Григорий Лерин - Кто-то торопится умереть

– Все верно, сэр. Осмелюсь вам напомнить, что мы так и не выбрали гостя на утренний завтрак, а из магазинчика Бирмана уже вышло не менее трех человек. Впервые мы допустили такую оплошность, сэр.

– Это твоя оплошность, Мартин! Ты пропустил первого посетителя! Я не представляю, как ты сможешь выйти из создавшегося положения.

Еле заметная улыбка осветила невозмутимое лицо слуги. Он отложил бинокль в сторону и почтительно склонился к креслу хозяина.

– Мы его не пропустили, сэр. Ведь вы же не станете отрицать, что юная русская леди первой появилась на площади? Также осмелюсь предположить, что у нее закончилась помада, и она хотела восполнить запасы косметики именно в магазине старого Бирмана. Правда, она так и не вошла в магазин…

– Это не имеет никакого значения, Мартин! – нетерпеливо перебил барон. – Если бы юная леди так чрезмерно не увлеклась утренним макияжем, она непременно была бы первым посетителем. Поэтому ты обязан пригласить ее на завтрак. Мы ведь не можем нарушать установленные традиции?

– Вот именно, сэр. На традициях держится порядок, сэр.

Девушка, сидящая на скамейке рядом с голым, украшенным голубыми ленточками кленом, достала из пакета круглое зеркальце и поднесла к лицу. Коснулась кончиком пальца уголков губ, поправила упавшую на лоб прядь светлых волос, улыбнулась отражению. Расстегнула до пояса молнию толстой зимней куртки, подняла голову навстречу теплым лучам мартовского солнца и прикрыла глаза.

Из старинного двухэтажного особняка, выложенного из темно-красного кирпича, вышел пожилой мужчина, невысокий и широкоплечий. Он тоже посмотрел на солнце, заправил выбившийся шарф за отвороты длинного темного пальто, спустился с крыльца и направился через площадь к скамейке.

– Ну, и что ты о ней скажешь, Мартин? Правда, она забавна?

Барон откинулся в кресле и снизу вверх взглянул на слугу. Тот согласно склонил голову, но легкое, еле заметное пожатие плеч выдало его неуверенность.

– Вне всякого сомнения, вы подобрали самое точное слово, сэр. Хотя количество произнесенных в минуту слов не столько забавляет, сколько поражает. Но ее французский не так уж плох, сэр. И коса похожа на настоящую.

– Коса настоящая, Мартин! Что еще?

– Еще она умеет держать нож и вилку, сэр. К сожалению, не умеет ими пользоваться.

– Ты – старый ворчун, Мартин. По-моему, наша юная гостья ела ножом и вилкой и делала это очень мило.

– Это потому, что вы смотрели на лицо, а не на руки, сэр. Она не ела ножом и вилкой. Она ими орудовала.

– Ну хорошо, хорошо! Но ты ведь тоже хотя бы раз взглянул на ее лицо? Что ты скажешь по этому поводу?

– По поводу лица? Ваша гостья вытерла губы салфеткой для рук, сэр.

Барон неодобрительно кашлянул и раздраженно заерзал в кресле.

– Салфетки легко перепутать, Мартин! Наверное, ты положил салфетку не на место!

– Я положил салфетку туда, куда кладу ее уже тридцать пять лет, сэр. Просто я забыл написать на ней фломастером: «салфетка для рук». Простите, это мое большое упущение, сэр.

– Тебе не удастся разозлить меня, Мартин! Мелкие недостатки нашей юной гостьи, которые ты пытаешься раздуть, очень легко исправить. Под твоим чутким руководством на это ушло бы не больше недели.

Удовлетворение, на мгновение промелькнувшее на лице слуги, сменилось обычной безразлично-вежливой маской.

– Мы никогда еще никого не приглашали на субботний завтрак вторично, сэр.

– В пышном букете моих болезней нет амнезии, Мартин! Я прекрасно помню, что мы никого не приглашаем вторично!… Ну вот, ты все-таки заставил меня повысить голос. Если к обеду у меня поднимется давление и разболится голова – это будет только твоя вина, Мартин!

– Простите, сэр, но вы не дали мне закончить. Нет правил без исключений и нарушений. Сегодня вы уже допустили одно нарушение, пригласив мадемуазель Анастасию на завтрак…

– Это нечестно, Мартин! Из-за тебя мы проглядели первого посетителя магазинчика Бирмана, и, чтобы сгладить свою непростительную оплошность, ты сам предложил считать этим первым посетителем мадемуазель Анастасию! – Барон поднял голову и внимательно посмотрел в безразличное лицо слуги. – Старый, хитрый лис! Кого ты пытаешься обмануть? Ты еще что-то узнал о ней, когда провожал до такси? Не отпирайся! Ты сам нарушил главное правило субботних завтраков: не узнавать о госте больше того, что он сам нам расскажет! И еще осмеливаешься в чем-то обвинять меня!

– Мне нет прощения, но вы, как всегда, правы, сэр. Я поподробнее расспросил юную леди насчет ее работы.

– Не изворачивайся, Мартин! Во время завтрака наша гостья уже рассказывала о своей работе у каких-то Рамсенгуков. Она убирает дом и водит детей на прогулки. Что может быть подробнее?

– По вечерам она поет им русские народные песни, сэр.

– Ах, какая прелесть!

– Сомневаюсь, сэр. Сомневаюсь и осмелюсь предположить, сэр, что эти Рамсенгуки – мазохисты, а их дети – параноики. От русских песен, даже не понимая слов, хочется плакать дни и ночи напролет.

– Ерунда, Мартин! Несомненно, у русских есть и веселые песни.

– В молодости я кое-что читал о России, сэр. Там не было повода веселиться. У меня создалось впечатление, что чума середины пятнадцатого века – самое светлое пятно в российской истории, сэр. Во время чумы они недолго мучились… да, еще я узнал, что мадемуазель получает всего сто восемьдесят евро в неделю, сэр.

– тысячу франков?! В неделю?! Какой ужас! Бедное дитя! Мадемуазель вынуждена работать в чужой стране, чтобы обеспечить образование своей младшей сестре! Как это трогательно, Мартин! И как несправедливо, что эти Рамсенгуки, эти пошлые буржуа, эти мазохисты и параноики платят ей всего тысячу франков в неделю! А мы, два старых дурака, не попытались предложить юной гостье помощь и даже не выяснили, где она живет!

– Это – главное правило субботних завтраков, сэр. Мы никогда не пытаемся узнать о госте больше того, что…

– Это – идиотское правило, Мартин! – вскричал барон в сильном волнении. – Для мадемуазель Анастасии можно было сделать исключение! Тем более, что сегодня по твоей вине наши правила все равно нарушены!

– Рискну усилить свою вину, сэр, но перед тем, как посадить мадемуазель Анастасию в такси, я попросил ее оставить номер телефона, по которому с ней можно связаться… Могу ли я собрать свои вещи перед тем, как вы вышвырнете меня из дома, сэр?

– Хм… Хм… Скорее, я сам выпрыгну прямо из этого окна, Мартин! Я восхищен твоей предусмотрительностью!

– Благодарю вас, сэр. Полагаю, сегодня вы восхищены не только мной, сэр.

Барон поднялся с кресла и, тяжело ступая, подошел к окну.

– Да, Мартин, она восхитительна! – еле слышно прошептал он.