Константин Фарниев - Следы остаются

— Разберемся!

В коридоре райотдела милиции Цоева дергает за рукав человек невысокого роста, одетый крайне неряшливо:

— Товарищ начальник, можно к вам?

— Одну минуту, — следователь входит в кабинет начальника райотдела милиции майора Носова.

— Кто там? — услышав голос в коридоре, спрашивает Носов.

— Посетитель какой-то.

— Со шрамом на губе?

— Да, а что?

— Это же Липкин. Кляузник наш. В печенках у всех сидит. От дела только отрывает, — в сердцах произносит Носов. — Как в больнице?

— Жив мальчонка. Однако не помощник он нам. Ногу пришлось ампутировать. Пока придет в себя…

— Печально. Жаль парня. — Носов закуривает. Затем достает какую-то фотографию, протягивает ее Цоеву.

— Полюбуйтесь. Отпечатки пальцев правой руки.

— Чьи?

— Это я скажу вам, когда найдем учебное оружие, похищенное из школы.

— Интересно. Но следствие по оружию ведет ваш следователь Плиев.

— Мне кажется, эта фотография будет интересна и для вас.

— Дай бог. Ладно, я пойду. — Цоев выходит.

Перед ним оказывается тот же посетитель.

— Можно к вам?

— Войдите.

— Присаживайтесь. Слушаю вас, — уже в кабинете говорит Цоев.

— Нынче я, товарищ следователь, к вам по сурьезному делу. — Липкин достает из кармана исписанный лист бумаги. — Получите!

Цоев берет в руки бумагу, читает: «Вас посетил фантомас». Затем достает из стола другой тетрадный лист, кладет рядом, сравнивает.

— Никак, похожи! По-моему, буквы вырезаны из одного и того же журнала.

— Сын мой, Петяня принес. Эту писульку он выкрал у Галки Барановой.

— Предупреждаю, Липкин, если это клевета, вам не поздоровится!

— Истинная правда, товарищ следователь.

Липкин встает, прощается, уходит.

Вечереет. Берег реки в глухом ущелье, кустарник озарен красными языками костра. Вокруг — Дрон, Галка, Эльбрус. Разливают по стаканам вино, разламывают поджаренную курицу.

— Ну, поехали, за нашу малину! — Дрон обводит взглядом сидящих.

— Как бы нам не влипнуть, следователь взялся не на шутку, всех обошел…

— Кровь из носа — молчок! Кто расколется, получит вот это. — В руке Дрона сверкает нож.

— Фу! Пошла благодать по периферии телесной. — Галка блаженно улыбается.

— Периферия у тебя ничего! — Эльбрус наклоняется к Галке.

— Отвали! Не то как дам по чердаку, так ставнями захлопаешь! — останавливает его Дронов.

— Я пошутил, Дрон…

— Сделай зарубку на носу: Дюймовочка моя. — Дрон привлекает Галку к себе.

— А если выиграю? — Эльбрус тасует карты.

— Попробуй!

Школа. Кабинет физики. У доски Галя Баранова. Голова ее виновато опущена, она беззвучно шевелит губами.

— В чем дело, Баранова? Я тебя предупреждала, что вызову к доске! — строго говорит учительница. — Более того, если я не ошибаюсь, тебя сегодня в комсомол принимать будут! Не так ли?

Девушка молчит.

— Баранова, ты больна?

— Нет.

— Так в чем же дело?

В ответ — снова молчание.

— Садись, Баранова. Я зайду сегодня к тебе домой и поговорю с родителями!

Эти слова вызвали смех в классе.

— Валентина Ивановна, у Барановой нет родителей!

Учительница краснеет, затем говорит:

— Хорошо, Баранова, я займусь тобой сама.

После урока в ожидании комсомольского собрания Цоев подходит к парню, уткнувшемуся в радиоприемник.

— Забарахлил, что ли?

— Да нет, цепь не так соединил, сами мы его собираем. Наверно, сопротивление не туда припаяли. Да вот схема… Впрочем, куда вам…

— А ну-ка! Ишь, Ньютон нашелся! — Цоев смотрит на схему, потом в радиоприемник. — Есть! Вот где собака зарыта! Не сопротивление, а конденсатор ты, голубчик, не туда зафуговал!

Вокруг собирается толпа.

— Здорово! Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! Что, Вовка, съел?

Цоев, поколдовав в приемнике, поднимается:

— Включай!

Из приемника несутся звуки музыки.

— Дядя Сергей, а вы приходите к нам почаще, у нас кружок радиотехники некому вести. Семен Григорьевич заболел, — просит Вовка.

— Да и комсомольский оперативный отряд у нас не ахти, — вставляет кто-то.

— А в милиции что, радиотехнику тоже изучают? — наивно спрашивает девочка с рыжими косичками.

— От армии это у меня осталось, радистом я был, — охотно рассказывает Цоев.

Но тут звенит звонок. Ученики рассаживаются.

— Дядя Сергей, придете к нам еще? — не отстает Вовка.

— Приду, — говорит Цоев и садится за парту рядом с Петровой и Устиновой, секретарем комитета комсомола школы.

Начинается собрание. Тюлькин, комсорг класса, стучит по стакану с водой, призывая к порядку не в меру расшумевшихся товарищей.

— Ша! Лидер международного движения выступать будет! — бросает кто-то.

— Прекратите! Разве можно так несерьезно? — секретарь школьного комитета комсомола молодая учительница Вера Петровна Устинова возмущенно хлопает рукой по парте. Ей, заводиле и вожаку факультетского комсомола, не раз приходилось сталкиваться со слабыми комсомольскими группами. За пять лет учебы в институте она научилась сколачивать из них крепкие коллективы. Вера Петровна уверена, что ей удастся «образумить» и восьмой «Б».

— Тюлькин, начинайте! — говорит присутствующий на собрании классный руководитель Валентина Ивановна Петрова.

— Товарищи, сегодня на повестке дня один вопрос, прием в комсомол. Какие будут суждения по повестке дня? Возражений нет? Хорошо, утверждаем. Давайте договоримся о регламенте: выступающим по 5 минут! Хватит? Дополнения есть?

— Есть! — тянется чья-то рука.

— Ребров, говори! — разрешает Тюлькин.

— У меня есть предложение — собрание закончить сегодня.

Взрыв смеха в классе. Устинова в своей записной книжке делает пометку: «Тюлькина гнать в шею».

— Шутки в сторону! — Тюлькин делает серьезный вид. — Итак, комсомольское собрание восьмого «Б» считается открытым.

— А президиум? — голос из класса.

— Простите. Кандидатуры?

— Тюлькина и Грачеву! Подвести черту!

— Кто за эти кандидатуры, прошу голосовать! Ага. Единогласно. Грачева, займите место секретаря. — Снова смех. — Собрание считаем продолженным.

— Ближе к делу, Тюлькин!

— Поступило заявление Галины Барановой о приеме ее в комсомол. Баранова, к доске, — командует Тюлькин. — Девушка выходит. — Товарищи, у нас в классе одна Баранова осталась не комсомолкой. И вот мы на бюро решили сделать наш класс комсомольским. Полностью! Здорово, правда?

— Прежде чем приступить к обсуждению заявления, у меня вопрос к Барановой! — Устинова поднимается.

— Пожалуйста, Вера Петровна!

— Галя, ты хочешь быть комсомолкой?

— Нет.

В классе поднимается шум.

— Тюлькин, в чем дело? — Петрова сердито смотрит на комсорга.

— Галка, ты собственной рукой писала заявление! — взмолился Тюлькин.