Александр Коренюгин - Праздничный Коридор

– А он и сам ищет работу попроще. Дело не в директоре предприятия, а в демократии и гласности. Ты ведь понимаешь, что происходит? Умных, талантливых и интеллигентных руководителей выжимают из их кресел напористые, а, где-то просто нахрапистые, горлопаны и скандалисты, которые почуяли впереди крупную добычу и спешат занять директорские кресла. А помогают им, где-то просто бессознательно, общественные организации – советы и собрания трудовых коллективов. Люди получили сладкую и долгожданную свободу слова, но не знают, в каком направлении ее применить на деле. Вот, в первую очередь и начали уничтожать несправедливым недоверием и жестокой критикой лучших административных работников, на которых держится предприятие. В общем, рубят сук, на котором сами и сидят. Результат может быть самым плачевным – предприятия захватят искатели легкой наживы и начнут уводить деньги со счетов предприятия в различные кооперативы. Потом исправить что-то будет уже поздно. Ну, да ладно, будем надеяться, что я просто сгущаю краски. Так, что с Татьяной? Берешь к себе на работу?

– Конечно. В первую очередь тебе не могу отказать. Пусть завтра же приходит, поручу ей работу с банком. А насчет общественных организаций я тебе скажу, что горлопанство допустили только ленивые руководители, которые выпустили ситуацию из-под контроля. У нас на комбинате все по-другому. Мы вместе с директором предварительно просчитали ситуацию с самоуправлением и не пустили на самотек выборы общественных органов. Все подготовили самым тщательным образом. Сами отобрали людей не скандальных и грамотных, которых потом протолкнули в названный совет и профком. Да и горлопанить у нас себе в ущерб, можно многих социальных благ лишиться – хорошая зарплата, ведомственное жилье, детские учреждения, общественное питание. Люди ценят то, что имеют, поэтому и словами не разбрасываются. А в банке, как с общественностью?

– У нас пока все в порядке. Мы тоже очень ответственно подошли к этому мероприятию. Ну, а потом, у нас контингент служащих совершенно иной, нежели, чем на предприятии – восемьдесят процентов наших работников имеют высшее образование. У них, как ты понимаешь, мировоззрение кардинально отличается от логики простого рабочего. Бывают конфликтные ситуации, но они и прежде были. Коллектив у нас женский, сложный, надо прямо сказать, капризный. Вот поэтому не хочу брать на работу к себе свою жену. Хватит мне здесь сына.

– У тебя сын работает?

– Да, пока работает, в техническом отделе. Надеюсь, что скоро смогу его перевести на работу в центральный офис, в столицу.

– А мне бог не дал детей, но если бы был взрослый ребенок, то я бы его никуда от себя не отпустил.

– Еще совсем не поздно. Ты не старый человек, да и жену можно найти помоложе, и нарожать детей.

– Вот, именно, что мне поздно думать о детях. Разве, что из детского дома взять ребенка на воспитание, но чужой все равно никогда кровным не станет. Жизнь так сложилась, что не нашел я себе верную спутницу жизни. В молодости была одна, но – не судьба. Так я и остался единственным представителем нашего некогда знатного и многочисленного рода.

– Извини.

– Ничего, ты меня не обидел. У меня когда-то был старший брат. Он перед своей смертью мне сказал, что у него, возможно, есть внебрачная дочь. Он сам ее никогда не видел, и не уверен, что она вообще существует. Возможно, это вымысел его женщины, которая, как часто случается со слабым полом, хотела его животом прижать и довести до загса. Такое он не исключал. Но твоя Ромашова, все-таки, мне как-то знакома. Может, это и есть узнаваемое родство по крови? Прошу тебя, сделай для меня копию ее свидетельства о рождении, у нее в личном деле, наверняка, есть такой документ. И заодно, приложи еще одну бумажку – ее домашний адрес и телефон. Сделаешь?

– Не вопрос, конечно, сделаю. Поручу кадровику, она у меня женщина не болтливая. Все сделает и положит в почту химкомбината, в отдельный конверт. Скажу, чтобы подписала тебе для личного просмотра.

А Зося в своем кабинете разложила бумажки по папкам и сказала:

– Совсем не страшный этот Чарышев. Со всеми выводами банка согласился, и не спорил. С таким руководителем приятно общаться.

– О чем ты там, Ромашова, – рассердилась Нина Петровна, – нашла с кем общаться! Не знаю, почему он сегодня спокойно выслушал нашу критику в адрес химкомбината, но, я думаю, что продолжение вскоре последует – не избежать нам после такого общения по паре выговоров от центрального аппарата банка, а то и лишение всех премий до конца года. Вот, нашлась умница на мою голову! Впредь, пожалуйста, строго придерживайся в своей работе нашего внутреннего плана. И больше никакой самодеятельности!

– Нина Петровна, почему вы так разволновались из-за простого экономического анализа? Мы нашли искажения отчетности, о которых руководители предприятия сами не знали. Кстати, вы обратили внимание, что за эту работу Николай Васильевич нас даже поблагодарил? Пойдемте лучше обедать, я из-за этой встречи потеряла массу энергии – теперь надо восполнять.

В это время дверь в кабинет распахнулась, и вошел Чарышев.

– Зоя Николаевна, вы, когда собираетесь посетить наш комбинат с инспекционной проверкой?

– Мы пока не планировали такую проверку, – поспешила с ответом Нина Петровна, – так, что можете не волноваться.

– Ну, так сделайте внеплановую проверку. Мне будет очень полезно узнать правду об эффективности капвложений на нашем комбинате. Получается, что меня мои планово-экономические службы слегка обманывали? А Вы, Зоя Николаевна, сейчас на обед уходите? Давайте вместе пообедаем, а заодно и пообщаемся. С пользой проведем обеденный перерыв. Вам не будет со мной скучно?

– Нет, конечно.

Чарышев открыл перед Зосей дверь и вышел вслед за ней. И вдруг, как яркая вспышка молнии, внезапно его окатила жаркая волна далекого прошлого – подушка в застиранной, серого цвета наволочке, на ней опрокинутое девичье лицо, в обрамлении копны волос, застывший взгляд широко открытых серых глаз, удивленно поднятые дуги бровей и пухлый детский рот. Так вот, что связывает его с этой девушкой! От неожиданности он остановился и достал платок – лицо покрылось липким холодным потом.

В кафе он, чтобы как то занять девушку, задал ей вопрос о методике анализа, который она использовала в работе с отчетами комбината. Обычно молчаливая Зося, умеющая слушать и уступать словесное первенство своему собеседнику, начала воодушевленно рассказывать о возможностях цифровых анализов, сравнений и перспективах механизации этих процессов. Чарышев смотрел на нее пристально и внимательно. Со стороны казалось, что человек очень увлечен разговором с девушкой, но на самом деле он не вслушивался в суть разговора, и даже не притронулся к своему обеду, только маленькими глотками отпивал кофе из своей чашки. Рядом с Зосей он видел другое лицо из своей тюремной, прошлой жизни. Эти две девушки были похожи как две капли воды, только жили совсем в разных измерениях. Эта, настоящая – смелая, уверенная в себе, красавица, умница, в строгом деловом костюме, большим пучком ухоженных волос и весенним запахом косметики. Та, из прошлого – запуганная, робкая, в ситцевом, измятом платьице, которое пахло устоявшимся запахом нафталина, и длинными, клейкими и тусклыми от хозяйственного мыла волосами. Кем они приходятся друг другу? Сестры? Или мать с дочерью? Из шокового состояния Чарышева вывел голос Зоси: