Сергей Пономаренко - Ночи темной луны

— Распусти волосы, — неожиданно для себя попросил я.

Ее руки тотчас же коснулись «ракушки», и поток темных в полумраке волос упал ей на плечи.

— Ой, а зачем? — спохватилась она.

— Так тебе больше идет, — пояснил я, чувствуя непонятную власть над этой женщиной-девушкой, то ли от выпитого, то ли от своего внутреннего состояния.

Она вздрогнула от удовольствия, мои слова ей понравились.

— Саша, давайте я пожарю яичницу, а то вы бутерброды не едите, — предложила она.

— Я уже перешел на «ты», а ты все выкаешь. Яичница отменяется, чтобы тебе легче было перейти на «ты», мы выпьем на брудершафт, — твердо заявил я.

— Я уже так много выпила, может, не надо? — робко произнесла она.

— Для брудершафта нужно совсем немного водки, капельку. А вот если после этого кто-то выкнет, ему полагается брудерштраф — граненый стакан, полный теплой водки! — хозяйским тоном изложил я правила игры.

— Бр-р! — Ларису передернуло. — Вообще-то я водку не пью. Не знаю, почему я поддалась на ваши уговоры и уже столько выпила.

— Я был исключительно настойчив и нагл, просто до безобразия, а ты не захотела обидеть меня своим отказом, — пояснил я, вручая Ларисе стопку с водкой. — На брудершафт!

Подняв свою стопку, я просунул руку под руку Ларисы и выпил до дна.

Выпив, она поморщилась и даже помахала перед своим личиком рукой, словно в водке прибавилось градусов. Я припал к ее губам и крепко сжал ее в объятиях. Поцелуй затянулся. Несмело, словно это было для нее в первый раз, она ответила на него, и я почувствовал, как она задрожала и с плеч сполз пододеяльник. Она уперлась ладошками в мою грудь и высвободилась из объятий.

— Ой, я чуть не задохнулась, — пояснила она, тяжело дыша и пытаясь вновь закутаться в пододеяльник.

Обнимая ее, я ощущал, как пылает ее податливое тело, как напряжены небольшие упругие груди нерожавшей женщины. Я, нахохлившись, сидел рядом с ней, ощущая жар, исходящий от ее тела, и захлестнувшие меня чувства требовали проявить активность по отношению к этой женщине. Мне безумно захотелось сорвать с нее покрывало и припасть к ее телу, покрывая поцелуями такие манящие груди, но благоразумие еще сдерживало меня. «Что ты будешь делать, если она не захочет этого и поднимет крик? Выставит меня за дверь? Ведь я могу лишиться ее доверия».

— Саша, как вы думаете, который сейчас час? — промолвила она, чуть отодвинувшись от меня, похоже, почувствовав, какие флюиды от меня исходят.

— Брудерштраф! — обрадовался я и взял в руку бутылку водки.

— Ой, не надо водки! — взмолилась она.

— Не надо так не надо, — согласился я, послал благоразумие к черту и заключил ее в объятия, впившись в губы, словно боялся, что появятся два добрых молодца и будут меня отдирать от нее. Молодцы не появились, она смелее стала отвечать на мои поцелуи.

Тяжело дыша, мы опрокинулись на софу, и мои руки устремились в путешествие по ее обнаженному телу.

— Не надо, не надо! — робко просила она, но в то же время ее руки крепко прижимали меня к себе.

Она замолкла, и мы отдались нахлынувшей страсти. Несмотря на пережитые за день волнения, я заснул, только когда стало сереть за окном.

Телефонный звонок сбросил меня с софы и погнал с закрытыми глазами на звук, и спросонья я чуть было не взял трубку. Вернувшееся сознание сообщило мне, что нахожусь в чужой квартире и никакого отношения к телефонному звонку иметь не могу. Я вовремя отдернул руку от трубки, словно она была раскалена.

