чуть не погибла. А потом убили Стива и теперь вот Мишель. Возможно, один и тот же человек.

– Это тебе они сказали? – машинально киваю на дверь за его спиной, имея в виду следователей.

– Мне не нужно ничего говорить, Стэйс. Я же не идиот, – Майк сердито передёргивает плечами. – Они допрашивали меня несколько часов. Задавали те же по сути вопросы, по кругу. Может, надеялись запутать, чтобы я проговорился. Или у них работа такая – спросить об одном и том же раз сто и сравнить ответы. Но я умею складывать в уме. Дважды два всегда четыре.

– И что ты намерен делать?

– Конкретно сегодня?

– Хотя бы.

– Есть варианты?

– Могу перечислить те, что делать ни в коем случае не стоит.

– Например?

– Не бить морду Патрику. А ещё лучше – никому не бить.

– А напиться можно?

– Напиться можно, – усмехаюсь я. – Можем даже напиться вместе. И Логана позовём. Он уже знает про аварию.

– Тогда давай сегодня напьёмся и ни о чём не будем думать. Подумаем обо всём завтра.

– Звучит как план. Как чертовски отличный план. Пойдём? – Я делаю шаг, но Майк удерживает меня за плечи, прижимая к себе:

– Знаешь, я люблю тебя, Стэйс Трупер. Очень люблю.

– А я – тебя, Майк Бэк.

– Значит, я могу поцеловать невесту?

– Прямо здесь?

– Почему бы нет?

Действительно, почему? Мы с ним определённо заслужили капельку счастья посреди всего кошмара.

Я первой нахожу его губы, но отшатываюсь, слыша за спиной недовольный окрик:

– Нет, вы только посмотрите на них! Ни стыда, ни совести! Мрази! – Нельзя кричать шёпотом, но у Клэр каким-то образом получается. Красивое лицо перекошено от гнева, с губ срываются оскорбления. Она словно готова ринуться на нас и разодрать в клочья, и только крепкое объятие мужа удерживает её от последнего шага. – Что?! Дождались наконец-то?! Избавились от досадной помехи? Просто развод вас не устраивал, да? Убийцы!

Майк, как и Грегори, молчит, но я чувствую, как он напряжён. Хватит искры, чтобы все взлетели на воздух.

Делаю шаг вперёд, вклиниваясь между ним и родителями Мишель.

– Клэр, мы… Я… – Надо что-то сказать, но не получается. Смотрю ей в глаза и вижу боль вперемешку с ненавистью. Мать Мишель не просто обвиняет нас в смерти единственной дочери. Нет. Она уверена, мы – виноваты. Никакая логика, никакие доводы не пробьют сейчас эту стену. Каждое наше действие, каждый жест, каждый звук Клэр растолкует по-своему. Извратит, опошлит, выплюнет обратно ядом. Но не услышит. Не сможет. Не достучаться – нужно время. Нам всем нужно время.

– О, да! Ты особенно! Мне никогда не нравилась ваша дружба. Я знала, что ты её погубишь! Знала! Но твой брат, он… Я должна была что-то сделать, как-то помешать. Увезти дочь отсюда. Я должна была её спасти. Я… – визгливый голос Клэр дребезжит, срывается, тонет в рыданиях.

Грегори крепче прижимает плачущую жену к груди, с нежностью целует в затылок, поправляя выбившиеся пряди. Ласково шепчет что-то. Только вернуть дочь он не силах…

Помню, как разрывалась на части, когда погиб Стив. Но я даже приблизительно не могу представить, что чувствовали наши родители тогда, что чувствуют теперь. Всё это неправильно, жестоко, кощунственно. Родители не должны хоронить своих детей.