Леди Ксандри - Осколки

Сколько сказок ты знаешь? Не тех, которые заканчиваются взаимной любовью и всеобщим счастьем. А других. Страшных, тёмных, когда злодей забирает выигрыш, а главный герой окропляет землю своей кровью. Когда добро бывает серым, а зло иногда поступает правильно. Эти сказки порой называются «жизнь».

Мягкий мех ласково щекотал щёку, было тепло и уютно, руки неосознанно сжались на мягком туловище. Глаза в растерянности распахнулись, а рука нервно ощупала мохнатое нечто. Плюшевый мишка. Странно: на нём было так уютно лежать, но как он тут оказался?.. Кремовый, с необычными значками на ушах: то ли стежки, то ли цифры… римские. Рука вновь зажила своей жизнью: провела по плюшевой шерстке, наткнувшись на галстук с надписью: «Люблю тебя». Одна лапа игрушки сплющена… Так не сделаешь за одну ночь.

Оставив в покое зверя, я осмотрелась, привстав с кровати, и тут же пригнулась, вновь повалившись на безмолвную игрушку. Два панорамных окна ничего не скрывали: ни меня, ни соседей. А я… не то чтобы совсем одета. Снова вздохнуть, собраться. На окнах приблизительно до половины чёрный покров – плёнка. Кажется, она не просвечивает. И всё же, осторожность прежде всего. Перекатилась со своего комфортного соседа на широкую кровать и вновь огляделась. Цветы. Много цветов. Очень много цветов, как будто тут обосновался садовод-маньяк. Растения окружали, пестрили листьями и цветами. Зеленые монстры захватили почти всё жилое пространство и теперь тянули свои ветви и усики ко мне… Душно. Сыро. Горло сжалось в тошнотворном спазме. Мне здесь не нравилось. Даже не представляю, как уснула в этой какофонии запахов.

Паранойя расцвела пышным цветом, и я слезла с кровати по-пластунски. Мягкий пол, покрытый розовым с золотистыми прожилками линолеумом, прогибался под пальцами и лип к рукам. Нужно одеться. Нужно… Голова закружилась от сладкого аромата цветов, перед глазами всё затуманилось, потемнело до чёрной мглы. Я уже ничего не чувствовала, но видела мириады золотых символов – рун. Сознание не успевало их изучить, кроме одной… Длинная, как палка, она буквально запечатлелась в мозгу, а затем все исчезло…

Шелковистый мех нежно щекотал щёку, было хорошо и сладко, руки сильнее сжались на плюшевом теле. Совершенно не хотелось пробуждаться, но я сделала усилие и подняла голову; яркий свет струился из окна, мешая оглядеться, в голове поселилась восторженная пустота. В эйфории я соскочила с… А неважно! Оступилась и упала на мягкий пол, ласково принявший меня в свои объятия. Пахло умопомрачительно вкусно, захотелось вздохнуть полной грудью, и я сделала это, буквально поглощая сладкий до приторности аромат. В голове приятно зашумело, и я погрузилась в чёрно-золотистый сон.

Под руками мягко стелился мех, было приятно и нежно – пожалуй, мне не стоит просыпаться.

«Золотой» сон сменился, оставив напоследок руну в виде ветки. Руна медленно закрутилась, замирая на секунду в верхнем и нижнем положении. Через мгновение всё ускорилось, «ветка» затопила мглу золотистыми брызгами…

Я видела себя молодой, неопытной, тревожной. Тёмный костюм плотно обтягивал тело, не давая полностью вздохнуть. Куда там корсет? В этих брюках страшно было сделать лишнее движение, чтобы ткань не треснула. Я захожу в низкое, полностью зеркальное здание. Я молодой специалист в поисках работы.

Лестницы прохожу в дымке, которая бывает только во снах. Кабинет начальника перегораживает нелепая зелёная дверь, обитая дерматином. Хочется засмеяться, но я понимаю, что это будет истерикой, поэтому делаю вздох и вхожу…

Череда вопросов, которые я даже не вспоминаю во сне, и один, очень странный, который впечатывается в памяти.

– Что вас отличает от остальных?

Что меня отличает? Я вижу во сне руны, они ведут меня, подсказывают. Но как это сказать вслух? Не сочтут ли меня сумасшедшей? Я не решаюсь и долго молчу, глядя в окно; меня заволакивает туманом.

Сон скользнул дальше, оставив душу панически трепетать. Теперь я видела всё в зелёной дымке через призму разбитых стёкол. Каждый осколок разбитой надежды больно ранил душу.

Я не устроилась на работу. Крупный осколок с зазубренным краем порезал сухожилия на щиколотках. Я повалилась на колени, пачкая кровью белую пустоту.

Я не встретила друзей. Мелкая крошка впилась в сердце, заставляя задохнуться от боли и выкашлять красный сгусток.

Я не встретила Его… Самый большой и узкий осколок сверлом ввинтился в сердце. Я упала навзничь, даже не пытаясь шевельнуться…

Один момент жизни, но как многое он значил. Для меня… Но не для белой пустоты.

Меня снова поглотили тьма и золото, калейдоскоп на этот раз выхватил из памяти другую руну – перевёрнутую кадушку.

События в моей жизни отматывались с конца.

– Ты потрясающая. Любовь моя, – тёмный взгляд проникает в душу до самого сердца.

Прогулки и разговоры, тепло и радостно. Счастье.

Мы работали вместе над проектом. Задерживались до ночи, болтали, смеялись, заказывали китайскую кухню.

Я зашла в новый кабинет, залитый солнечным светом. Было так ярко, что я прикрыла глаза, и открыла их, когда услышала смех: «Здравствуй, новобранец, добро пожаловать в семью!»

Моё тело затекло и отяжелело, воспоминания рвались тонкой бумагой, ни один из образов не оставался подолгу, чтобы хоть как-то запечатлеться в памяти. Обрывки мелькали, путали, складывались из разных кусочков, создавая новую картину – совершенно неправильную. Моя память пыталась заклеить пробелы синей изолентой, абсолютно не беспокоясь о качестве воспоминаний. Словно несдержанный собиратель пазла с силой соединил неправильные кусочки картины. Я открыла глаза, пробуждаясь. Веки были тяжёлыми, больными, горло пересохло безжизненной пустошью, голос хрипел и срывался. «Пить», – вяло прошептала я, вновь проваливаясь в забвение…

Темнота привычно встретила меня золотым отблеском рун. На этот раз я видела ту, что похожа на крест – она сверкнула и, насмехаясь, перевернулась вверх ногами. Душу захлестнула тревога.

Сон – не воспоминание. Цельный, без кусочков смутно знакомых образов. Спальня, в которой я вижу только кровать и собственное тело. Шёлковые лавандовые простыни холодили кожу, но не успокаивали. Яркий свет не давал оглядеться. Тихо, светло, безопасно, но отчего-то тревога только нарастала. Я внимательно осмотрела свои обнажённые ноги, руки, тело. Истерика стиснула горло, не давая вырваться крику…

Семена!

В коже рук, ног, живота…

Везде!

Всюду!

Не оставляя ни кусочка чистой кожи.