Фредерик Дар - Освободите нас от зла

— Мадам заболела? — спросила она.

Я улыбнулся ей.

— Пустяки, нервы шалят. Когда она ехала домой, то проскочила на красный свет и поцапалась с полицейским... Тому не понравился ее тон, и он повез ее в комиссариат!

— Кого, мадам?

— Да... Поеду, попробую уладить это дело... Ох уж эти женщины! — И слегка ущипнул ее за подбородок. — Ужин не надо подавать. Мадам спит, я дал ей снотворное... Не будите ее. А я перекушу в Париже... Может, вы захотите пойти в кино?

— Хорошо, месье, спасибо, месье...

И я уехал, весь погруженный в мысли о той миссии, которая мне предстояла. С этого момента я становился сообщником Глории, которая сделалась убийцей по моей вине, я вел ее за руку, если можно так выразиться... И хотя настроен я был весьма решительно, миссия эта меня волновала изрядно.

Я остановил машину на приличном расстоянии от дома Нормана. Из «бардачка» достал шапочку, которую всегда надевая на охоте, и направился к месту преступления, предварительно затянув пояс плаща. Я постарался побыстрее проскочить мимо окошка консьержки. В комнатке горел свет, и я увидел, что все семейство расположилось вокруг стола. Я бросил взгляд на список жильцов и увидел, что Норман живет, вернее, жил на первом этаже. Не знаю почему, но это меня успокоило... Если придется удирать, с первого этажа сделать это значительно легче.

Я вставил ключ в замочную скважину и собрался открыть дверь, но вовремя вспомнил об отпечатках пальцев. Быстренько натянул пару старых замшевых перчаток, используемых при вождении, и вошел. Внутри горел свет. Квартира Нормана вовсе не походила на то, что я себе вообразил. Убранство ее оказалось более скромным, и, похоже, вкус у хозяина был отменным... Квартира состояла из маленькой прихожей, гостиной и спальни. Труп находился именно там... Я увидел разобранную кровать и уловил запах духов Глории. Запах ее духов и был ее запахом. Почему-то это меня расстроило... Я отбросил видения их любовных игр и приблизился к трупу. Норман лежал на ковре. Он был мертв и начинал остывать и коченеть. Пуля попала ему прямо в сердце, что само по себе являлось чудом, учитывая неловкость моей жены. На рубашке виднелось небольшое кроваво пятно, и все. Чистое, без всяких осложнений убийство.

Я взглядом поискал револьвер Глории, но не увидел его. Я перевернул тело, но и под ним револьвера не было. Улегся на живот и заглянул под кровать — опять ничего. Нигде его не было видно. Обыскал кухню, но и там ничего не нашел. Под вешалкой пусто... Глория ошиблась! В страхе и смятении она наверняка сунула его в карман, даже не отдавая себе в этом отчета. Или же он был у нее в руке, и она его выбросила у машины. Во всяком случае, в квартире у Нормана его не было. С нездоровым любопытством я взглянул на покойника. Мертвым он был не так красив, как мне увиделось вначале. Лицо его, казавшееся воплощением утонченности, при ближайшем рассмотрении оказалось асимметричным. Итак, что же делать? Труп обнаружат, следствие неизбежно приведет к Глории, чьи частые визиты не могли остаться незамеченными. Консьержка и другие жильцы вспомнят ее... Как она сможет доказать свое алиби? Уходя, она никого не встретила, но это не значит, что ее никто не видел. И если полиция появится у нас дома, Маринетта, несомненно, расскажет, что мадам приехала поздно и вид у нее был явно необычный...

По опыту, почерпнутому в газетах и журналах, я знал, что чаще всего убийцу выдает труп. Значит, надо первым делом надежно спрятать жертву. Но нет ничего труднее, чем перевозить и прятать мертвеца. Я решил рискнуть и проделать все это. Иначе нам с Глорией не выпутаться. Или я прячу Нормана, вернее, его труп, или я навсегда теряю Глорию. А я слишком любил ее, чтобы пойти на эту жертву.