Телефон смолк, а я вернулся на софу, под толстое одеяло. Воздух в комнате был прохладным, а под одеялом было тепло. Хотелось есть, пить, курить и еще кое-чего. Если первые три желания можно было усилием воли подавить, то последнее требовало удовлетворения немедленно. Я вскочил, скрипя суставами и стуча зубами от холода, и помчался проверять, как функционируют удобства в квартире.

Через час, чисто вымытый и полностью одетый, но не бритый, я дожевывал ночные бутерброды с сыром и приготовленную яичницу. Записка на журнальном столике была лаконична и давала простор для фантазии:

Буду после шести. Лариса.

Предлагала она мне убраться из ее квартиры до шести часов или, наоборот, дождаться ее, было непонятно. Исходя из того, что она не разбудила меня перед своим уходом, чтобы выставить за дверь, я мог спокойно отдыхать до ее прихода, тем более что мне некуда идти. Дома меня, по всей видимости, ждали — если не милиция, то бандиты уж наверняка. Надо бы предупредить Аню, чтобы несколько дней пожила у подруги, пока накал страстей не уляжется, чтобы она не попала им под горячую руку.

С Ларисиного телефона звонить неразумно — это пока единственное безопасное место для меня, и я ничем не должен выдать свое местопребывание. Можно было бы выйти на улицу и найти таксофон, но, зная, что на меня объявлена охота, и помня, что вчера я чудом спасся, делать это я очень не хотел. К тому же, если я выйду на улицу, то как попаду обратно в эту гостеприимную квартиру? Вновь ждать в промерзшем подъезде? А если бандиты здесь до сих пор ведут наблюдение? Придет Лариса, тогда и позвоню, с Аней ничего не произойдет, им нужен я, а не она.

Я разделся и юркнул под одеяло.

Проходит день за днем, а я все живу у Ларисы. Вечером она приносит продукты, мы вместе готовим ужин и мой завтрашний обед. Впрочем, в основном готовлю я, а она занимается уборкой и мытьем посуды. С плитой, как я заметил, она не особенно дружит. Мне по жизни везет на женщин, которые не любят и не умеют готовить, перекладывают это на меня. Пока в прошлой жизни была жива теща, проблем с приготовлением обедов, завтраков не возникало, а когда ее не стало, я осознал, что Ане, может быть, в силу ее профессии — учителям постоянно не хватает времени — это совершенно чуждо. Поэтому в выходные дни я по возможности готовил сам, оставляя ей другие домашние дела.

Подобное происходило и у Ларисы. Осознав, что ее «бутербродный стиль жизни» для меня неприемлем, я предложил использовать свои кулинарные наклонности, тем более что нашел у нее дома кучу поваренных книжек ее покойной мамы. В остальное время обычно валяюсь на диване, читаю книжки и смотрю телевизор. Ане так и не позвонил — улица по-прежнему внушает опасность. Да и неудобно перед Ларисой: попросить ее купить мне телефонную карточку, чтобы я позвонил жене? Заметно, что она ревнует меня к Ане, поэтому в разговоре стараюсь не упоминать о ней. Аня сама справится с проблемами. Несмотря на ее обманчиво хрупкий вид, у нее железная воля. Не сомневаюсь, что если бандиты к Ане пришли, то она сказала обо мне все, что думает и что выгнала меня. На вид она тихоня, а внутри у нее черти сидят!

Лариса не расспрашивает о моих дальнейших планах, как долго собираюсь у нее жить. Существующее положение вещей ее вполне устраивает, и она прямо расцвела за это время. Попалась мне любопытная старая книженция «Записки следователя». В ней рассказывается история одного персонажа, схожая с моей: тот прятался у женщины на протяжении двадцати лет, скрываясь от соседей и властей. Неужели и мне уготована подобная участь? Правда, клетка у меня более комфортная, и не приходится в дневное время находиться в сундуке с дырками для поступления воздуха. Не хочу задумываться о будущем: живу как живу, а там как Бог даст. Скучаю.