Ирина Енц - Русалочья заводь

Бабульки взялись спорить между собой, что позволило мне, наконец-то пройти в двери магазина.

После яркого солнечного дня, внутри было сумрачно и прохладно. За прилавком никого не было. Зато, из подсобки доносились голоса. Судя по крепким выражениям, продавщица выясняла отношения с грузчиком.

– Ты уже с утра зенки свои бесстыжие залил! Вот, лопнет мое терпение!! Нажалуюсь на тебя Раисе Ивановне!! Попрет она тебя, черт колченогий, куда тогда пойдешь, а?!

«Колченогий черт» что-то невнятно бормотал, и тихонько повизгивал, судя по просительной интонации, оправдывался. Понимая, что сцена может затянуться надолго, я слегка постучала по прилавку и зычно крикнула.

– Ау-у-у…! Люди!! Есть кто живой?

В дверях, ведущих из подсобки появилась продавщица. Лицо раскраснелось, глаза гневно сверкали, пышный бюст ходил ходуном, как приливные волны морские. В этой пышнотелой и грозной тетке, я с трудом узнала свою одноклассницу Надьку. Похлопав на меня немного в растерянности глазами, она задала мне тот же дурацкий вопрос, который я слышала уже в третий раз за последние сутки, как только моя нога ступила на родную землю.

– Варька, ты что ли? – Меня так и подмывало ответить: «нет, не я».

Но, благоразумие победило, и я улыбнулась ей.

– Как видишь! – решила я несколько изменить риторику ответа.

А сама, с тоской подумала, что я застряну в магазине надолго. Ну, коли мне этого никак нельзя избежать, то я решила извлечь из разговора какую-никакую пользу для себя. Не давая Надежде открыть рот, я быстро спросила.

– Надь, а чей это дом, здесь недалеко, кажется, третий от магазина? Такой, с тесовыми некрашеными воротами и георгинами в палисаднике?

Надька захлопнула открывшийся было для вопроса рот, и на лице ее отразилась работа кипучей мысли. Помолчав сосредоточено еще с пол минуты, она, наконец выдала:

– Так, наверно, это Генкин. – Видя, что имя «Генка» мне ни о чем не говорит, охотно пояснила. – Ну, он плотогоном раньше в леспромхозе работал. А сейчас на баржах катается. Река то обмелела малость. Лес уже не сплавляют, как раньше. Теперь только баржами. – Тут, выражение ее лица изменилось, и она прошептала таинственным голосом. – А женат он на Таньке.

Судя по ее выражению, имя «Танька», точно, должно было мне все объяснить. Да. Должно было, но не объяснило. И я продолжала все еще хлопать на нее глазами. Видя такое мое непонимание, она зашептала еще таинственней.

– Ну, ты че?! Ну, это же Танька!! Дочка нашей местной колдуньи и сестра ТОЙ, ну, той самой Наташки, которая утопла в Русалочьей Заводи. Вы еще с Венькой тогда нашли ее! Ты чего, не помнишь совсем??!! – У меня по коже пробежали мурашки при воспоминании о том событии, а Надежда продолжила. – А тетка Маша, ну мать ихняя, с того времени, того, совсем умом тронулась. Она и до того то, не сказать, что шибко нормальной была. А потом, после ТОГО и вовсе умом поехала. – И замерла статуей за прилавком, с довольной улыбкой от произведенного эффекта от своей информации.

Домой я попала уже ближе к обеду, сумев наконец вырваться из цепких пальцев деревни. Не скажу, что совсем без потерь. Чувство было такое, что только что вернулась из рейда по вражеским тылам, где отбивалась до последнего патрона от врагов, а затем ползла на брюхе через линию фронта. Но, по крайней мере, теперь деревня от меня отстанет на некоторое время. Пожалуй, завтра надо идти устраиваться на работу.

Из двух вариантов, предложенных дедом, мне больше нравился вариант с леспромхозом. Это точно было по моей специальности. Знакомая работа всегда придает уверенность. Я гоняла мысли в голове, словно биллиардные шары, а руки, тем временем, сами резали мясо, мыли рис. Я всегда любила готовить, и, надо было сказать без ложной скромности, умела это делать. Вскоре по дому стал распространяться ароматный запах готового плова. Тут на улице коротко гавкнул Жулька, а потом тихонько заскулил. Значит, пришел кто-то свой. Интересно, кого наш пес считает своим?

Стукнула калитка. А я выглянула в окно, но никого не увидела. Только собралась выйти на крыльцо, как входная дверь хлопнула и в дом ворвался ураган. Только так я могла описать все дальнейшие события.

Ураган подхватил меня и закружил по комнате. А я перепугано таращила глаза, силясь понять, что происходит. Сильные мужские руки поставили меня аккуратно на пол. И я смогла выдохнуть. Соломенные волосы, торчащие из-под них, как в детстве уши, и смеющиеся голубые глаза.

– Венька!!!! – Я взвизгнула от радости и кинулась на шею здоровенному мужику, стоящему посредине комнаты, крепко обнимая его.

Мой друг детства смотрел со счастливой улыбкой на меня, выискивая в моем лице следы той девочки, которую он знал. А я видела перед собой того, другого Веньку, друга из моего детства.

Несколько минут мы разглядывали друг друга. На лице Веньки появилось какое-то странное выражение, которое я не могла понять. Он тихо проговорил:

– Какая ты стала… Варька.

Я со смехом спросила.

– Какая? Какая была, такая и стала! Тебя тоже не назовешь прежним Венькой. Как тебя теперь кличут на работе? Наверное, Веньямин Юрьевич? – Я лукаво глянула на него.

Выражение непонятного удивления и растерянности сползло с его лица. Губы растянулись в сияющей улыбке, и он вновь превратился в «моего» Веньку. А я захлопотала вокруг него.

– Ты, давай, садись. Рассказывай. Как ты? Что ты? Сейчас вот обедать будем. Я плов приготовила. – Я тараторила как из пулемета, стараясь заглушить в глубине сердца, рождающуюся, непонятно от чего, тревогу.

Вскоре пришел дед и мы все вместе сели обедать. Плов удался на славу и мужчины нахваливали хозяйку, с улыбками поглядывая на меня. А я трещала без умолку, расспрашивая Веньку о его жизни, не давая вставить ему вопроса обо мне самой. То и дело, я ловила на себе его встревоженные взгляды. А дед смотрел на меня с легкой усмешкой. Мне все эти «многоговорящие» взгляды были непонятны. Что настораживало меня еще больше, и вносило смуту в мое, и так, мятущееся сознание. Наконец, обед закончился. Венька встал и сказал, что ему пора на смену.

– Я ухожу сегодня. Рейс идет трое суток. Ходим в самые верховья, а оттуда спускаемся до Города. Потом, у меня два выходных дня, и опять рейс. Вот такой график. – Он развел руками, как будто, извиняясь за систему речного пароходства.

Я кивала в такт его словам. Надо было что-то говорить. Как-то отвечать на его слова.

– Значит, увидимся через три дня? – не нашлась я спросить ничего умнее.

Поняв, что не добьется от меня ничего более внятного, он просто спросил.

– Ты приехала насовсем, или погостить?

Таиться не было смысла, и я ответила просто:

– Вень, я насовсем приехала. Начинаю новую жизнь. Завтра пойду устраиваться на работу. – Про то, что я ушла от мужа не было сказано ни слова.