На часах было без двадцати десять. Квартал казался пустынным, дом — вымершим... Я слышал звуки радио, далекие, приглушенные... Они успокаивали. Вокруг меня пульсировала жизнь — теплая, нежная, и мне как никогда захотелось жить, быть рядом с Глорией, любить ее, видеть людей, разные страны... Прежде всего, надо было навести на ложный след, пусть думают, что Норман уехал в путешествие. Это позволит выиграть время и сделает невозможным установить точное время, когда он исчез... Я включил радио. Поскольку этого было недостаточно, чтобы продемонстрировать присутствие человека в квартире, я включил еще и пылесос, стоявший на кухне. Не знаю, делал ли когда-нибудь Норман уборку в своей квартире, да еще в такое время, но не это было главным для меня. Необходимо было привлечь внимание соседей. В конце концов, есть какая-то логика в том, что человек, уезжающий надолго, наводит у себя в квартире порядок. Я, как мог, заправил постель, хотя всю жизнь испытывал отвращение к этому занятию. Достал из шкафа чемодан и набил его костюмами и бельем. Закрыв крышку, отнес чемодан к входной двери. Вернулся в спальню и замотал мертвеца в ковер.

Конечно, тащить покойника, завернутого в ковер, — дело нелегкое, но как иначе от него избавиться? Я бросил на него последний взгляд. Теперь, когда он умер, мне стало казаться, что выглядит он дурак дураком. И, кроме презрения к этим бренным останкам, другого чувства я не испытывал. Завернув тело Нормана в ковер, я перевязал веревками края. Подтянул этот рулон к двери, словно обычную груду тряпья. Осмотр места убийства доставил мне полное удовлетворение. В маленькой квартирке царила атмосфера отъезда. Я направился в ванную комнату и забрал оттуда бритву. Такой парень, как Норман, не должен путешествовать без бритвы. Затем перекрыл газовый кран, как это делают люди аккуратные и экономные, когда уезжают. Та же операция с выключателем. Это должно было соответствовать характеру Нормана, который, судя по окружавшей его обстановке, был человеком педантичным.

Теперь оставалась самая трудная и опасная часть операции. Я должен был перенести покойника и его чемодан к машине. Я слегка приоткрыл дверь и прислушался. Кроме радио, звучащего в квартирах, я не различал других звуков... Где-то часы пробили десять... В коридоре царил полумрак. Я дошел до комнатки консьержки и сквозь стекло в двери увидел лишь ее мужа, читающего газету. Он сидел спиной к двери. Жена, вероятно, укладывала детей спать. Момент — лучше не придумаешь. Я нажал на кнопку, открывающую дверь в подъезде. Раздался легкий щелчок. Мужчина за стеклом даже не шелохнулся. Я легонько толкнул дверь, просунул туда ногу и открыл ее полностью. Затем положил спичечный коробок в просвет двери. Проделав все это, я быстренько вернулся в квартиру. Выволок ковер с трупом из квартиры. Затем вынес чемодан. Запер дверь на ключ и глубоко вздохнул. Тяжко придется — нести одновременно и чемодан, и сверток. Кое-как забросил свою ношу на спину, затем склонился, чтобы взять в руку чемодан. Ноги мои подкашивались, и шел я с трудом, но страх быть застигнутым придавал мне силы. Совершенно бесшумно дошел я до двери, вновь просунул ногу в щель... Дверь открылась. Я находился на бульваре Инвалидов, слабо освещенном, под легким дождиком... Моя мокрая машина блестела в темноте. Она стояла далековато, и я проклинал свою дурацкую осторожность, которая помешала мне припарковаться рядом с домом. Рука, несшая чемодан, совершенно онемела... Спина разламывалась от боли. Однако я продолжал идти, все мои мышцы напряглись, и сердце колотилось в груди с такой силой, что казалось, будто оно вот-вот выпрыгнет. Навстречу мне попался плохо одетый старик, но он не обратил не меня никакого внимания. Во всяком случае, я был уверен, что он не узнает меня, если... Прежде чем открыть машину, я тщательно осмотрелся вокруг. Никого. Окна домов заливал дождь, и туман осени оседал на них. В это время года и в подобный час никому не придет в голову высовываться из окна.