Мария Цура - Кто ты, Иуда?

– Так-так, – оживился Бойченко и, сложив пальцы обеих рук домиком, расслабленно откинулся на спинку кресла.

– Только пообещайте, что никто не узнает ни моего имени, ни фамилии, – прошептал гость и нервно дернул уголками губ.

– Конечно-конечно, – закивал Михаил Федорович. – Введем вас в дело под псевдонимом.

– Отлично. Давайте ручку и бумагу.

Бойченко протянул требуемое и с любопытством посмотрел на визитера. Меньше всего на свете он ожидал, что именно этот человек станет ему помогать. Он не сдержался и спросил:

– Чем же вам так насолил председатель?

Посетитель уставился на кэгэбшника холодными, пустыми глазами и ответил:

– А ничем. Поэтому я и не хочу раскрывать свою личность. Вот, держите, готово. Ну, я ухожу.

– Ступайте, – милостиво разрешил Бойченко, пробежался глазами по тексту, одобрительно прищелкнул языком, убрал бумагу в сейф, и почти беззвучно пробормотал. – Назовем тебя Иудой – самое подходящее прозвище для вашей братии.

День не задался с самого утра. Сначала я, доверившись обманчиво-ласковому февральскому солнышку, отправилась в университет в легком пальто и едва не замерзла насмерть, потому что погода резко изменила настроение и завалила город снегом. Потом какой-то подпивший дядечка толкнул меня прямо под колеса маршрутки: я ловко увернулась, но сломала каблук на новеньком сапожке. И, наконец, возвращаясь домой, увидела огромную лужу, стремительно разливающуюся вдоль дороги, вырытую траншею и матерящихся рабочих в спецовках.

– Что случилось? – спросила соседка, окинув взглядом пейзаж.

– Трубу прорвало, чтоб ее… – сплюнул толстый мужик в синем комбинезоне и грязной зеленой куртке, кое-как застегнутой на одну уцелевшую пуговицу. – Так что, девушка, воды не будет до завтрашнего вечера.

– Как?! – ахнули мы хором.

– А вот так, – развел руками мастер. – Постараемся управиться пораньше, но все равно, сегодня уже не ждите – у нас смена заканчивается. Устраним аварию и уедем.

В самом мрачном расположении духа я вошла в дом, сняла покалеченную обувь и заметила на полке записку от младшей сестры: «Уехала на соревнования в Ростгром. Вернусь в субботу – сразу отправлюсь к родителям. Встретимся там. Целую». Я повертела в руках бумажку, потом достала из кармана телефон и обнаружила три пропущенных звонка и два сообщения. Так и есть: Мира пыталась дозвониться, но я не слышала.

Мирослава – профессиональный боксер. Она учится в Школе олимпийского резерва и часто разъезжает по разным городам: ее приглашают на всякие сборы, слеты, тренировки и бои. У Миры хорошие шансы завоевать очередной титул, полагаю, именно за ним ее на этот раз и отправили. Вообще-то, я должна сидеть в зале и болеть за сестру, но мои нервы не выдерживают подобного зрелища. До сих пор не могу привыкнуть к тому, что спортсменки, полчаса назад яростно колотившие друг друга, после драки усаживаются пить чай с тортиком и дружно хохочут над какой-нибудь шуткой. В моих глазах любая девчонка, ударившая Миру, превращается во врага, и я не в состоянии поддерживать с ней нормальные отношения.

Я учусь на художника, и в нашей среде все наоборот. Коллеги по цеху улыбаются, любезничают, обнимаются при встрече, но всегда готовы сделать гадость исподтишка. На любой персональной выставке вы увидите небольшую группку людей, прохаживающихся вдоль полотен с презрительно поджатыми губами и роняющих реплики, вроде: «Краски бледноваты» или «Боже, он пытался закосить под Шагала, но таланта не хватило, как это грустно». Уж не знаю, что лучше: честно и беззлобно бить друг другу морды или носить вечный камень за пазухой?

От философских вопросов меня отвлекла мысль о том, что завтра придется идти в универ, не приняв душ, не почистив зубы и не вымыв голову. Нужно было срочно что-то придумать. Мои родители живут в селе, на дорогу туда я потрачу не менее часа, а назад смогу вернуться только завтра и обязательно опоздаю на пары. Соседи тоже сидят без воды, единственная подруга переехала в другой город… Внезапно я вспомнила о следователе, с которым познакомилась осенью прошлого года. Он даже предлагал мне встречаться, а я отказалась. Игорь чрезвычайно хорош собой, но жуткий бабник, он не способен на серьезные чувства, увлекается всеми особами женского пола, независимо от внешности, возраста и душевных качеств. Зато у него есть собственная квартира с ванной.

Я немедленно позвонила ему и услышала бодрое:

– Алло! Думал, ты меня забыла. Что случилось? Тебя снова пытались убить?

– К счастью, нет. На нашей улице прорвало трубу, починка займет много времени. Ты не будешь против, если я приеду к тебе рано утром и искупаюсь?

– Это можно расценивать, как намек? – помолчав, спросил Игорь.

– Что? – не поняла я, но через секунду сообразила, о чем речь. – Нет! Мне нужна только твоя ванная. Более ничего.

– Ясно, – не обиделся Изранов. – Во сколько тебя ждать?

– В шесть. Конечно, слишком рано, но мне необходимо успеть в универ.

– Да нормально, я планировал встать примерно в это время.

– Значит, договорились, – повеселела я. – Спасибо!

– Не за что. До встречи.

Суматошный день завершился вполне удачно. На кухне я нашла бутылку питьевой воды, смогла заварить себе чаю, потом порисовала, доделала курсовую работу по фотографике, собрала пакет с чистыми вещами, косметикой, полотенцами и легла спать.

Ровно в шесть я ворвалась в холостяцкую квартиру Изранова и застала хозяина в махровом халате, предусмотрительно открывавшем часть красивого торса. Эх, если бы он не увлекался «спортивной охотой» на девушек, я бы обязательно закрутила с ним роман. Но из чистого упрямства не стану этого делать.

– Ванная в твоем распоряжении, – зевнул Игорь. – Могу потереть спинку.

– Спасибо, сама пока способна дотянуться до лопаток, – пропыхтела я, втаскивая баул с одеждой, феном и средствами гигиены.

В отличие от многих одиноких парней, следователь поддерживал в квартире чистоту и порядок. Ванна сверкала белизной, коврик оказался сухим и теплым, нашлись даже одноразовые тапки для гостей. На полочках выстроилась целая армада пузырьков с солью для ванн, лосьонами, гелями, кремами и всякими штучками для бритья. Я слегка потеснила их и водрузила рядом свои баночки, затем закрыла двери на ключ и преспокойно залезла под душ.

По закону подлости, телефон затрезвонил именно в тот момент, когда я намылила голову шампунем и старательно взбила пену. Чертыхаясь, нащупала гаджет и сразу же включила громкую связь:

– Доброе утро! – прогремел голос декана.

– Взаимно, Витольд Борисович, – прошипела я. – Что случилось? Еще семи нет!

– Кретин Юловин провел рождественские каникулы в Индии, нажрался там каких-то маринованных змей и привез нам кишечную инфекцию. Поэтому теперь наш корпус закрывается на карантин. Куратор через две недели напишет вам в чате, когда приходить на занятия. А тебе я звоню лично, потому что жду сверстанный альбом с городскими пейзажами. Будь добра выслать его на мою электронную почту.